Громкий шепот - Милас Мари

Я облизываю пересохшие губы и киваю:

– Хорошо.

Макс отводит мою руку для замаха, а потом соединяет свою силу с моей, и мы вдребезги разбиваем несколько больших ваз. Из меня вырывается крик, сменяющийся смехом. Адреналин выстреливает в вены, и я вновь замахиваюсь, ударяя снова и снова. Осколки хрустят под подошвой кроссовок, а вокруг нас клубится гончарная пыль.

После каждого вновь нанесенного удара холодная тяжесть в груди постепенно уходит, уступая место разрастающемуся жару. Я начинаю чувствовать, что мне удается сделать глубокий вдох, заполняющий легкие до предела.

– Вот так! – Макс присвистывает, подбадривая меня. – Сбей еще вот тот уродский горшок, поставим на его место что-то покрасивее.

Я отвожу руку и сбиваю все горшки с полки, на которую он указывает.

– Ладно, бандитка, – смеется он, забирая биту из моих рук от греха подальше. – На сегодня с тебя достаточно.

Я прерываю его дальнейшие слова крепким поцелуем. Макс сразу вторгается языком в мой рот и требовательно забирает все оставшиеся эмоции. Его горячие ладони хватают меня за ягодицы, притягивая вплотную к себе.

– Спасибо, – шепчу ему в губы и стараюсь совладать с дыханием.

– Отпусти и забудь. – Он прожигает меня взглядом.

– Ты действительно много раз смотрел с Нейтом «Холодное сердце», не так ли? – Расслабленная улыбка появляется на моем лице.

– Да, – стонет он. – Он всегда выбирает меня для этих мероприятий.

– Ты отличный друг. И вообще… – Я ощущаю себя слишком уязвимой, когда не могу отвести от него взгляд, но мне не страшно. – И вообще просто замечательный человек, которого невозможно… – Давай Валери, просто скажи это. Ты же знаешь, что чувствуешь к нему. – Невозможно не выбирать.

Улыбка Макса такая ослепительная, что заставляет меня немного унять волнение и переживания из-за того, что я могу причинить ему боль.

Он ведет меня к гончарному станку и усаживает на стул.

– Сейчас ты возьмешь кусок глины и будешь властвовать над ним. Контроль будет в твоих руках, и только тебе будет известно, во что превратится бесформенная субстанция. Заполни пустоту чем-то своим, – произносит Макс, параллельно настраивая оборудование и надевая на меня фартук.

Я нахожусь в замешательстве и понятия не имею, с чего нужно начать. Это все так странно, что заставляет меня со страхом уставиться на кусок глины, как на бомбу.

– Я не смогу, Макс. – Я поднимаю на него широко распахнутые глаза и качаю головой. – Это… – Показываю на станок и глину. – Я не умею.

– Это не ракетостроение, Валери. – Он ставит стул позади меня и садится. – Просто начни. Когда ты рисуешь, то превращаешь свои эмоции в цветы. Тут та же логика. Просто нужно приложить чуть больше усилий и совладать со скоростью вращения. Ее ты тоже можешь контролировать. – Он указывает на педаль рядом с моей ногой. – Все в твоих руках. Давай, – шепчет Макс на ухо, прижимаясь грудью к моей спине.

Мурашки ползут от уха и достигают пальцев ног.

Я киваю, и Макс начинает рассказывать, с чего нужно начать. Мы формируем глиняный шар и отрываем от него маленький кусочек. Включаем гончарный круг, распределяя небольшое количество глины по центру. Затем выключаем и устанавливаем на это место глиняный шар, прижимая края по периметру. Макс подливает небольшое количество воды, чтобы материал не прилипал к рукам, и включает круг.

– Контролируй его. Если есть изъяны, ты можешь с легкостью их сгладить. Ошибки неизбежны, но всегда можно начать заново, – тихо произносит он, скользя губами по моей шее. – Ты можешь сколько угодно смотреть на испорченное изделие, но оно не станет от этого лучше. То же самое с твоей душой. Она будет оставаться истерзанной и изувеченной, пока ты не выбросишь все осколки и не создашь что-то новое.

Прерывистые вздохи слетают с моих губ при первых вращениях круга. Руки дрожат, когда я скольжу по вращающемуся куску глины, превращая его в конус. Тревожность перетекает с кончиков пальцев в материал, отдающий в ответ умиротворяющую энергию. Она постепенно успокаивает дыхание, выравнивает сердцебиение, унимает дрожь. С каждой секундой и вращением круга руки увереннее берут под контроль бесформенную глину.

