Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя

Я радуюсь, что на мне платье, и отсутствие белья не ощущается так остро.

Город с утра заснежило. Я смотрю на мелькающие за окном дома и яркие вывески, на некоторых из которых еще осталась новогодняя мишура, и не могу понять, почему ощущаю все это не так, как вчера. Как будто из его квартиры мы вышли в какую-то параллельную реальность, но что с ней не так — я пока никак не могу разгадать.

И почему после четырех оргазмов за ночь, утром я напросилась на еще один.

Почему меня, блядь, не отсушило. А как будто мне самой стало… необходимо?

Я заглядываю в телефон, проверяю календарь своего цикла. Привет, синие кружочки, привет овуляция. Становится немного легче. Это просто физиология. У меня здоровое крепкое и абсолютно готовое к спариванию тело, а рядом — идеальный альфа-самец.

— Разве ты не спешишь? — задаю закономерный вопрос, когда понимаю, что он ставит «Бентли» на парковку около красивого кафе с огромными окнами-витринами.

— Спешу, но сначала завтрак. Тебе будет удобно? — Зыркает на мои сжатые ноги, явно намекая на отсутствие трусов.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что это первый раз, когда я хожу без трусов. — На самом деле первый, но «Барби» же ему нравится вот такая — совсем без тормоза в голове.

Но мне еще нужно попрактиковаться, потому что он явно мне не верит.

В кафе уютно, светло, много воздуха. Я замечаю красивый баннер: без глютена, для спортсменов, все очень про здоровье. Вадим явно часто здесь бывает, потому что занимает стол около окна с табличкой «зарезервировано». Заказывает омлет с индюшиной ветчиной и сырники. Я даже в меню не смотрю — меня все это тоже устроит. Когда к нашему столу бежит симпатичная официантка — плюс-минус моя ровесница — улыбка на ее лице нервно дергается в ответ на мое присутствие.

Что, глаз на него положила, маяхарошая?

— У меня от тебя до сих пор все между ног болит, — говорю с театральным акцентом, вклиниваясь между слов, пока Вадим делает заказ.

Он на секунду отвлекается, смотрит на меня как на капризного ребенка.

Официантка так «очаровательно» краснеет. Глазки бы мои бессовестные выцарапала — готова поспорить.

Ну а кто тебе, дуре, виноват? Таких мужиков сразу нужно помечать собой, потому что желающих заполучить этот подарочек всегда будет больше, чем до хуя.

— Это не обязательно, Крис, — говорит Вадим, когда «разбитое сердце» быстро сваливает. — Я как будто достаточно четко все озвучил.

— А я просто так захотела, — кривляюсь с видом «ну и что ты мне сделаешь?»

Это не ревность. Просто страховка, что в мой план не влезет неучтенное бабское тело.

Он достает кархолдер из внутреннего кармана небрежно брошенного на диванчик пальто.

Вынимает сразу несколько карт — две банковских (одна розовая серьезно?!), одна — чуть меньше, без опознавательных знаков. Взглядом дает понять, что все это для меня.

Я беру ту, непонятную, кручу ее перед глазами.

— Это от квартиры, — объясняет Авдеев.

Он не озвучивает предложение перебраться, потому что знает — я точно умненькая и понимаю правила. Это просто чтобы иногда я приезжала и ждала его там. Привезла какие-то мелочи, запасное белье.

— Две? — трогаю пальцем банковские. Чувствую себя… странно.

— Белая — ежедневные расходы.

— А розовая?

— Одежда, уход, косметика. — Он как бы прокручивает пальцем воздух, давая понять, что мне самой виднее, что еще входит в эту категорию.

Я могу сказать, что мне это не нужно, потому что мне правда не нужно. У меня отличная зарплата, я не позволяю себе ничего лишнего, гардероб рабочий у меня собран как минимум до теплой весны.

Но не говорю. И карты прятать не спешу. Не визжу от радости.

— Очень милый способ сказать «я тебя контролирую», — бросаю с полуулыбкой.

Он даже не пытается улыбнуться в ответ.

— Это не про контроль, Барби. Это про то, что я не люблю, когда у женщины, с которой я сплю, какие-то неудобства.

