Твои не родные. ДНК (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena"

– Не люблю я тебя, Лена. Не люблю, понимаешь? Не будет ничего у нас хорошо. Никогда не будет, потому что мне с тобой до тошноты плохо.

И пошел прочь к лестнице, а она вслед орет мне:

– А с ней хорошо? Ничего, она опять тебе рога наставит… она никогда не полюбит тебя так, как я тебя люблю.

Возможно, и не полюбит… зато ее люблю я.

***

К вечеру я уже забыл про тест. Мы с Машей снова поехали к Ане. Малышка заранее выбрала, какую сказку будем читать. И я читал, уже мне это не казалось чем-то странным, не казалось, что я похож на идиота, который распинается перед теми, кто его не слышит. Я читал и посматривал на лицо Ани… ничего не изменилось за эти дни. Она так и не приходила в себя. Меня начинало это пугать… словно дежавю. Совсем недавно я так же приезжал к своей матери, и вначале мне тоже обещали, что вот-вот и очень скоро, но ничего не происходило, пока однажды не сказали, что уже и не произойдет.

Пока читал, пришло сообщение из лаборатории. Анализ был уже готов. Я сжал пальцы в кулак и дочитал сказку, лишь потом вышел в коридор и открыл на электронной почте результаты теста. Пол слегка покачнулся под ногами – нет, я не ее отец. Резко выдохнул и хотел уже сунуть сотовый в карман, как он вдруг зазвонил у меня в руках. Я поднес его к уху, стараясь собраться, прийти в себя, чтоб Маша не увидела, что я расстроен.

– Егор Александрович, это Нина. Я с другого номера. Выехала в Словакию, срочно нужно было. Вы получили результаты ваших анализов?

– Да. Получил.

– А результаты анализов Анны получили?

– Да. Только там ничего не понятно.

– Как не понятно… Аааах, наверное, вам послали генетический тест.

– Я сделал, как вы просили, и сдал анализ. К сожалению, я не могу быть ничем полезен ребенку. Я не ее отец.

– Знаю… но у меня очень большая проблема не только из-за вас – и Анна не ее мать.

У меня рука с сотовым резко опустилась вниз. Я с трудом смог поднять ее обратно. Она весила с тонну.

– Вы меня слышите, Егор Александрович, Анна не является биологической матерью Маши.

– Да. Я вас слышу.

Поднял голову и посмотрел через стекло на девочку, она сжимала руку Ани, поднесла ее, как всегда, к лицу.

– Я хотела поговорить с вами об этом не по телефону… но вы сдали анализ, и я решила вам позвонить.

– Спасибо.

Я отвечал ей как робот, и у меня дрожали руки. Вдруг Маша вся встрепенулась и выскочила ко мне. Схватила меня за рукав и потащила в палату.

– Нам нужны хоть какие-то данные Маши. Может быть, вы знаете, в каком роддоме она родилась. Может, там можно что-то узнать?

Маша подтащила меня к кровати и показала на руку Ани – она слегка пошевелила пальцами, а малышка радостно подпрыгнула и обняла меня за ноги. Я опустил руку на ее голову, машинально перебирая косички дрожащими ледяными пальцами и чувствуя, как у меня дерет глотку от желания заорать.

– Егор Александрович…

Я отключил звонок и сунул сотовый в карман, глядя остекленевшим взглядом на шевелящиеся пальцы Ани.

****

Маргарита Сергеевна Немцова работала в областном роддоме столько, сколько себя помнила. Вначале сестрой-акушеркой на побегушках у бывшего главврача, после того как ту уволили и осудили за взятки не без помощи Немцовой, Маргарита Сергеевна начала быстро подниматься вверх по карьерной лестнице. Настолько стремительно, что уже через несколько лет была заместителем главврача, а позже и сама получила столь желанную должность.

Когда Светлана Юрьевна Герасимова уходила на пенсию, она сказала Маргарите, что лучшего акушера-гинеколога данному роддому не найти, как, впрочем, и самого мерзостного и отвратительного человека, коим являлась Немцова, которая и здесь приложила руку, чтобы заветное кресло освободилось побыстрее. Маргарита особо не расстроилась, проводила с почестями свою предшественницу и занялась переустройством роддома, постепенно превращая его в коммерческую клинику. Теперь она и сама не гнушалась взятками, личными одолжениями и другими перспективами, которые открывала перед ней ее должность. Сменила коллектив, окружила себя верными фанатами и подхалимами. Бизнес в роддоме кипел на полную катушку, цены были назначены за все, вплоть до предметов первой необходимости. Негласный прейскурант выдавался роженице или больной, и у нее не оставалось выбора: либо плати, либо лечись на улице или поезжай в соседний город. А до соседнего города десять километров на машине.

