Кукла для босса (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Нет, — огрызнулась Антонина воинственно. — Это и меня касается. Я за своего сына горло любому перегрызу. Ну ты знаешь, — выдохнула она по-свойски.

— Догадываюсь, — пробурчал Агафонов, в глубине души понимая, что до конца не подозревает о всех талантах «Тонечки». Сплетни, шантаж, подделка документов… Что еще в рукаве у царевны Лебледи?

— У отца телефон прежний? — строго осведомилась Нина. — Я ему сама позвоню.

— И чем ты его напугаешь? — криво усмехнулся Агафонов, догадываясь о методах воздействия Антонины Макаровой.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — фыркнула она и драматично вздохнула. — Все сама должна делать. Все сама. От тебя никакого толку, Агафонов!

— Ну конечно, — рыкнул он и сразу нажал на кнопку отбоя.

«В одном Нина права, — устало подумал Михаил. — Пес знает прежнего хозяина и доверяет ему как самому себе. Почему же ты так переменился, папа? — коротко вздохнул он. — Тетя Юля не любит животных, да и вряд ли позволит привезти такого кабана, как Зак, в свою уютную квартирку в центре города, — сжал челюсти Агафонов и обомлел от догадки. — Получается, отец почти два месяца живет в нескольких кварталах от меня и до сих пор даже не обмолвился об этом. Ни со мной, ни с Егором не встретился. Что же происходит, мать твою за ногу!»

Нестерпимо захотелось есть. И Михаил вдруг отчетливо понял, что если сейчас не сожрет пирожок и не поцелует Еву, то просто пропадет.

— Ольга, — душевно попросил он, открыв дверь в приемную в приемную. — Сходи, пожалуйста, к Марине. Купи мне пирожков. Я тебе сейчас денег дам, — пробурчал он, выуживая из кармана мелкие купюры. Дождавшись, когда секретарь вышла, позвонил по внутренней связи Еве.

— Иди ко мне, душа моя, — жалостливо позвал он. — Я соскучился, сил нет. Чаю попьем с пирожками. Потискаемся…

И как только Ева вошла к нему в кабинет, сгреб в охапку и потащил на диван, стоявший напротив панорамного окна.

От пирожков с чаем и теплого дыхания Евы у него на груди Агафонову немного полегчало. А когда пальчики Евдокии дразня прошлись по шее, Михаил не выдержал и впился в ее губы требовательным поцелуем.

— Нужно работать, — пробурчал он недовольно. — Завтра этот хрен собачий явится контракт заключать, а я еще не все договоры прочел.

— Мы же составили, как ты велел, — пискнула Ева.

— Естественно, — отмахнулся он. — Но моя подпись, солнышко, дорогого стоит. Да и сам контракт на несколько миллионов. Каждая запятая играет роль. Поэтому и приходится лично во все вникать. А иначе прогореть можно, — развел руками Агафонов и, легко шлепнув невесту по попе, пробурчал:

— Возвращаемся на галеры, Ева. Чувствуешь гирю, болтающуюся на ноге?

— Я чувствую любовь, — фыркнула она и, приподнявшись на носки, чмокнула его в щеку. — Но, Миша, — добавила она серьезно. — У тебя есть сотрудники. Ты им платишь хорошую зарплату, и правильно составленные документы — это их зона ответственности. А у тебя есть право на незнание. Понимаешь?

— Поясни, — пробасил он, уже передумав возвращаться к договорам.

— Ты имеешь полное право не знать каких-то подробностей. Главное для тебя — правильно составленные документы. Проверь основные пункты и не морочь голову, — фыркнула Ева и резвой коняшкой понеслась к себе в юридическую службу.

— Какие мы умные, — пробурчал Агафонов, глядя ей вслед. И снова вернулся к документам. Но вычитывать каждый пункт не стал. Просто прочитал самое главное, как и посоветовала Ева.

Звонок отца пришелся на последний лист.

— Не отрываю? — вкрадчиво поинтересовался папа. — Я сильно погорячился, — смущаясь заметил он. — Не переживай о Заке, Мишаня.

— Спасибо, что передумал, — стараясь казаться равнодушным, бросил Агафонов. — Мы очень привязаны к собаке…

— Только следите за ним. Зак — пес серьезный. Я уже с ним еле справлялся.

— Ладно, — миролюбиво согласился Агафонов. — Твое довольствие не пострадает, пап, — добавил поспешно. — Я тоже погорячился. А то бросит тебя Юлия Романовна, — криво усмехнулся Михаил.

