Моя идеальная ошибка (ЛП) - Хейл Оливия

Дверь распахивается, и в кабинет входит сестра. Рыжие волосы, из-за которых она так похожа на мать, собраны в строгий хвост. Лицо напряжено.

— Конни, — приветствую я.

— Алек, — парирует она, устраиваясь в кресле напротив и скрещивая ноги, будто готовясь к битве.

— Мне жаль, что ты узнала обо всем таким образом.

Ее глаза сужаются.

— Жаль, потому что хотел сообщить новость сам? Или жаль, потому что никто не должен был узнать?

Так. Значит, разговор будет таким.

Конфликты с Конни всегда были редкостью. Лишь в этом году она начала проявлять ту горячность, которую я замечал с другими.

Я постукиваю пальцами по столу.

— Что на это ответила Изабель?

— Нет, — ее голос становится тверже. — Сейчас спрашиваю я.

— И я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

— Не включай режим генерального директора. Это не деловые переговоры.

— Разве не этим ты занимаешься? — спрашиваю я. — Кстати, хорошо получается.

Она качает головой.

— Это я ее порекомендовала. Настояла, потому что думала, что ты будешь хорошим работодателем. Строгим, да. Но не тем, кто воспользуется ее положением.

— Я не пользуюсь ее положением.

— Да, она сказала то же самое, — замечает Конни.

— Что еще она сказала?

Но сестра лишь скрещивает руки на груди.

— Ты не можешь уволить ее, если станет неудобно.

Я прищуриваюсь.

— Я никогда не сделаю этого.

— Хорошо. Отлично. Она сказала, что между вами ничего серьезного.

— Да, — медленно отвечаю я. — Ладно. Хорошо.

— Честно, не знаю, делает ли это ситуацию менее или более странной, — Конни вздыхает. В этом звуке отражается целая гамма эмоций. — Боже. Я просто не хочу, чтобы ты причинил ей боль, Алек. Сейчас ей это не нужно.

— Я не собираюсь причинять ей боль.

— Мужчины всегда так говорят, а потом делают с точностью до наоборот, — возражает она. — Каковы твои намерения, если это «ничего серьезного»?

— Это сложно, — произношу я.

— Сложно, потому что ты ее работодатель и не хочешь смешивать бизнес с удовольствием?

— Да, — отрезаю я. — Среди прочего.

Есть еще с двадцать причин, одна из которых сидит прямо передо мной.

Конни вздыхает.

— Я знаю, ты не был открыт для чего-то нового со времен Виктории... и знаю, мы никогда не говорили об этом. Но разве ты не думаешь, что она хотела бы, чтобы ты двигался дальше?

Я стискиваю зубы. Это последнее, о чем я хочу говорить. Лучше бы она накричала.

— Скорее всего, — произношу я.

Думать о Виктории – не то, чем я занимаюсь в последнее время. Особенно сейчас, с Изабель. Слишком сложно держать все это в голове и примирить того человека, которым был с ней, с тем, кем являюсь сейчас.

Голос сестры тверд, но в нем слышна уязвимость.

— Это нормально хотеть двигаться дальше. Получать удовольствие. Я бы поддержала тебя. Но почему с моей лучшей подругой? Я доверила ее тебе! Ей нужна эта работа и крыша над головой, пока она приходит в себя.

Это уже лучше.

— Я знаю. Не хотел причинить тебе боль, — говорю я.

Слова даются с трудом. Так не должно быть, но как есть. Мы редко разговариваем. Но в последнее время я слишком часто подводил младшую сестру.

— Это просто так... странно, — она поднимается с кресла и смотрит на часы. — У меня встреча с маркетинговой командой. И, честно... я не знаю, что еще сказать. Просто не причиняй ей боль, Алек. Будь предельно ясен в своих желаниях.

— Потому что это так чертовски просто? — сухо спрашиваю я.

Конни широко распахивает глаза. На мгновение воцаряется тишина, но затем она качает головой.

— Нет. Не просто. Но сделай это ради нее. Изабель уже ищет другую работу, и когда все закончится, просто убедись, что она останется в выигрыше.

Я знал, что она размышляла о карьере, но уже подает заявки?

Для меня это новость.

— Что еще она сказала? — снова спрашиваю я Конни.

Если это звучит, как мольба, мне все равно.

