Просто моя (ЛП) - Лора Павлов

Она дала мне несколько бумажных салфеток и снова села.

— Только не говори мне, что у тебя никогда не было хорошего секса. У меня сердце разобьется.

Мысли о Леджере хлынули в голову. В моей постели. В каноэ. В гостиной. На кухне.

Я почувствовала, как пылает лицо, и была уверена, что покраснела оттенка на три.

— Был… то есть, не часто. Но… — Я уж точно не могла сказать ей, что ее внук перевернул мой мир сразу во всех смыслах.

— Ну надо же. Добро пожаловать в клуб. По твоему румянцу видно, что ты новенькая и все еще пытаешься это осмыслить. — Она задумалась, постучала пальцем по губам, словно ее осенило, наклонилась ко мне и прошептала: — Похоже, яблочко от яблони недалеко падает. Рада слышать, что мой мальчик умеет отдавать.

Мои глаза стали вдвое больше, и я покачала головой. Но смысла отрицать не было. Она бы все равно не поверила. И она была права. У Леджера тоже явно было то самое, наградное достоинство.

— Не переживай. Твой секрет со мной. А теперь скажи, как ты на самом деле. Не приукрашивай, как для всех остальных. Я, может, и любопытная старая женщина, но хранить тайны умею. Я вижу, что тебе больно.

— Со мной правда все нормально. — Я прикусила нижнюю губу.

— А если мы поговорим без имен? Так тебе будет легче?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, может, тебе разбил сердце кто-то, кого я не знаю? Какой-нибудь упрямый засранец, который сам не понимает, чего хочет? — усмехнулась она.

Я улыбнулась и покачала головой, но по какой-то причине рядом с Нэн было спокойно. Она умела создавать ощущение безопасности.

— Я же понимала, во что ввязываюсь.

— Но любовь не остановишь, моя девочка. И запомни вот что… если человек ее боится, это не значит, что он ничего не чувствует. Ты ведь понимаешь?

На самом деле — нет. Но мне хотелось верить, что это правда.

— Может быть.

— Возьмем, к примеру, моего внука. — Она подняла ладони, не давая мне возразить, что мы говорим не о нем, хотя мы обе знали, что именно о нем. — Он сильный, харизматичный мужчина. Он одержим идеей заботиться о семье, потому что его собственный отец с этим не справился. Он боится любви, потому что слишком много раз был разочарован отцом, а потеря Кольта только усилила его страх подпускать людей слишком близко. Конечно, он любит меня, Джилли и Кейли — он всегда нас любил. Но позволить себе пойти туда с кем-то еще — нет, на это он не готов. Но это не значит, что он ничего не чувствует. Это значит, что он до смерти этого боится. Думаю, мой любимый внук уже давно напуган своими чувствами к тебе.

Ее слова отозвались во мне.

— Спорю, в свое время ты была отличным психотерапевтом?

— О да. Очередь была на милю вперед. Я умею помогать людям разбираться с их дерьмом. Кроме Леджера. — Она произнесла его имя, и ее голос стал серьезным. Глаза наполнились слезами. — До него я пока не достучалась. Но я не сдаюсь. И надеюсь, ты тоже не сдашься.

В горле встал ком.

— Нельзя заставить кого-то полюбить тебя, Нэн.

— О, моя девочка, любить тебя — не проблема. Проблема в том, чтобы полюбить самого себя. — Она сжала мои ладони, и я медленно выдохнула.

Мне больше не хотелось говорить о нем. Надежда на то, чему не суждено случиться, точно не помогала двигаться дальше.

— Так что у нас на ужин?

Она улыбнулась, и в ее взгляде было столько сочувствия и понимания.

— Я приготовила свиные отбивные, картофельное пюре, яблочное пюре и зеленый салат со всем, что выросло в саду.

— Звучит восхитительно.

Нэн сменила тему, и следующий час мы ели, болтали и смеялись. Она почти не ела, сказала, что весь день живот был не в порядке. Зато она без конца подкладывала еду мне на тарелку, и это меня смешило.

Я застонала, попробовав первый кусочек персикового пирога.

— Это невероятно вкусно.

— Я просто рада видеть, что ты ешь. — Она улыбнулась, и по ее лицу промелькнуло что-то, чего я не смогла прочитать. Она откинулась на спинку стула и прочистила горло.

— Ты в порядке? — спросила я, отправляя в рот еще ложку.

