Поклянись мне (ЛП) - Уилсон Сара

Я переступаю порог палаты и резко втягиваю воздух при виде моего мужа, подключенного к аппаратам, его тело накрыто больничным одеялом, так что я не вижу его бинтов.

Он кажется таким слабым, таким уязвимым.

Он совсем не похож на сильного, обычно собранного и безупречного мужчину, к которому я привыкла.

Я медленно направляюсь к нему, мой пульс учащается по мере того, как я приближаюсь. Были моменты, когда я действительно думала, что никогда больше его не увижу.

Когда я думала, что никогда не увижу, как расширяется его грудь при вдохе, как это происходит сейчас. Я думала, что никогда больше не услышу его голоса, никогда больше не почувствую, как он обнимает меня.

Я думала, что никогда не услышу, как он шепчет мне на ухо, что любит меня, ночью, когда думает, что я уже сплю, никогда не почувствую, как он покрывает этими сладкими поцелуями мой лоб или волосы, как он всегда это делает.

Я думала, что никогда не смогу сказать ему, что прощаю его и что хочу начать все сначала, когда он будет рядом со мной.

Я сажусь на стул, стоящий рядом с его кроватью, и беру его руку в свою, наслаждаясь ощущением возможности прикоснуться к нему.

— Я действительно зла на тебя прямо сейчас, — шепчу я срывающимся голосом, когда слеза катится по моему лицу.

— Ты напугал меня, Лука, я думала, что потеряю тебя, я, черт возьми, не готова потерять тебя, когда мы только начали. — Я подношу его руку к своим губам и оставляю нежный поцелуй на костяшке его пальца.

— Тебе нужно проснуться, чтобы я могла разозлиться, неинтересно злиться, когда ты без сознания. — Я издаю смешок и вытираю глаза, я никогда в своей гребаной жизни так много не плакала, как сегодня.

— Я люблю тебя, Лука, пока смерть не разлучит нас, я клянусь тебе, что это никогда не изменится.

Я наклоняюсь вперед, кладу голову на наши соединенные руки и вдыхаю.

Наконец-то, впервые за неделю я могу дышать его воздухом без боли и печали, окружающих нас. Я бы ничего так не хотела, как свернуться калачиком рядом с ним прямо сейчас и уснуть. Я не спала как следует с тех пор, как делила с ним нашу постель.

Но вместо этого я провела ночь, уставившись на своего мужа, мысленно желая, чтобы он проснулся.

Энцо приходит проведать меня утром, приносит полную сумку одежды и свежий кофе.

— Я могу остаться, пока ты сходишь домой и переоденешься, — бормочет он и заключает меня в братские объятия, которые приятно отвлекают.

— Я, блядь, не уйду из этой больницы без него, Энцо.

Он закатывает глаза, прежде чем пробормотать: — Упрямая, как всегда.

Я качаю головой и позволяю легкой улыбке украсить мои губы, прежде чем снова обращаю внимание на Луку, он все еще не проснулся, прошло пятнадцать часов, а он, черт возьми, до сих пор не проснулся.

Возможно, в какой-то момент я пригрозила обезглавить врача, если они не разбудят его, но, очевидно, они ничего не могут сделать, кроме как ждать, поэтому вместо этого я позвонила Сальваторе и попросила его найти лучших врачей страны, чтобы просмотреть его карты.

Что хорошего в том, чтобы быть устрашающим Доном мафии, если ты не можешь манипулировать людьми и принуждать их?

Глава 48

Luca

Я слышу шепчущий голос на краю темноты, песню сирены, умоляющую меня подойти ближе и никогда не отпускать, это голос ангела, моего ангела. Моя королева.

Я не знаю, как долго я лежал в бездне. Я слышу голоса вокруг себя, но не могу разобрать слов. Это смерть? Неужели я подвергаюсь адским испытаниям, когда могу слышать голоса тех, кого люблю, но никогда не преуменьшаю значения их слов, никогда не вижу их лиц — только темную яму гребаного ничто?

Я бы, блядь, все отдал, чтобы увидеть Иззи в последний раз. Увидеть улыбку, которая озаряет все ее лицо. Видеть этот озорной блеск в ее глазах. Слышать ее смех. Обнимать ночью, когда она спит у меня на груди. Чувствовать ее губы на своих. Слышать ее голос, шепчущий мне на ухо, когда она говорит, что любит меня.

