Громкий шепот - Милас Мари

– Да?

– У нас день рождения двадцать седьмого ноября. – Я не отрываю ладонь от его сердца, чтобы в точности запомнить, как оно бьется.

– Верно, – кивает Макс.

– Мы Стрельцы.

– И?

– Любишь стрелять из лука? – шепчу, не сводя с него глаз.

– Люблю попадать в цель. – Он овевает дыханием мои губы и нежно целует.

– Ты давно в нее попал.

Глава 29

Валери

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Его признание крутится в голове, как понравившаяся песня, которую ты ставишь на повтор снова и снова, пока тебя не начинает тошнить. Но разница в том, что эти слова я готова слушать вечно.

Это так несправедливо – вбирать их, как воду после засухи, когда понимаешь, что отдаешь в ответ слишком мало. Я ощущаю себя своей мамой, которая на протяжении всех лет пренебрежительно относилась к моим чувствам.

Мне стыдно, больно и противно.

Вероятно, в тот момент, когда я решила дать отпор Алексу, то заблокировала что-то внутри себя. Слова «я люблю тебя» кажутся чуждыми на языке. Грязными. Небезопасными. Мне не удается собрать все эмоции воедино и по-человечески их выразить. Возникает полнейший диссонанс, ведь когда Макс с легкостью и с блеском в глазах смотрит и произносит абсолютно такие же слова любви, то это ощущается по-другому.

Боже, Валери, ты в полнейшем беспорядке.

– Перестань думать. – Макс слегка сжимает мое бедро.

Мы целый день провалялись в кровати, прервавшись лишь на прогулку с Брауни, который теперь лежит у нас в ногах, наслаждаясь жизнью. Это та необходимая остановка и передышка, которая нам необходима.

– У меня так много эмоций. – Я скольжу рукой от его запястья к ладони, переплетаю наши пальцы и, как под гипнозом, наблюдаю за контрастом: его кожа смуглая и теплая, моя – белая и холодная.

– Расскажи мне. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать. – Макс проводит кончиками пальцев по синякам на моей шее.

Знать бы мне самой, что происходит. Я всегда страдала оттого, что не могла должным образом распознать свои эмоции. Они всегда напоминали запутанные провода от наушников: сколько бы ни пытался их распутать – бесполезно.

Макс приподнимает мою голову за подбородок, очередной раз не давая потеряться в размышлениях.

– Давай, дорогая. Дай мне все слова, которые ты произносишь про себя.

В его глазах отражается нежность. Мне хочется прижаться к нему и замурлыкать как кошка.

– Если я начну рассказывать, то все мои дерьмовые чувства накроют тебя с головой.

– Я не против утонуть. – Макс не сводит с меня глаз, вращая кольцо на моем безымянном пальце. – Я хочу все твои сломанные части, Валери. Не скрывай их от меня, какими бы они ни были.

Он делает паузу, а мое сердце – остановку. Клянусь, оно останавливает свой ритм, чтобы через секунду вновь забиться с лихорадочной скоростью.

– Что ты чувствуешь, Валери?

Давление в груди такое сильное и болезненное, что мне с трудом удается произносить слова.

– Я чувствую, что задыхаюсь сама от себя, – произношу с дрожью в голосе. – Постоянная злость и нервозность так ощутимо пульсируют, что хочется разодрать кожу. Это постоянный тревожный зуд, который я не могу смыть. – Плотно сжимаю губы, делая глубокий вдох через нос. – Мне даже дышать больно. Я думала, когда мы разберемся с Алексом, мне полегчает. Но это не уходит. Я будто застряла в том доме. Так же, как и потонула в детской потребности материнской любви. – Макс притягивает меня за талию и спускается ладонью к пояснице, вырисовывая успокаивающие круги. – Я просто устала от постоянного шума внутри.

– Ты доверяешь мне? – спрашивает Макс, не переставая прикасаться ко мне.

– Больше чем кому-либо, – отвечаю, не задумываясь.

Он целует меня, нежно раздвигая языком губы. Садится, притягивает к себе на колени и перекидывает мои ноги по обе стороны от своих бедер. Наши языки вырисовывают плавные неспешные линии, пробуждая в крови сладостные искры.

– Тогда я хочу отвезти тебя в одно место, – произносит Макс с привлекательной хрипотой в голосе. – Прямо сейчас.

