Моя идеальная ошибка (ЛП) - Хейл Оливия

— Да?

— О да. Думала, откажет, когда я зашла поговорить, но он неожиданно быстро согласился. Даже вышел из-за стола, — усмехается она. — Никогда его таким не видела.

Я удерживаю взгляд на покерных столах перед нами, где крупье раздает новые карты.

— Это здорово, — говорю я.

Уверена, это никак не связано с бумагами, разбросанными по полу, или запахом секса в воздухе.

Она снова толкает меня плечом.

— Думаю, в этом есть и твоя заслуга.

Сердце замирает.

— Думаешь?

— Ага. Сказала, что ты идешь, так что Мак все равно будет за рулем, и у него окажется знакомый для разговоров, — она широко улыбается. — Спасибо, что так хорошо относишься к моим племянникам и к брату. Знаю, с ним нелегко.

Я медленно киваю.

— Да. Не за что.

Она продевает руку под мою.

— А теперь пойдем общаться. Я уже придумала трех парней, которых тебе стоит представить. Один просто огонь, но с ним сложно говорить, зато двое других представляют собой идеальный баланс красоты и ума.

— Ты-то, замужняя женщина? — притворно возмущаюсь я.

Она тянет меня за собой.

— Девушка может просто смотреть. К тому же, это Габриэль предложил познакомить тебя с Тоддом. Пошли.

На ходу я допиваю коктейль и беру новый. Что-то с веточкой розмарина в инеем на бокале, работа бармена, которого Конни и Габриэль наняли на вечер. Крепкий.

Тодд и правда приятный. Ростом с меня, с кудрявыми каштановыми волосами и теплым взглядом. Мы болтаем несколько минут, прежде чем я замечаю, что Конни тихо исчезла, растворившись в толпе. Вижу ее сидящей рядом с Габриэлем у покерного стола. Он положил руку ей на колено и что-то шепчет на ухо.

Меня пронзает. Вот этого я хочу. Осознание бьет с болезненной ясностью: вечер мог бы быть совсем другим. Это могла быть я и Алек, но он дал понять, что подобного не случится .

— Так где ты работаешь? — спрашивает Тодд.

Я отвечаю как могу, и его реакция стандартна. Брови поднимаются при фразе «профессиональная балерина», затем появляется понимающая улыбка, когда я упоминаю «травма бедра» и «ранний уход со сцены».

С ним легко говорить. Приятно. Судя по тому, как он смотрит только на меня, Тодд заинтересован.

Я допиваю и второй бокал.

Кажется, что я флиртую, и это неправильно. Но я не занята. Наоборот, еще никогда не была так свободна. От работы, от города, от мужчины. Просто секс, сказал он. И если Алек не собирается быть со мной, не стоит лелеять эту маленькую влюбленность.

Даже если она уже не кажется маленькой.

Через помещение я замечаю, как Конни наблюдает за нами. Она дарит довольную улыбку. Хорошая работа, говорит взгляд.

Конни уже помогла мне с работой после ухода из балета, теперь и этот вечер, знакомство со всеми подряд. Она желает добра, и я благодарна, что Конни появилась в моей жизни.

Но надоело быть той, кому все помогают.

Раньше я каждое утро просыпалась с целью. Тренировалась до боли в ногах, выступала каждый вечер. Я горела. А теперь просто рухнула в пропасть.

Тодд касается моего плеча.

— Похоже, тебе нужен еще один коктейль.

Я долго смотрю на пустой бокал, но затем улыбаюсь.

— Знаешь что? Отличная идея. Кстати, ты видел террасу?

Он оживляется.

— Нет. Покажешь?

— С удовольствием, — произношу я.

Каждой клеточкой тела ощущаю его присутствие, пока мы идем через комнату. Выходим на террасу. Разговариваем на виду у всех гостей, и когда Тодд замечает, что мне холодно... даже позволяю накинуть пиджак на плечи.

Я чувствую онемение.

Слушаю его, поддерживаю беседу и даже улыбаюсь, но внутри не чувствую ничего. Только шокирующую пустоту вместо всех тех эмоций, что терзали меня после разговора с Алеком.

Мы говорим уже минут двадцать, когда я извиняюсь.

— Скоро вернусь, — говорю Тодду.

Он улыбается. Простая улыбка, говорящая я подожду, и так хочется хотеть кого-то вроде него. Не сложного, не угрюмого, не боящегося обязательств.

