Ошеломленный - Доуз Эми

– Тебе не нравится играть в Глазго. С тех пор, как ты перевелся, ты сам не свой. Мне больно видеть тебя таким.

Я мотаю головой.

– Я рад, что я здесь. Конечно, мне в этом сезоне пришлось нелегко с командой, но я все исправлю, как всегда.

Мои слова – правда лишь наполовину. Я не говорю ему, что этот переход стал самым тяжелым за все мои годы игры в футбол и я из кожи вон лезу, чтобы вернуть свою концентрацию.

Он медленно сглатывает и морщится, пытаясь сесть.

– Мне просто горько от того, насколько ты здесь несчастлив, зная, что ты переехал ради меня.

– Дедушка, – я выпускаю его руку, чтобы он мог устроиться поудобнее, – я здесь, потому что я этого хочу. Ты мне очень дорог. Я хочу, чтобы ты знал, – у меня срывается голос, а глаза начинает жечь, – ради тебя я готов на все, что угодно. Ты мой герой.

Глаза дедушки краснеют от слез. Он щиплет себя за переносицу, а затем накрывает мою ладонь своей.

– Но я больше не самое важное, что есть в твоей жизни. Как и футбол, раз уж на то пошло. Помнишь, я говорил, что ни о чем не жалею? Маки, это было не совсем правдой.

Страдание в его глазах отдается в моем собственном сердце. Я знаю, что он сейчас чувствует не физическую, а эмоциональную боль.

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я в недоумении.

Он тяжело вздыхает и мгновение задумчиво смотрит в потолок.

– С тех пор, как умерла твоя бабушка, я не могу перестать думать обо всем, что должен был для нее сделать. Мне стоило чаще покупать ей цветы и осыпать ее подарками. Чаще говорить, что люблю ее. Господи, лучше бы я вместе с ней смотрел ее любимые передачи, вместо того чтобы постоянно смотреть свои чертовы футбольные матчи.

Внезапно в моей голове вспыхивает воспоминание о лице Фреи, когда я подарил ей те гвоздики. Ее улыбке, когда она увидела свою новую милую кружку. О том, как неожиданно она заплакала, когда мы доставляли спасенных котят их хозяевам. Мое сердце начинает бешено колотиться в груди, когда я вспоминаю, как мы часами сидели на ее диване, болтая ни о чем за просмотром дурацкого «Хартленда».

Я смотрю вниз, вдруг осознав, что мои руки сжаты в кулаки. Разжав пальцы, я вытираю скользкие от пота ладони о свои джинсы. Я невольно прокручиваю в голове все, от чего я отказался.

Прерывистый вздох дедушки возвращает меня в реальность.

– Когда я оглядываюсь на проведенное с твоей бабушкой время, я жалею, что так мало наслаждался ее присутствием. Мне жаль, что я не ценил, насколько счастливым она меня делала. – Он смотрит на меня суровым взглядом. – Это очень важно – найти женщину, с которой ты сможешь остепениться и просто быть счастливым.

Его красочные слова вызывают у меня улыбку.

– Любой мог увидеть, что ты делал бабушку очень счастливой.

– Да, я знаю. Но теперь, когда мое время подходит к концу, я с абсолютной уверенностью могу тебе сказать, что футбол – это последнее, о чем я сейчас думаю. – Он смотрит на меня умоляющими глазами, в глубине которых собираются слезы. – Я сбил тебя с пути, Маки. С самого твоего детства я учил тебя держаться подальше от женщин, чтобы не отвлекаться. Но я никогда не хотел, чтобы ты сторонился той самой.

У меня кружится голова, пока я пытаюсь переварить его слова. Он говорит о Фрее? Недоверчиво мотая головой, я сглатываю, пытаясь увлажнить свое пересохшее горло.

– Что ты имеешь в виду под «той самой»?

Он пытается повернуть голову, чтобы лучше меня видеть, но, кажется, это действие причиняет ему боль. Он протягивает руку, чтобы сжать мое запястье.

– Я говорю о женщине, ради которой хочется все бросить. Как когда твой папа встретил маму.

Я откидываюсь на спинку кресла и потираю затылок.

– Ты всегда говорил, что папа отказался от своей карьеры, когда встретил маму. Что он упустил грандиозную возможность.

Дедушка медленно мигает и разочарованно поджимает губы.

– Так и было, но ты думаешь, он пожалел об этом? – спрашивает он с озорным огоньком во взгляде.

