Окно напротив (СИ) - Сокол Лена

- Тогда продолжаем ждать скорую. Ты убери это одеяло, оно только сильнее нагревает тебя. Дай сосчитаю пульс.

Она вдруг вся сжалась в комок и зашлась в громком влажном кашле.

- Вызвал? – спросила я у Ильи, появившегося в проходе уже без верхней одежды.

- Ага, - ответил он, мрачно разглядывая измученную Аню, откинувшуюся на подушку. – Пойду на кухню, сделаю попить чего-нибудь тепленького.

- Спасибо.

Я взяла руку сестры, положила ее кверху ладонью, прижала пальцами артерию и принялась считать пульс. Она обиженно закрыла глаза.

Часы на стене отмеряли секунду за секундой. С кухни больше не доносился детский плач. Кто-то гремел кружками, вероятно, Смоляков. Больше никаких звуков не было.

Через минуту я встала, подошла к окну и слегка приоткрыла форточку. Постояла, выглядывая во дворе автомобиль с красным крестом, покачала головой и закрыла окно.

- Все нормально? – Аня через силу улыбнулась. - Я еще живая?

- Живая.

- Попейте, - донеслось из-за спины. Я и не заметила, как он подошел. В руках у Ильи была кружка с чаем. – Я остудил его немного.

Мы помогли Ане приподняться. Она была слишком слаба, чтобы долгое время держать в руках кружку. Сделав пару глотков, она изможденно упала обратно.

В этот момент в дверь позвонили.

Я даже вздрогнула от неожиданного незнакомого звука. Илья поспешил в коридор и через несколько секунд вернулся уже в сопровождении двух медиков. Женщина с оранжевым чемоданчиком скромно присела на стульчик поодаль, а вот мужчина, высокий и худой, занял мое место возле больной. Вероятно, он был главным в их бригаде.

- Что случилось? – спросил он деловитым громким басом, разглядывая Аню.

- Температура, - жалобно пискнула она в ответ.

Я подошла поближе и попыталась привлечь его внимание:

- Температура, кашель с выделением мокроты, слабость, потливость, одышка, озноб. А, и еще аритмия…

И, смущаясь под его строгим взглядом, сложила руки в замочек.

Мужчина оглядел меня с головы до ног, потом перевел взгляд на сестру и вставил в уши звукопроводящие трубки стетоскопа.

- Присядьте и поднимите рубашку, - скомандовал он.

Немногословный товарищ. Серьезный. На вид ему было лет тридцать, но усталость в глазах прибавляла еще парочку лет. Он долго выслушивал легкие, бронхи и сердце Ани, то и дело бросая на меня оценивающие взгляды. От прикосновений акустической головки стетоскопа сестра каждый раз зажмуривалась и кривила лицо. Немудрено, на улице мороз, все инструменты охладились.

Я отвернулась к окну и ждала, пока он закончит все манипуляции и задаст все вопросы.

- Мы заберем вас, - наконец, сказал он безапелляционным тоном и повернулся ко мне. – Поможете собрать девушку?

И не дождавшись ответа, уткнулся в свои бумаги.

Я бросилась лихорадочно собирать одежду сестры. И как мне в голову не пришло сделать это заранее? Взяла сумку, начала вытаскивать из шкафов белье и запихивать внутрь. А что еще ей понадобится в больнице? Не имею понятия. Илья тоже заметался возле старенькой стенки в поисках необходимых документов. Аня показывала рукой, где они должны лежать, но нужные бумажки так и не находились.

Врач терпеливо наблюдал за нами, сложив ногу на ногу. Мне жгло спину от его взгляда. Посомневавшись пару секунд, я сунула в сумку и тапочки. Хватит. Застегнула молнию. В этот момент в дверях появилась Мурзя.

Малыш сладко спал у нее на руках. Она обошла медиков и поднесла ребенка ближе к Ане. Та посмотрела на его милое личико, сопящий вздернутый носик, прикрытые веки, сонную полуулыбку. И кивнула в знак благодарности, еле сдерживая слезы.

Я помогла Ане сесть и подала теплые подштанники, брюки, кофту и носки.

- О, Володька, - сказала шепотом Машка, - сколько лет, сколько зим! Ничего себе, как ты возмужал! Не плечи, а плечищи! И нос вырос огроменный!

Я обернулась и увидела, что слова подруги были адресованы мужчине-доктору. Они хотели обняться, но в руках подруги все еще мирно спал малыш. Поэтому она подошла ближе и прижалась плечом к его плечу. Мужчина смотрел на нее и мотал головой, словно не веря своим глазам.

- Машка, ну ты и вымахала! - И тоже шепотом. - Всего пять лет не виделись, а ты из ребенка успела в девушку превратиться!

- Слушай, а давно хотела тебя найти. Мы с Марьянкой же хотели на скорую устроиться в подработки. По выходным. Я слышала, что так можно?

Он кивнул ей, снова взглянул на меня и почему-то усмехнулся.

- Учитесь что ли? Или уже отучились?

- Долгая история. Ты это, заезжай, давай, после смены. – Она поправила пеленку, прикрыв ножки малыша. - Мы будем здесь.

- Я всю новогоднюю ночь на дежурстве.

- У-у-у. После давай тогда.

- Хорошо.

- Возьмешь, значит, нас к себе?

- А как же! А то ведь некому чемодан мой таскать, - он указал глазами на большой оранжевый ящик, стоящий в ногах у женщины.

- Тогда беру с тебя слово. Приезжай, мы будем ждать.

- Постараюсь, - ответил мужчина и направился к двери.

Мы с Ильей собрали Аню, помогли надеть куртку, сопроводили до машины и расстались без лишних слов и нежностей. Она все еще дула губы, обиженно поглядывая на меня. Неисправима!

- Вот так Новый год, - прошептал Смоляков, усаживаясь в кресло.

- Вы оставляйте меня здесь, - предложила я, - а сами езжайте в общагу.

Мурзя присела рядом. Пока нас не было, она уже успела переложить ребенка в кроватку.

- Тебе придется тусоваться здесь с ребенком, пока мамашка не выздоровеет. –Развела руками она. - А это, сама знаешь, долгая история!

- Что поделаешь…

- Еще и Новый Год. Я, пожалуй, останусь с тобой.

- Не нужно. Езжайте, справьте с ребятами.

- Я тоже останусь, - прошептал Илья.

- Спасибо, - обернувшись к нему, поблагодарила я.

Мне было страшно оставаться здесь одной наедине с младенцем.

Машка собрала с дивана белье, на котором лежала Аня, скатала его в комок и отложила на край.

- Осталось проверить, работает ли телевизор, нарубить салатов и купить шампанского.

- Я не буду пить, - отозвался Смоляков. – У нас все-таки ребенок.