– Ты молодец. – Макс проводит ладонями по моим бедрам и крепче прижимается грудью к спине. Совсем иной трепет начинает разрастаться в животе. – Ослабь немного хватку и не бойся, что все развалится.

Он перекидывает мои волосы на одно плечо, целует родимое пятно и спускается к плечам. Из меня вырывается хриплый выдох, пальцы продолжают скользить по глине, формируя стенки изделия.

– Уменьшай толщину, это не показатель прочности. – Макс пробирается рукой под мой свитер, скользит по животу и прижимает ладонь к сердцу, готовому вырваться из груди, как птица из клетки. – Чем тоньше стены, тем больше места внутри.

Мои веки трепещут, а кожа ощутимо отдает тепло.

Изделие увеличивается в диаметре, когда я истончаю стенки. Умиротворяющие эмоции растекаются в груди, достигая самых отдаленных участков. Напряжение сменяется резкой приятной слабостью в конечностях и расслаблением в душе. Медленная ленивая улыбка появляется на моем лице.

– Это похоже на оргазм, только лучше, – хихикаю я.

Грудь Макса запускает вибрацию в мое тело, когда он смеется. Боже, этот рокочущий смех точно заставит меня пасть.

Он целует меня в щеку и бормочет:

– Только ты могла провести такое сравнение.

Это мягкий поцелуй ощущается таким сладостным актом привязанности. Он более интимный и трепетный, чем все наши страстные вторжения языков в глотки друг друга. С этим прикосновением губ я понимаю, что ради этого мужчины готова на все. На все сражения, которые мне нужно провести с самой собой, чтобы сказать ему слова любви.

Я заканчиваю свое изделие, далекое от произведения искусства. Оно кривое и уродское, но, несмотря на все недостатки, это лучшее, что мне приходилось создавать в своей жизни.

– Ты можешь гордиться собой. Когда я впервые сел за станок, то у меня получился член, – ухмыляется Макс.

Я фыркаю от смеха, вытираю руки и разворачиваюсь к нему. Наши лица так близко, что при желании можно сосчитать каждую ресницу, обрамляющую глаза.

– Никогда не думала, что один из лучших адвокатов Лондона по вечерам лепит из глины.

– Ну, я не кричу направо и налево, что увлекаюсь лепкой членов. Знаешь ли, мне важна моя репутация. – Макс поигрывает бровями. – Не говоря уже о том, что Нейт мучил бы меня этим до конца моих дней.

Я со смехом прижимаюсь к нему поцелуем, медленно и нежно вбирая его губы. Пальцы Макса обхватывают мою шею, а другая рука проводит по позвоночнику. Он перетягивает меня к себе на колени и будто сливает наши тела. Нежный и невинный поцелуй набирает обороты, заставляя нас задыхаться. Я обхватываю его лицо ладонями, оставляя следы от глины. Горячие ладони Макса пробираются под одежду и обжигают мою кожу. Свитер за считаные секунды оказывается на пыльном полу. С такой же скоростью к нему присоединяется лифчик.

Гром гремит за окном, шум дождя сопровождает наше прерывистое дыхание.

Я стягиваю с Макса толстовку, наконец-то унимая потребность своих рук прикоснуться к нему. Ладони путешествуют по его груди, останавливаясь на татуировке. Сердце под моими пальцами стучит так же быстро, как и мое.

Воздух потрескивает от эмоций, наполняющих нас. Горячие тела при каждом соприкосновении вызывают огненную вспышку. В какой-то момент мы оголяем не только свои тела, но и души. Я отдаю ему любовь, которая ощутимо течет в моей крови. Она пылает так сильно, что вызывает сладостные ожоги.

– Валери, у меня нет презерватива, – тяжело выдыхает Макс. – Конечно, нужно было подумать об этом до того, как я оставил тебя без одежды, но мой мозг в данную секунду где-то в канаве. – Он проникает в меня двумя пальцами, заставляя задыхаться от каждого движения.

– Все в порядке. Я на таблетках. В больнице меня проверяли, там все кристально чисто. – Смотрю ему в глаза. – Я доверяю тебе. Ты нужен мне прямо сейчас.