— Поговори с ней сам, — отвечает сестра.

Она выходит из кабинета, и дверь захлопывается, оставляя меня в оглушающей тишине, далекой от безмятежности.

Я закрываю лицо руками.

Черт.

Мне нужно поговорить с Изабель. Но сегодня ежегодный гала-ужин «Контрон», который всегда проводится за неделю до Дня благодарения, и мое присутствие обязательно. Речь готова, все подготовлено. Отец тоже придет и наверняка снова спросит о месте в совете директоров. Конни и Габриэль придут.

Но Изабель не будет.

И впервые искренне хочется, чтобы она была со мной в качестве спутницы.

31. Изабель

Уилла и Сэм – мое спасение. Их заразительная энергия не оставляет ни секунды на мысли о собственной жизни, их отце или тете. После школы Уилла направилась на теннис, а Сэм на футбол. Затем мы свалились на густой ковер в гостиной. Никто не хочет делать уроки, так что сегодня мы будем заниматься лежа. Как на пикнике.

Они находят это дико смешным. Хотя почерк Уиллы от такой позы оставляет желать лучшего, мы справляемся довольно быстро. С Сэмом всегда весело, ведь он в садике, а задания не бывают сложнее, чем «найди дома предметы основных цветов» или «посчитай шаги между комнатами».

Алек отсутствует весь вечер.

Я знала, что он на гала-ужине. Видела в расписании на холодильнике – том самом, что для нас с Катей и детьми как Библия, вокруг которой строится жизнь. А это значит, что мы не говорили, не по-настоящему, с тех пор, как Конни все узнала на той вечеринке.

Разговор напугал меня. Потому что между нами никогда не было такого конфликта. Не того сорта, что можно смахнуть плечом и забыть. Она явно была потрясена увиденным.

— Я и подумать не могла... Ты не чувствуешь, что тобой пользуются? Не хочу, чтобы ты боялась сказать «нет».

Этот анализ был так далек от наших с Алеком отношений.

Я сказала, что все несерьезно. Пыталась преуменьшить, хотя правда вертелась на языке. Кажется, я влюблена в него, но почти уверена, Алек не чувствует того же.

Он ревнует. Заботится. Он добр, внимателен, испытывает влечение, да, но это не означает любовь. И кристально ясно дал понять, что больше детей не хочет.

Думаю, на самом деле он имеет в виду брак. Настоящие отношения, где риск снова получить боль не меньше, чем шанс исцелиться.

Я читаю Сэму перед сном. Он засыпает уже на третьей странице, вымотанный, как и всегда после футбола. Сладко сопит, длинные ресницы на раскрасневшихся щеках. Целую его в лоб и прикрываю дверь.

Уилла уже читает, когда я заглядываю к ней.

— Привет, — тихо говорю я . — Хочешь, я почитаю?

Обычно шансы 50/50, позволит ли помочь ей заснуть, когда папы нет дома. Но в последнее время чаще соглашается.

Она откладывает книгу и кивает.

Я сажусь в кресло у кровати. Она поворачивается, смахивая челку с глаз.

— Шестая страница.

— Хорошо, продолжу отсюда.

Читаю вполголоса, а она следит за текстом, бегая глазами по строчкам. Уилла быстро учится. Удивительно, как дети впитывают все, словно губки.

Я почти закончила, когда она вдруг говорит:

— Прости.

— За что?

— Что была грубой. Когда ты только пришла.

Я улыбаюсь.

— Ох, милая, все в порядке. Тебе было непросто, когда няни сменяли друг друга. Но я ценю извинения.

Она кивает и чуть слышно вздыхает.

— Я не люблю нянь. Но ты мне нравишься.

— Спасибо, — я откидываюсь на спинку кресла, сдерживая порыв погладить ее по волосам. Редко она бывает такой мягкой и открытой. — Почему ты не любишь нянь?

Уилла разглядывает край одеяла, перебирая пальцами ткань.

— Если бы не няни, папа оставался бы с нами, — произносит она. — Не смог бы работать.

А. Сердце сжимается от ее уверенного тона. Я придвигаюсь ближе.

— Малышка, твой папа очень хочет быть с вами. С тобой и Сэмом. Он бы оставался всегда, если бы мог. Просто от него зависят еще многие люди, он хочет помогать и им тоже.