Эверест (СИ) - Свирская Дарья

Поворачиваюсь на инстинктах, не особо соображая, оглушенный собственными мыслями.

— Это ненадолго! — Удивляет меня, вселяя надежду. Она же, по идее, должна быть на стороне отца, разве нет?

— Спасибо, — отзываюсь в ответ, собирая себя в кучу, и злобно поглядываю на парочку Беляевых, которые сидят и разве что глазами не хлопают, развлекаясь тем, как я буду выкручиваться. Знали ведь, по какому поводу их пригласил, и, взявшись за руки, наблюдают бесплатный концерт, такие все «белые и пушистые»: «а мы — что? Мы — ничего. Так, мимо проходили… Вот, сидим, кушаем…»

Только злиться на них не получается. Хоть убей! Но и отступать я, несмотря на препятствие, не намерен.

— Тогда будем считать, что сегодня наша помолвка. — Произношу во вновь наступившей тишине. — Ты примешь мое кольцо в знак согласия?

Ее глаза вновь загораются светом, что предназначен только мне, и я понимаю, что не все потеряно.

— С радостью, — улыбается она, заново запуская мне сердце.

Надевая кольцо ей на палец, я думал, что у меня случится инфаркт…

ЛЕРА

— Горько! — Неожиданно для всех произносит Иван, и Дима целует меня на глазах у всей честной компании, вызывая странное смущение. Но никто не заостряет на этом внимание, кроме меня, похоже, все рады за нас и воспринимают эту ситуацию абсолютно нормально.

Мы отдыхаем в теплом семейном кругу. И я прихожу в спокойное состояние после пережитой бури. Лишь до тех пор, пока столик перед нами не занимает разодетая парочка, лишь мельком взглянув на которую безошибочно угадываю Яну и Леонида.

Сегодня страх цепкими крючковатыми пальцами сковал мое сердце, когда я представила, что Дима, оскорбившись в своих чувствах, не поймет меня. Он сдавливал все сильнее, когда я думала, что он оскорбится, не даст возможности объясниться и уйдет из моей жизни. Тогда я поняла, что страшнее потери Димы в моей жизни ничего произойти не может.

А сейчас, когда напротив меня маячат лицо Яны и спина Лёни, я думаю, что страшнее могут быть только боль и разочарование моих детей.

Я судорожно сглатываю, не отрываясь от столика напротив, за которым, поглощенные друг другом мужчина и женщина не замечают ничего вокруг. Но это не о нашей компании, в которой все, кроме Димы, заметили, и выражают сейчас ту или иную степень негативных эмоций.

Дуся начинает поглаживать Ванину руку как раз в том месте, где она в прошлый раз была сбита о лицо моего мужа. А он, не желая портить сегодняшний вечер, сдерживается изо всех сил, играя желваками.

Варя сидит с круглыми глазами, понимая, что в любой момент может произойти все, что угодно.

Дети переглядываются, начиная о чем-то шептаться, а затем, извинившись, выходят из-за стола.

Я порываюсь было встать, но Дима удерживает меня, и, приобняв, спрашивает, в чем дело, и почему все так напряглись, на что Ваня произносит коронное:

— Пойдем, покурим…

Когда они выходят, я обхватываю голову руками:

— Дуся, ну как так-то??? Почему? Именно здесь и именно сейчас???

— Лерок, ты чего? Нормально все!!! Успокойся и не позволяй никому испортить твой праздник! Какой у тебя Дима молодец! — Заговаривает меня скупая на похвалы подруга.

Дима, действительно, молодец. Оказавшись сегодня в сложной для себя ситуации на виду у всех, он очень достойно нашел из нее выход. Без упреков и обвинений, выяснения отношений и лишних слов он проявил доверие ко мне, обнажив свои чувства. Не отказался от меня. Несмотря ни на что.

Только сейчас я думаю о другом, обеспокоенно оглядываясь по сторонам:

— Дусь, а где дети?

— Ну мало ли где, может, писают, может курят, ну что ты так всполошилась?

— Да не курят они у меня! — Нервно отвечаю ей, слишком поздно заметив, как они подходят к соседнему столику.

Это катастрофа…

У меня внутри все замирает, когда я слышу Маришкину полную сарказма фразу:

— Ну, здравствуйте, Леонид!

Он поднимает голову:

— Марина? Какими судьбами?

