Поклянись мне (ЛП) - Уилсон Сара

— Лука! — Иззи кричит, и я знаю, что она поняла то же самое, что и я, она переворачивает меня, вытаскивая пистолет у меня из-за пояса и стреляя в таинственную женщину, прежде чем наклониться надо мной и использовать ткань, чтобы попытаться остановить кровотечение. Мне не нужно видеть, что она делает, чтобы знать, что это мало что дает.

— Лука… просто держись, ладно? Кто-то вызывает "скорую", м-мы тебе поможем, хорошо? Не… не бросай меня, — всхлипывает она, и это разбивает мое гребаное сердце.

Я протягиваю руку и пытаюсь вытереть слезы, которые текут по ее прекрасному лицу, но я слишком слаб, мое видение расплывается по мере того, как идут секунды, и моя рука опускается обратно. — Я люблю тебя, Иззи, все хорошо, детка. С тобой все будет хорошо, — прохрипел я.

— Я люблю тебя, Лука, ты, блядь, не умрешь у меня на руках, пожалуйста, — мольбы Иззи — последнее, что я слышу, когда борьба покидает меня, и я закрываю глаза, смирившись с тем фактом, что я получил пулю, предназначавшуюся моей жене.

Глава 47

Izzy

— Я люблю тебя, Иззи, все хорошо, детка. С тобой все будет хорошо, — говорит Лука прерывающимся шепотом, и мой мир рушится вокруг меня. Я, блядь, не могу его потерять.

Я не могу вынести умиротворения, которое омывает его лицо.

Он думает, что умирает. Он не может умереть у меня на руках.

Я, блядь, не могу прожить эту жизнь без него.

— Я люблю тебя, Лука, ты, блядь, не умрешь у меня на руках, пожалуйста, — всхлипываю я, когда он закрывает глаза, и я сильнее давлю на его рану, пытаясь остановить нескончаемый поток крови, вытекающий из него. — Я не могу потерять тебя, открой глаза, Лука.

Мои крики не достигают его ушей, когда он теряет сознание от потери крови. Я думала, что познала боль, я думала, что познала потерю, но ничто не могло подготовить меня к чертовой дыре в моем сердце, когда вторая половина меня лежит без сознания и истекает кровью на полу.

— Скорая здесь, мэм, — говорит мне одна из официанток, но я не обращаю на нее внимания, вместо этого сосредоточившись на Луке. Все проходит как в тумане, когда прибывают врачи скорой помощи, им приходится оттаскивать меня с дороги, чтобы они могли уложить Луку на носилки и погрузить его в заднюю часть машины скорой помощи, один из сотрудников передает мне мою сумку, когда я забираюсь на заднее сиденье рядом с ним, и я понимаю, что мне нужно позвонить семье.

Я ищу контакт своего тестя и набираю номер.

— Алло? — Он отвечает мгновенно, и я всхлипываю, не в силах обрести дар речи и произнести эти слова вслух.

— Милая? Ты в порядке? Что происходит? — Спрашивает он глубоким рокочущим голосом, в тоне сквозит беспокойство.

— Тебе нужно встретиться с нами в больнице, — кричу я, пока парамедик продолжает работать, чтобы остановить кровотечение у Луки, в то время как я крепко держу его за руку, как будто он мой спасательный круг. Черт, он мой гребаный спасательный круг.

— Что случилось? — спросил он.

— Лука… е-его подстрелили, — шепчу я, и мой голос срывается, когда рыдание вырывается из моей гребаной души.

— Мы встретимся с тобой там, мы уже в пути, Иззи. Ты не одна.

Если бы только это было правдой.

Пять часов.

Уже пять гребаных часов Лука находится в операционной, а у нас до сих пор нет никаких новостей.

Пять часов я сижу на полу в комнате ожидания, обхватив руками ноги, и плачу в своих объятиях, молясь господу, в которого я не верю, чтобы он вернул его мне.

Пять часов Энцо расхаживал по палате и угрожал каждому сотруднику больницы, что выпотрошит их, если Лука не выберется живым.

Пять часов Сальваторе бормотал что-то себе под нос в углу.

Пять часов Марко стоял рядом со мной неподвижно, как статуя, словно боялся выпустить меня из виду. Он, как всегда, невозмутим, но я могу сказать, что он обеспокоен, по тому, как он продолжает сжимать кулаки. Я думаю, он привязался ко мне, потому что Лука убил бы его, если бы он не присматривал за мной.