Хотя я знаю, что никогда этого не получу. Я обменял свою жизнь на ее, и я бы сделал это снова, не задумываясь, чтобы знать, что с ней все будет в порядке, что она будет жить полноценной жизнью.

Эта женщина была моей единственной причиной жить, дышать, существовать. Вполне уместно, что я умер до того, как у нее появился шанс уйти.

С ней все будет в порядке. Она будет горевать, но моя семья позаботится о ней, и она пойдет дальше. Она будет счастлива в жизни без меня, в мире, в котором меня больше не существует.

Возле моего уха раздается непрерывное жужжание, от которого мне хочется протянуть руку и швырнуть чем-нибудь, черт возьми, чтобы это прекратилось. Это не похоже на то темное место, где я был раньше, это чертовски больно. У меня чертовски болит живот, и на руке что-то тяжелое.

Я нахожу в себе силы открыть глаза и несколько раз моргаю, когда на меня падает свет.

Черт возьми, я не умер.

Как, черт возьми, я еще жив?

Я оглядываюсь вокруг и вижу, что нахожусь в больничной палате, покрытый потрепанным постельным бельем, которое я бы скорее сжег, чем лежал под ним.

Я смотрю вниз и вижу белокурую кудрявую голову, покоящуюся на моей руке, она мирно спит, сидя в кресле рядом со мной.

С ней все в порядке, напоминаю я себе. Она прямо здесь, ты спас ее от боли.

— Тебе давно пора проснуться. — Я поворачиваю голову направо и вижу Марко, сидящего в кресле, а Иззи — по другую сторону от меня. Я протягиваю руку, чтобы запустить пальцы в ее волосы, мне нужно почувствовать ее как можно больше, пока я могу — она, без сомнения, уйдет, как только узнает, что я проснулся и со мной все в порядке.

— Не буди ее, ты здесь уже четыре дня, и это первый раз, когда она позволила себе уснуть, — бормочет Марко, и я снова поворачиваюсь к нему.

— Четыре дня? Черт. Почему она не ночевала дома? Или, я полагаю, в квартире Энцо, — говорю я, и мой голос чертовски скрипуч. Конечно, Марко подхватывает это и подносит чашку с водой к моим губам, помогая мне сделать глоток, так как у меня чертовски пересохло во рту.

— Ты с ней знаком? Она отказалась покидать эту гребаную больницу. Она говорит, что единственный вариант, когда она уйдет, — это вместе с тобой, — говорит он и издает хриплый смешок. Я могу представить, как они оба ссорятся, и, конечно, моя чертовски упрямая жена добьется своего.

Мой брат встает и выходит из комнаты, когда я снова сосредотачиваю свое внимание на Иззи, только для того, чтобы он вернулся мгновение спустя с доктором на буксире, который продолжает тихо задавать мне вопрос за вопросом — без сомнения, Марко сказал ему не будить мою девочку, иначе ему не понравятся последствия — прежде чем светить своим гребаным фонариком мне в глаза и проверять повязки на моей ране, прежде чем они оба, наконец, убираются восвояси, оставляя меня с благоговением смотреть на великолепную женщину, которая все еще спит у меня на руке.

Я перебираю в памяти то, что произошло в кафе.

Я сажусь рядом с Иззи.

Она собиралась попросить у меня развода.

Случайная женщина, направившая пистолет на мою жену.

Кто она, черт возьми, такая?

Таинственная женщина, стреляющая в меня.

Иззи стреляет в нее.

Крики Иззи, когда я лежал на полу, истекая кровью. Черт, я не могу представить, как это, должно быть, было тяжело для нее, если бы я был на ее месте, я бы сошел с ума.

Я закрываю глаза и бездумно продолжаю играть с ее волосами, пытаясь понять, кем, черт возьми, была эта женщина и почему, черт возьми, она пыталась убить самое дорогое существо на земле.

Она была одна? Была ли она частью организации? Это была одиночная атака? Отправят ли кого-нибудь еще искать Иззи? Она, блядь, в безопасности? Я не могу справиться с еще одной угрозой ее жизни прямо сейчас, я едва могу выпить сам, так как, черт возьми, я собираюсь ее защищать? В голове у меня крутятся сотни различных сценариев, когда я слышу щелчок открывающейся двери и, распахнув глаза, вижу, как Энцо тихо входит в комнату.