— Земля круглая, вот и встретились. Не ожидал?

— Ты как здесь? — Менее язвительно спрашивает Миша, и я слышу привычные для себя слова:

— Проездом. В командировке… — Сколько раз я принимала от него эту ложь!

— Но твоя работа вроде бы не связана с искусством, — подхватывает дочь, — поэтому можешь не рассказывать о рабочей встрече и деловом ужине.

Мишаня ухмыляется Маришкиным словам, а Яна то ли от напора дочери, то ли от недостатка внимания к собственной персоне возмущенно восклицает:

— Леонид, кто она такая? И по какому праву так разговаривает с тобой?

У меня сжимаются кулаки:

— Дуся, я сейчас этой лахудре все перья повыдергаю!

— Не кипятись, — она кладет свою руку поверх моей, жестом призывая остаться на месте. — Дай своим птенчикам право на собственную вендетту.

— Она, похоже, приняла Маришу за соперницу. Вот умора! — Комментирует Дуся, но мне не до смеха, потому что, повернув голову, я отмечаю, что наши мужчины возвращаются в зал. А Маришка в это время рубит четко, не скрывая ярости, так, что это слышат все присутствующие:

— А по тому праву, дорогая мамаша, что я дочь. Его — она показывает пальцем на Лёню, — и ваша. Представляете, какой нежданчик?

Яна во все глаза смотрит на мою девочку, но то, что она говорит, повергает меня в шок:

— Милочка, вы ошибаетесь! У меня не может быть такой невоспитанной дочери! И ошибаетесь вдвойне, потому что у меня вообще нет детей! — Отыгрывает до конца строки собственного портфолио, не замечая, как поникают плечи Маришки и как Мишаня, словно благородный рыцарь, делает в ее сторону шаг, обнимая за плечи.

В свое время я читала много книг и смотрела передачи, в которых приемные дети непременно стремились узнать своих родных мать или отца. Я чувствовала, что моим любознательным крохам, хоть они и не признавали вслух, это тоже было необходимо. И думала, что готова к любому исходу. Но, как оказалось, нет.

Я не была готова к тому, как резко от разочарования и боли потеряет боевой запал Маришка, для которой это больше защитный механизм, нежели черта характера, и как бросится к ней брат, подставляя свое плечо, давая ощущение заботы и поддержки.

— Вот же сука! — Не сдерживается Иван, и мы с Дусей как по команде укладываем на его руки свои ладони, каждая со своей стороны.

Дима быстро включается, не до конца понимая, что происходит, хотя я была уверена, что Ваня ему все разъяснил, но Варя что-то шепчет ему на ухо, после чего он крепко обнимает мои плечи.

— А знаете, это очень даже хорошо, — звенит негодованием и обидой голос сына. — То, что у вас нет детей. Потому что у нас с сестрой самая лучшая мама на свете, которой, папа, увы, недостоин.

Леонид, сгорбившись, запускает руки в волосы, опуская голову на согнутые в локтях руки, не пытаясь произнести хоть слово, но говорить им, похоже, больше не о чем.

— Счастливо оставаться! — Прощается сын и, уверенно разворачивая за собой сестренку, шагает к нам.

По моим щекам текут слезы, пока мои малыши преодолевают это расстояние, и я отчетливо вижу, как расстроена Марина и сосредоточен Михаил.

— Может, ему морду набить? — Обращается к Ване Дима. Странное желание, особенно, учитывая, что во время душещипательной сцены, Лёня сидел в основном молча.

— Думаю, ему с прошлого раза хватило, — отзывается Иван, на что Дима, осмотрев присутствующих, вносит предложение:

— А давайте, поменяем дислокацию?

Его инициатива принимается единогласно, и мы идем пешком в неизвестном направлении. Каждый думает о своем, разбившись на группы: я с Димой, Дуся с Ваней и молодежь. Вскоре, приметив живописный парк, сворачиваем туда, и, отыскав беседку у шашлычной, зависаем в ней до самого вечера. И это время за неспешными разговорами, приготовленным нашими мужчинами шашлыком и ароматным чаем врезается в память сильнее, чем пара мгновений в крутом ресторане.

А еще через пару недель, когда Дима уезжает на производство, в приемную входит… Ястреб.

— Лерочка, очень рад вас видеть! — С порога удивляет он, одаривая меня букетом длиннющих роз.