Как четко и сухо. Мой Тай в режиме Хозяина жизни. В режиме, в котором он снова беспощадный и собранный. Как будто ночное «скажи еще раз, что хочешь» и утреннее «моя охуенная Барби» говорил совсем другой человек. Все стерто. Упаковано. Закрыто.

— Ну… спасибо, я даже не знаю, что сказать. — Хочу его поддеть, но в итоге голос все равно звучит растеряно.

— Ничего и не надо. Просто пользуйся.

Я не успеваю толком открыть рот, чтобы выдать шутку, которую еще даже не придумала, но в наш разговор, как обычно, вторгается его телефон. Снова лежит экраном вверх, и на этот раз я вижу на экране имя — Лоли.

Лоли?

Поднимаю взгляд на Вадима.

И охреневаю, потому что он берет телефон и в ту долю секунды, пока подносит его к уху, на лице у него такая улыбка… Хотя это не улыбка даже, а как будто… на него упало солнце, щекочет, и Его Грёбаное Величество превращается в подтаявшую мороженку.

Но и это еще не все.

Он встает.

Он встает и выходит, чтобы поговорить, хотя никогда раньше так не делал. Ни разу. Он, блин, меня утром пальцами трахал, параллельно разговаривая с кем-то до фига важным об очередных миллионах, которые готов куда-то влить. А теперь он выходит.

И когда я инстинктивно поворачиваю голову, превращаясь в одно большое навостренное ухо, то слышу: «Привет, Лори». Именно Лори, хотя в телефоне она подписана немного иначе. И в его голосе — обычно железном и непробиваемом — зашкаливающий градус… нежности.

Я молниеносно поворачиваюсь к окну, надеясь увидеть, что он выйдет поговорить где-то здесь. Но нет.

Что еще за Лори?

Меня больно царапает где-то внутри. Жалит чем-то настолько токсичным, что в первые секунды становится трудно дышать.

«Номер единственный», — невидимые тяжелые молоточки отбивают его слова у меня в мозгу.

Господи, да он даже когда трахал меня — в половину так тепло не смотрел! С похотью, желанием, с насмешкой, расслабленно и как будто немного снисходительно. Но никакой нежности для меня. А тут — как будто, блядь, взошло солнце его жизни!

Официантка ставит тарелки на стол.

— Заберите, — тут же отодвигаю две своих. — У меня аппетит пропал.

Правда. Все, что лежит на тарелка выглядит очень аппетитно и, я уверена, не менее вкусно, но я чувствую себя под завязку сытой чем-то мерзким и гадким. Как будто меня только что демонстративно изваляли в грязи.

Лори, значит.

Кто-то очень особенный. Кому он точно никогда бы не выкатил условия в духе «у меня не всегда будет на тебя время». Он ответил через пару секунд. Примерно, как отвечал няне своей обожаемой дочурки, но это точно не няня.

Я тяжело и медленно дышу через нос, пытаясь успокоиться.

Ну а что ты хотела, Крис?

Взгляд падает на до сих пор лежащие на столе карты — желтенькая и розовенькая, для его новой игрушечки. Потому что Великолепный Авдеев — это типа «все включено» за то, что я делаю ему настроение и всегда готова раздвинуть ноги. Меня для этого даже на свидания водить не пришлось и забрасывать дорогущими «вениками» — хватило парочки фоточек топлес и коробки ландышей. А «Лори» не дает? Там все сложно? Эту грядку он будет окучивать долго, нежно и трепетно, а потрахивать «для разрядки» — меня.

Вадим возвращается через пару минут.

Садится за стол, секунду изучает мою пустующую половину.

— Крис, меня в этом мире раздражает не так много вещей, но я терпеть не могу молчаливые протесты. Что случилось? — Пьет кофе, изучает меня таким взглядом, как будто реально не понимает, что я могла видеть женское имя в его телефоне.

— Кто такая Лоли? — спрашиваю в лоб. Секунду назад не хотела и, наверное, если бы он первым не поднял тему — мне бы хватило благоразумия промолчать. А теперь взяла — и сказала.

Хочу посмотреть, как он будет выкручиваться.

И много у тебя нас таких? Лоли, Барби, Кошечка, Карамелька?

— Крестная мама моей дочери, — спокойно говорит Авдеев. Угрожающе спокойно.

Звучит как правда. Но это никак не перечеркивает тот факт, что он может ее хотеть.