– Хорошо, – соглашаюсь я, соприкасаясь с ним лбом.

Макс встает с кровати, подхватывает меня под оголенные ягодицы и несет в мою комнату. Он без лишних усилий приседает вместе со мной, чтобы подобрать разбросанную одежду, и мне приходится цепляться за него, как обезьянке.

– Брауни странно на нас смотрит, – хихикаю, когда мы возвращаемся обратно в спальню Макса.

Он пожимает плечами, ставит меня на пол и начинает натягивать боксеры, а затем – спортивные штаны.

– Возможно, ему не нравится мой голый зад, – звучат его размышления вслух. – Потому что, зная, как он любит твои сиськи, уверен: и все остальное в тебе ему тоже должно нравиться.

Я застегиваю бюстгальтер и выгибаю бровь.

– Твой зад тоже неплох. Мне нравится. – Я подмигиваю, продолжая одеваться. – Думаю, что он просто ревнует.

– Его проблемы, – бросает Макс, выдвигая ящик комода, чтобы достать толстовку.

– Ты слишком жесток к нашему малышу. – Я чешу Брауни за ухом и шепчу: – Он не это имел в виду, детка.

– Ты балуешь его, – доносится приглушенное ворчание Макса, когда он просовывает голову в толстовку. – Я постоянно вижу, как ты подкидываешь под стол разную еду, и из-за этого он любит тебя больше, чем меня.

Брауни с умным видом наблюдает за нашей дискуссией, подметая хвостом пол.

– А ты ему все запрещаешь, – возмущаюсь я, натягивая свитер. – Ты лишаешь его детства!

– Он уже взрослый парень, не нужно с ним нянчиться. И ему пора спать в своей кровати, – говорит Макс тоном строгого родителя.

– Ты просто завидуешь, что он приходит ко мне по ночам.

Брауни издает подбадривающий горловой звук.

– Неправда! – раздраженно отмахивается Макс.

– Правда, – спокойно продолжаю я.

– Нет. – Он стискивает челюсти, с обиженным видом проходит мимо Брауни и направляется к лестнице.

– Да.

– Ты невозможна! – доносится его возмущение из коридора.

– Ты тоже.

Я следую за ним. Брауни идет непринужденной походкой рядом со мной.

– Ты знаешь, что я прав.

– Да, хорошо, – мой тон приобретает притворный серьезный оттенок.

Макс резко разворачивается ко мне лицом, когда я достигаю середины лестницы. Очень сложно сдерживать улыбку, видя, как он продолжает на полном серьезе обсуждать со мной воспитание собаки.

– Не смей давать заднюю. – Его палец обвиняюще указывает на меня.

Легкой походкой я преодолеваю последние ступени.

– Я двигаюсь только вперед.

Макс издает стон и быстро идет за мной по коридору.

– Нет, нет, нет! Ты не будешь это делать.

– Что именно? – мило интересуюсь я.

– Делать вид, что все хорошо. Не в этот раз.

Я стою к нему спиной и улыбаюсь, сохраняя равнодушный тон.

– Хорошо.

Брауни перебегает между нами, не понимая, где приткнуть свой зад.

– Вот об этом я и говорю. Это твое «хорошо» всегда означает другое! – голос Макса вибрирует от напряжения.

– Нет, Макс, – делаю акцент на его имени и щебечу, завязывая кроссовки: – Все хорошо, ты всегда прав.

– Вот! – чуть ли не верещит он, и мне хочется расхохотаться. – Это «Макс» совершенно точно не является чем-то хорошим.

– Все замечательно. Я действительно его балую, ты абсолютно прав.

Макс издает еще один страдальческий стон, достойный мелодрамы.

– Прекрати! – Он встает передо мной, запуская руку в волосы. – Ты просто невыносима.

– Ладно, – хмыкаю я, пожимая плечами.

– Ладно? – Он удивленно приподнимает одну бровь.

– Ладно, – произношу я со спокойствием удава.

Макс бормочет себе под нос проклятья и делает максимально медленный глубокий вдох.

– Ты не балуешь его, я действительно с ним слишком строг и просто завидую.

Он поглаживает голову Брауни, который прижимается к моей ноге как ребенок, не желающий отпускать свою мать.