— Ты знаешь, — даже не спросил, а подытожил отец. — Понимаешь…

— Пап, мне известно, что вы с тетей Юлей поженились, — отрезал Агафонов и добавил ехидно: — Совет да любовь!

— Просто мы… — попробовал объясниться отец, и Агафонов вдруг почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. От пирожков ли? От инстинктивного отторжения резких изменений в папиной личной жизни? Агафонов поразился собственной реакции и перебил отца:

— Пап, мне не интересно. Правда. Ты волен поступать как тебе угодно. А у меня есть право на незнание, — вставил он Евин термин. — И я им воспользуюсь, можно?

— Хорошо, — вздохнул отец и добавил напоследок: — Ну насчет Зака не волнуйся. Я так Нинке твоей и сказал.

«Проняло старика, — весело усмехнулся Агафонов. — Интересно, чем же тебя припугнула Антонина Сергеевна? — хмыкнул он мысленно и тут же предупредил сам себя: — Право на незнание, Миша! Воспользуйся им. Не-а, — мотнул головой Михаил. — При случае узнаю. Ну Нинка — шантажистка хренова. Прижала к ногтю папаню. Что же она такое про него знает?» — задумался он и поморщился, когда в кабинет вошел Кислицын.

— Я насчет завтра, Михаил Александрович, — начал он. — Основную часть пентхауса закрыли на ключ. Есть доступ в игровую и в санузел…

— Избавь меня от подробностей, — рыкнул Агафонов. — Лучше ищи любителя листовок.

— Да ищу я, — в сердцах бросил Кислицын. — Во все издательства обращались наши сотрудники из отдела продаж и из маркетинга. Есть версия, что это месть Тарасова. Ему вроде Евдокия Вадимовна понравилась…

— Уволили? — проскрежетал Агафонов, жалея, что сам не бросился в отдел маркетинга и не набил морду вонючему скунсу и его приятелю.

— Еще утром, — кивнул Кислицын и заторопился к двери.

«Надеюсь, Кармигодян входит в инвестиционный проект не из-за прелестей Даны, — поморщился про себя Агафонов. — Если из-за нее, то добра не жди», — ощерился он и тут же позвонил в юридическую службу.

— Ксения Олеговна, я хочу добавить штрафных санкций для инвестора. Если он на полпути передумает…

— Но вы же не обсуждали с Кармигодяном новые условия, — пробормотала Ксения. — А вдруг он увидит новые штрафы и откажется от участия…

— Не увидит, — зло хмыкнул Агафонов, подумав, что если башка потенциального инвестора занята предстоящим свиданием с Даной, то это его проблемы. — Мы должны себя обезопасить, — рыкнул он.

И следующим утром еще раз убедился в своей правоте.

Маленький толстый человечек поедал глазами Дарину Сергеевну и рассеянно подписывал документы.

«А ты волновался», — мысленно усмехнулся Агафонов, закончив встречу. Куда делась сладкая парочка, он не знал и знать не хотел.

— Вас уже ждут на Метростроевской, — предупредила Ольга.

— Да еду я, — кивнул Агафонов и, на ходу надевая пальто, бросил: — Ева может прийти полежать на диване. Смотри не выгони, — предупредил он на бегу и, увидев изумленный взгляд Ольги, расхохотался.

«Все удачно складывается, — весело подумал он. — Скоро я женюсь на Еве. Заку ничего не угрожает. А Кармяша даст бабок, — хмыкнул он про себя. — Он даже по диагонали договор не прочел. Вот придурок! Все на Данку пялился. Нужно было написать, что это договор дарения, — расхохотался Михаил, подъезжая к стройке. — И нули подписать к восьмизначному числу, — шутя заметил он. Светило солнце, и весь мир казался прекрасным. — Хорошо-то как!» — мысленно воскликнул он и, бросив машину на парковке близстоящего жилого дома, потрусил к бытовке, где уже истомились в ожидании подрядчики. Рванув на себя некрашеную металлическую дверь, Агафонов на секунду замер на пороге небольшой прокуренной комнаты, оббитой вагонкой.

— Хоть топор вешай, — рассмеялся он, даже не подозревая, что выйдет отсюда совершенно другим человеком.

После обеда сильно разболелась рука.

— Видимо, рано я перестала пить нимесил, — пожаловалась она Ксении и добавила грустно: — Сегодня вроде ничего срочного не предвидится?