Мэр поселка городского типа Владислав Иннокентьевич Галкин всячески опекал роддом, особенно после того как там родила двойню его драгоценная доченька. Если отбросить меркантильность и жадность, а также подлость, Немцова действительно была врачом от Бога. Она принимала роды у самых «тяжелых» рожениц, вытаскивала с того света младенцев. На нее молились и точно так же ее боялись. Зато она не боялась никого. Ну почти. Больше всего Немцова переживала за свое место и за благополучие своей семьи, которая состояла из мужа врача-кардиолога и трех собак пекинесов. Детей у нее не было. В свое время Немцова наделала кучу абортов, посвящая себя учёбе и работе, прекрасно осознавая риск бесплодия. Но ее это сильно не удручало. Одинокой она себя никогда не чувствовала, в свои сорок девять всегда подтянутая, с идеальным макияжем на аристократическом лице, с высокой прической, уложенной из длинных каштановых волос, и строгим взглядом из-под дорогих тоненьких очков. Она создавала внешнее впечатление благополучия всего роддома в целом.

Когда к ней в кабинет постучались и сообщили, что ее хочет видеть посетитель, видимо, договориться о родах или госпитализации, Немцова велела ждать под дверью. Она была занята. Выбирала очередного пекинеса себе в подарок. Рассматривала мордочки новорожденных щенят и умилительно склоняла голову на один бок, затем на другой. Ее прием на сегодня был окончен, а через несколько часов ее ждало плановое кесарево сечение у жены владельца трех супермаркетов в их областном центре. Она планировала к Новому Году заказать у него красную икру, разумеется в подарок за удачные роды. Посетители сейчас не входили в ее планы. Она собиралась продержать его за дверью, а потом царственно выплыть на операцию, заставив ждать еще или назначив ему на понедельник. Возомнили, что у нее здесь поликлиника, и сидят по лавкам ждут. Даже в поликлинике приходят по записи.

Когда дверь резко распахнулась, Немцова вскинула голову и в негодовании сжала и без того тонкие губы.

– Что такое? Как вы….

И тут же осеклась на полуслове. Она его узнала. Да и как было не узнать? Телевизор она смотрит, новости читает, в интернет заглядывает… Но узнала она его не только поэтому… была еще одна причина, и эта причина заставила Немцову стать цвета стенки и чуть пошатнуться в кресле. У нее тут же подскочило давление и запульсировало в висках. Ужасно захотелось взять таблетку валидола под язык.

Шумаков Егор Александрович прошел через весь просторный кабинет к окну и, не здороваясь с Немцовой, открыл окно нараспашку.

– У вас здесь очень душно.

Сказал он и подошел к столу.

– Добрый день, Маргарита Сергеевна. Прошу прощения, что помешал вам в важных делах, – бросил взгляд на монитор ноутбука с открытой страницей сайта по продаже домашних животных, и Немцова тут же захлопнула крышку, – но мое дело не менее важное. Если позволите… – отодвинул стул, главврач заторможено кивнула и нервно поправила очки на переносице.

– Добрый день…

– Шумаков Егор Александрович, но я вижу, вы меня узнали, и это весьма лестно.

– Ддда, узнала. Чем обязана вашему визиту да в наши края?

Она постепенно старалась взять себя в руки. Но у нее плохо получалось. Шумаков пугал ее, и не только потому, что она была наслышана и о его семейке, и жестком характере молодого бизнесмена, о котором только и пестрели заголовки газет, как он перешел кому-то дорогу или подмял под себя очередного конкурента, или, например, добился сноса гостиницы, в которой ему не так подали завтрак. Шумаков пугал ее тем, что мог узнать… и скорее всего, узнал, что здесь произошло пять лет назад. Иначе зачем он здесь… а если узнал, то Немцовой не только светит увольнение и лишение должности, а может светить нечто похуже, и Иннокентич ее не спасет… так как Шумаков имеет намного больше денег и власти. Трусливый Галкин даже не заступится.