Кто хочет меня в ответ.

Я пробираюсь сквозь гостей, направляясь к коридору с гостевой ванной.

Алек хватает меня за руку.

Затягивает в темный коридор, брови сведены, а взгляд прищурен.

— Ты флиртуешь?

— Ну, с тобой флиртовать бесполезно, — огрызаюсь я. — Ты это ясно дал понять.

Алек хмурится.

— Я не это сказал.

— Именно это.

— Я сказал, что не могу дать то, чего ты хочешь. Не «я не хочу тебя».

Он касается лацканов пиджака Тодда на моих плечах. Гримаса превращается в усмешку.

— Ты знала, что я смотрю.

— Нет. Потому что ты весь вечер не обращал на меня внимания.

Он сжимает мою руку, продолжая тянуть от дальше по коридору и распахивая первую попавшуюся дверь. Помещение оказывается темным, аккуратным кабинетом. Алек захлопывает дверь.

— Я обращал внимание только на тебя, — он сбрасывает пиджак с моих плеч, позволяя тому упасть на пол. — Иди сюда.

Он целует меня. Губы жесткие, напористые, а я таю под натиском. Прикасаться к нему, целовать как наркотик. Чувствовать на себе его руки.

Как же не хочется настолько сильно этого жаждать.

— Если ты спишь со мной, — бормочет он, опуская ладони ниже, чтобы сжать мою попу, — то больше ни с кем.

— То же касается и тебя, — отвечаю я.

От него пахнет парфюмом и теплой кожей.

Алек усмехается, касаясь губами моего виска.

— Я не могу думать ни о ком другом. Только о тебе. Уже давно. Еще до того, как ты стала няней моих детей.

Я отстраняюсь.

— До?

Его взгляд скользит к моим губам, а большой палец по линии челюсти.

— Да. Я пытался не замечать этого, не замечать тебя... но, конечно, не получалось. Ты невероятно красива. Трудно было о тебе не думать.

Мне будто не хватает воздуха.

— И невероятно хорошая, — бормочет он.

— Хорошая?

— Угу, — веки Алека тяжелеют, он притягивает меня ближе. — Искренне хорошая. Добрая. Милая и упрямая... я хотел тебя даже тогда, но знал, что не имею права.

— Имеешь, — шепчу я.

Его губы в миллиметре от моих.

— Больше не надевай чужой пиджак.

— Тогда позволь носить твой на людях, — отвечаю я шепотом.

Алек стонет, пальцы впиваются в мое тело.

— Ты знаешь, почему я не могу этого сделать.

— Нет, — касаясь его губ, говорю я. — Не знаю. Если хочешь меня... сделай своей.

Он снова целует меня: резко, почти грубо, так что губы начинают гореть.

Руки скользят под попу, поднимая меня. Я обвиваю его талию ногами, сцепляя ступни за спиной.

Каждый поцелуй говорит одно. Ты моя. Алек легко удерживает мой вес, постанывая, когда я вцепляюсь в его волосы.

— Я не могу думать, когда ты рядом, — бормочет он. Губы скользят по моей шее, ниже, к тонкому ремешку красного платья. — Это, черт подери, сводит с ума.

— Думаешь, мне легче? — шепчу я.

Между нами слишком мало воздуха и все равно слишком много. Я засовываю руку под тугой воротник его рубашки, пытаясь дотянуться до кожи. Любой ценой.

Алек стаскивает бретельку платья, целуя ключицу. Губы обжигают.

— Я постоянно в тебе нуждаюсь, — признается он. — Даже ненавижу за это, милая. За то, что заставила снова в ком-то нуждаться.

Я провожу пальцами по его волосам.

— Знаю. Я тоже это чувствую.

— Не флиртуй с другими, — рычит он.

— Тогда не говори, что это просто секс.

Его губы касаются моих.

— Это не просто секс. И я, черт возьми, не желаю, чтобы так было. Хочу сделать тебя своей.

Я целую его, и Алек стонет в ответ, задирая подол платья. Он усаживает меня на край стола и целует так глубоко, что перехватывает дыхание.

— Тогда сделай это, — говорю я, нащупывая пряжку его ремня. — Плевать, что все против нас. Я хочу тебя.

Дыхание Алека прерывистое, он смещается, чтобы провести пальцами между моих ног, сквозь тонкую ткань трусиков.

— Ты мокрая.

— Да.

— Черт. Позволь мне...