— Семья Романо? — объявляет голос, и я вскидываю голову так быстро, что, наверное, получаю удар хлыстом.

Мы все встаем и поворачиваемся к доктору, который стоит перед нами. По выражению его лица я не могу сказать, хорошие это новости или плохие. На его лице нет ни грамма эмоций, когда он переводит взгляд с одного мужчины на другого, прежде чем его взгляд останавливается на мне.

— Мистеру Романо чрезвычайно повезло. Пуля не задела ни один важный орган, потребовалось некоторое время, чтобы определить источник кровотечения, но нам удалось наложить швы. Его переводят в отделение интенсивной терапии, вы сможете навестить его примерно через час, — говорит он, и мы все вместе вздыхаем с облегчением, когда напряжение спадает с моих плеч.

— Спасибо, — выдыхаю я, прежде чем сесть в одно из кресел и опустить голову, позволяя себе сделать расслабляющий вдох впервые за несколько часов.

Боковым зрением я вижу, как передо мной появляются две пары итальянских кожаных туфель, и поднимаю голову, чтобы увидеть, что Сальваторе и Марко смотрят на меня сверху вниз.

— Иззи, ты не могла бы пойти с нами, пожалуйста? Мы хотели бы поговорить с тобой, — спрашивает Сальваторе, и я сглатываю, прежде чем отрывисто кивнуть ему.

Я встаю и следую за Марко, который ведет нас в пустую комнату, примыкающую к залу ожидания. Я почти уверена, что это комната, которую используют сотрудники, когда им нужно сообщить членам семьи плохие новости. Я сажусь за стол, а Марко и Сальваторе садятся напротив меня.

Черт, почему у меня такое чувство, будто меня вот-вот допросят?

Повисает напряженная тишина, пока я перевожу взгляд с одного на другого, прежде чем мой свекор наконец заговаривает. — Мы должны извиниться перед тобой, Иззи, ты была верна нашей семье с тех пор, как присоединилась к ней, и мы должны были поддержать тебя, а не выступать против тебя. Мы знаем, что ты планируешь уйти от Луки, но мы хотим, чтобы ты знала, что ты всегда будешь частью нашей семьи. — Я натянуто киваю ему, готовая опровергнуть его утверждения, но Марко вмешивается прежде, чем у меня появляется такая возможность.

— Мне жаль, что я когда-либо сомневался в тебе, Иззи. Мне следовало послушаться Энцо. Я буду здесь, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, и я не скажу своему брату, если ты попросишь меня не делать этого, — заявляет он, и мои губы растягиваются в легкой улыбке.

— Я видела, что было на флешке, которую вы получили, она действительно показалась вам плохой, и я не виню никого из вас за то, что вы пришли к неправильным выводам, — говорю я и качаю головой. — Я также не брошу Луку, — заявляю я.

Они оба в замешательстве хмурят брови, прежде чем Марко говорит: — Ты была готова развестись с ним этим утром.

— О, я все еще планирую развестись с ним. — Я улыбаюсь ему, и его брови хмурятся еще сильнее, в то время как Сальваторе посылает мне понимающий взгляд и кивает, прежде чем встать и обогнуть стол, он кладет руку мне на плечо и сжимает его, прежде чем покинуть комнату. Я провожаю взглядом его удаляющуюся фигуру, пока он не скрывается из виду, прежде чем оборачиваюсь и смотрю на Марко, который все еще сидит передо мной.

— Кем бы она ни была, Марко, если ты когда-нибудь найдешь ее снова, держись за нее. — Его темные брови взлетели до линии волос, он явно не ожидал, что разговор пойдет в таком направлении. — Я узнаю этот взгляд, который появляется у тебя, когда ты думаешь, что никто не смотрит, я узнаю его, потому что это то же самое чувство, которое я испытывала последние несколько дней. Найди ее. Борись за нее и никогда не отпускай ее. — Я протягиваю руку и нежно сжимаю, прежде чем уйти, тем же способом, что и Сальваторе, оставляя его сидеть и думать о том, что я сказала.

Я разрешаю отцу и братьям Луки навестить его первыми, когда нам наконец разрешают увидеться с ним, желая подождать, чтобы я могла увидеться с ним наедине. И наконец — кажется, прошло несколько часов — все они уходят, и я иду к двери комнаты, в которой находится Лука.