Я тихо смеюсь.

– Надеюсь, что нет, учитывая, что он уволился из-за меня.

Дедушка улыбается в усы.

– Вот именно. Он встретил свою даму сердца в восемнадцать. А ты свою нашел сейчас… в Рыжике.

Я ошеломленно смотрю на него.

– Дедушка, мы с Фреей не вместе. Мы даже больше не разговариваем. Я не… влюблен в нее.

– Ты правда настолько тупоголовый? – Он качает головой, сжимая руку в кулак и легонько постукивая по бортику кровати. – Маки, я люблю тебя. Ты знаешь, насколько сильно. Но меня поражает, как с твоим умением видеть общую картину на поле ты совсем слепнешь, когда дело касается твоей личной жизни.

Он на мгновение замолкает и глядит на меня с сочувствием.

– Мальчик мой, у тебя разбито сердце.

Внезапно его начинает тошнить, и я встаю, чтобы помочь ему сесть, подкладываю ему под спину подушку и даю попить воды. Он делает маленький глоток и мгновение тяжело дышит. Затем он хватает меня за руку, не позволяя мне сесть.

– Я видел, как ты смотрел на нее во время игр горцев и когда она пришла на твой матч. Если я что-то и знаю о любви, то это она. Ты без ума от этой девочки.

Его слова задевают меня за живое.

– Дедушка, ты не можешь знать этого наверняка. Я даже никогда не влюблялся.

– Конечно, ты в нее влюблен, дурачок! – отрезает он тоном, не терпящим возражений. – Ты так дерьмово играешь в Глазго не из-за того, что ты в новом клубе, и не потому, что я умираю. Ты несчастен потому, что в твоей жизни нет этой шикарной веснушчатой дамочки, которая помогала тебе держать себя в руках. Последние пару месяцев я постоянно вижу в твоих глазах боль от ее потери, и меня от этого уже тошнит. – Он протягивает руку и касается прохладной ладонью моей горячей щеки. – Я понял, что ты любишь ее, как только ты нас познакомил, и затем – каждый раз, когда ты находил способы упомянуть ее в разговоре. Все это время я думал, что твоя главная радость – это быть на футбольном поле, но я ошибался. Я никогда не видел тебя счастливее, чем когда ты смотришь на нее. Мне очень повезло прожить достаточно долго, чтобы это увидеть.

От теплого взгляда его покрасневших мокрых глаз у меня в горле образуется болезненный комок. Я всю жизнь пытался сделать моего дедушку счастливым, но сейчас я впервые понял, что он всю жизнь пытался сделать счастливым меня. Вот это парочка из нас получилась.

Прав ли он? Неужели я правда влюблен в Фрею? Я знаю, что скучаю по ней, но разве это и есть любовь?

– Я ранил ее, дедушка. Я причинил ей невероятную боль и наговорил вещей, за которые не заслуживаю прощения, – шепчу я.

– Я не удивлен, – улыбается он и хлопает меня по плечу. – Ты тот еще упрямый шотландец, весь в меня. – Его лицо снова становится серьезным. – Но в конечном счете важны не слова, а дела. Она – твоя общая картина, Маки. Не выпускай ее из виду, а то пожалеешь об этом. Я тебе это гарантирую.

Глава 29

Фрея

– Поможешь мне сфотографироваться в полный рост? – спрашиваю я Элли, как только она поднимается в мой офис в «Киндред Спиритс».

Раньше в этом помещении хранилась мужская и женская одежда на различных стадиях переделки. Теперь оно битком набито образцами одежды для собак и кошек.

– Это образцы из Китая? – взвизгивает Элли, бросаясь к раскройному столу. Она берет в руки кошачий плюс-сайз килт. – Господи, ничего милее я в жизни не видела!

Я прикусываю губу и с тоской смотрю на шотландку. Мне было так больно, что я почти отказалась от этого дизайна, но у меня все еще оставались обрезки ткани, принесенной Маком. Не успела я опомниться, как уже делала выкройку, предвкушая, как забавно Геркулес будет выглядеть в этом костюмчике.

Стараясь не обращать внимания на тоску в груди, я присоединяюсь к Элли, рассматривающей образцы.

– Фабрика неплохо справилась с моими выкройками, правда?

Я беру в руки зеленое платье-пачку для большой собаки и добавляю:

– Пара образцов вчера вечером не налезли на Геркулеса, так что мне нужно будет разобраться с ними, чтобы понять, что пошло не так.