— Да. Думаю, просто немного несварение. И рука сегодня ноет, наверное, мы вчера в саду переборщили. — Она потерла грудь, и улыбка выглядела натянутой.

— Что? У тебя болит грудь? — Я вскочила и подбежала к ней.

— Все хорошо, моя девочка. Мне просто нужна минутка.

Я начала растирать ей спину, и прежде чем успела осознать, что происходит, Нэн резко подалась вперед и захрипела. Я обхватила ее, пытаясь удержать, чтобы она не упала со стула. Но мы обе рухнули на пол, и, к счастью, мои руки прикрыли ее голову.

— Нэн, что происходит? — закричала я, трогая ее лицо, но взгляд у нее был стеклянный. Она не говорила. Лоб покрылся потом.

Я бросилась за телефоном и набрала девять-один-один, прижав ухо к ее рту, чтобы убедиться, что она дышит. Дыхание было тяжелым, но она дышала.

— Я дышу, Чарли. Но если ты подсунешь ухо еще ближе, я задохнусь, — прошептала Нэн.

Я отпрянула, уставившись на нее. Слезы капали и падали ей на шею. Голос был слабым, и в ее глазах я увидела страх.

— Девять-один-один, что у вас случилось?

Я торопливо продиктовала адрес Нэн и сказала, что, по-моему, у нее сердечный приступ.

— Она в сознании?

— Да, она немного со мной разговаривает, — всхлипнула я. — Но она на полу, дыхание поверхностное, и она вся в поту.

— Все будет хорошо, моя девочка, — прошептала Нэн.

— Хорошо, продолжайте с ней разговаривать. Скорая уже выехала.

— Хорошо, — сказала я и убрала волосы с ее лица, не переставая плакать. — Все будет хорошо, Нэн. Они уже едут.

— Прости… — слова были едва слышны.

— Мне нужно позвонить Кейли и Джилли, — сказала я, когда она сжала мою руку. Я знала, что сегодня вечером Кейли на свидании и ее нет дома.

— У нас есть время.

Голос Нэн звучал с трудом, с паузами, и мне было до смерти страшно, что я ее потеряю. Я не могла повесить трубку с оператором, поэтому просто сидела рядом, держала ее за руку и говорила с ней.

— Скажи мне, какой у тебя любимый цветок, — попросила я, лишь бы она продолжала говорить.

— Пион. Все будет хорошо, Чарли, — ее голос затих, произнеся мое имя.

— Нэн, — разрыдалась я. — Пожалуйста, не молчи. Говори со мной.

— Вы со мной, Шарлотта? — спросил оператор.

— Я здесь.

— Отлично. Они только что подъехали. Вы можете открыть им дверь? Она все еще говорит?

— Да, — всхлипнула я.

Воспоминания о дне, когда я вернулась из школы и увидела возле дома скорую, обрушились на меня разом. О дне, когда умерла мама.

Я не могла потерять Нэн.

Я бросилась к двери и распахнула ее как раз в тот момент, когда мимо меня стремительно прошли четверо мужчин. Они подключили ее к каким-то приборам, задавали вопросы, потом переложили на носилки и подняли их, чтобы выкатить ее наружу.

— Я могу поехать с ней? — спросила я, вытирая слезы и лихорадочно отправляя общее сообщение Кейли, Джилли и Леджеру.

Леджеру.

Его здесь не было. Это разобьет ему сердце.

Я написала, что ее увозят на скорой в больницу Хани-Маунтин.

— Конечно, — сказал один из парамедиков с таким сочувственным выражением лица, что у меня снова перехватило горло.

Я метнулась обратно, выключила плиту, задула свечу, потом выбежала вслед за ними и забралась в машину скорой помощи.

Нэн почти перестала говорить, и меня накрыла настоящая паника.

— Нэн, говори со мной, — попросила я, садясь рядом и беря ее за руку.

— Все хорошо, моя девочка, — прошептала она, и последние слова прозвучали совсем легко, почти невесомо.

Парамедик, сидевший рядом со мной, встал и начал вслух читать показатели приборов, установленных вокруг нее.

— Передайте, что мы едем, состояние тяжелое! — крикнул он кому-то, пока машина мчалась по дороге к больнице.

Сердце у меня колотилось и одновременно будто разрывалось. Вдруг вся еда, которую я съела, подступила к горлу.

Из меня вырвался всхлип, и я отчаянно попыталась его подавить. Сохранить контроль. Не сорваться при Нэн, потому что это только напугает ее.