Её нельзя (СИ) - Асхадова Амина

— Мам, почему ты мне ничего не рассказывала? — простонала я.

— Не нужно сожалений, детка. Сейчас речь о тебе, — жестко ответила мама, прикрывая глаза. — В свое время твоя бабушка Анна тоже оберегала меня от правды. Я винила ее в этом, а потом, когда вы родились, я все поняла. Счастье детей в беззаботности, дорогая, и это время должно длиться как можно дольше.

Я кивнула.

Наверное. Я еще ничего не понимала в этом, у меня пока не было детей.

— Детка, если Эмиль действительно тебя любит, то он твой единственный шанс на эту самую счастливую жизнь. Я скажу тебе больше: если Эмиль хотя бы чуточку похож на твоего отца, то он и не даст тебе шанса на другую жизнь. Ты слишком многое позволила ему сделать с собой. Как когда-то я — твоему отцу.

— Мама…

— Я не упрекаю. Однако, если ты не хотела этой разлуки, тебе не стоило оставлять своего мужа в день свадьбы. Но ты еще молодая и очень горячая девочка. В тебе, и правда, характер папы. Эмин на это и рассчитывал.

— Мне предстоит быть с ним, даже если ребенок той женщины от Эмиля?

— А что сказал сам Эмиль?

— Он уверен, что ребенок не его.

— Значит, оно так, — сказала мама.

Договорить нам не позволили.

Отец будто почувствовал, что мама наставляет меня на совершенно иной путь, и ворвался в сад ураганом.

Я поплотнее закуталась в пальто, а мама убрала от меня руки и подошла к отцу.

Я не слышала, что она сказала ему на ухо.

Но затем она ушла, а папа меня обнял.

Я замерла, не дыша.

Тело стало содрогаться.

От боли.

От слез.

Я так скучала.

— Папа, — прошептала я ему в шею.

Я прижалась к нему и сильно обняла.

— Моя девочка, я так люблю тебя, — признался он.

— Правда?

Я заглянула его глаза, он нахмурился.

— Кого еще мне любить, кроме твоей матери и тебя?

— Моих братьев…

— Сыновья — это другое. Совершенно другое. А ты у меня одна.

— И ты будешь любить меня даже если я сделаю неправильный выбор?

Папа не ответил.

Но в его глазах не стало меньше любви.

Он будет меня любить.

— Ты сделаешь правильный выбор, девочка, — пообещал отец.

Мы пробыли в саду с полчаса. Это было очень много для занятого Эмина Шаха. Когда на улице стемнело, отец подал мне руку и, прогуливаясь со мной вдоль большого дома, сказал:

— София, у меня будет для тебя подарок.

— Подарок? — я чуть-чуть улыбнулась.

— Да. Я решил подарить тебе квартиру здесь, в Петербурге.

Вспомнив разговор с мамой, я удивилась:

— А что, Эльман скоро женится?

— К сожалению, нет, — нахмурился отец. — Но я хочу, чтобы у тебя было собственное жилье. Это очень важно, девочка. Нужно иметь за спиной материальное.

Я не знала, что сказать.

Это выглядело так, будто он пытается разделить нас с Эмилем еще больше. Когда Эмиль узнает, он разозлится.

«Ни мне, ни тебе», — так это звучало в адрес Эмиля.

— Эльман пообещал найти для тебя самую лучшую квартиру в центре города, — сообщил отец, ступая медленным шагом. — Квартиру куплю я и оформлю на себя, чтобы переписать ее на тебя через дарственную. Это хитрость, чтобы имущество принадлежало тебе.

— Не понимаю, — я задумалась.

— Пока ты все еще находишься в браке, ты должна быть умнее, София. Это женская хитрость. У твоей мамы, например, тоже есть собственное жилье, оформленное таким образом.

— И ты не боишься, что она уйдет от тебя? — спросила я.

Отец усмехнулся своей фирменной усмешкой Эмина Шаха.

Погладил меня по лицу и сказал будто бы банальную вещь:

— У нас ведь дети, София. Это уже мужская хитрость.

— Хитрость в том, что ты бы запретил ей видеться с нами? — поняла я.

— Я просто очень люблю твою маму, — уклончиво ответил папа. — Очень. Тебе пока не понять. Пока ты не привязана к влиятельному мужчине детьми, ты свободна. Запомни мои слова, София.

— У меня будет также?

— У тебя все будет иначе, — пообещал отец. — Запомни: ты — дочь Эмина Шаха. С тобой никто не посмеет обращаться плохо.

Мы подошли к дому.

Разговор был закончен.

Отмерев, я последовала к крыльцу за ним, но одну вещь усвоила: отец хочет отдать меня в руки влиятельного мужчины. Он сам так сказал. Никто бы не понял, но его дочь потому и его дочь, что все читает между строк.

— Пап, что будет дальше?

Я, конечно, знала, что отец не разложит передо мной карты и не скажет выбирать любую из них.

Но направление угадать было можно.

— Эльдар и Руслан Басмановы… — напомнила я о сделке.

— Об Эльдаре можно не думать, — прервал отец жестко. — Поэтому Руслан отойдет от дел.

— То есть мне больше не нужно выходить за него замуж?

— Ты узнаешь ответ через неделю, максимум две, — прищурился отец. — У тебя будет судьба лучше. Не с Русланом Басмановым.

Сердце сделало резкий рывок.

На моем лице, вероятно, отразилась масса эмоций, поэтому отец не проронил больше ни слова. Кажется, он и без того сказал лишнее.

Он дал понять, что сделке скоро придет конец.

Что-то случится, сказал он. Но что?

Папа открыл передо мной дверь, и я зашла в дом брата.

Мама с Эльманом тоже говорили о чем-то. Когда мы с отцом вернулись в дом, они сменили тему на Мурада. Как выяснилось, брат уже готовится к весенним сборам. Папа не дал ему доучиться эту сессию — настолько был зол, узнав о том, что на его единственную дочь поднимали руку.

Когда перед их отъездом я попросила быть к Мураду снисходительнее, отец погладил меня по щеке и сказал:

— Когда ты едва родилась, я взял тебя на вот эти вот руки, — он поднял руки ладонями вверх. — И дал обещание, что всю жизнь ты будешь в надежных руках, и никто не посмеет тебя обидеть. Так оно и будет, ты поняла меня?

Я кивнула.

— Ты прав, папа, — согласилась я. — Я тебя люблю.

— Я знал, что ты встанешь на правильный путь. Я тоже буду любить тебя всегда, что бы ни происходило между нами.

Глава 51

Родители уехали, и мы с Эльманом вновь остались одни.

Мне становилось только хуже. От мыслей, раздирающих в клочья.

Отец сказал, что ребенок от влиятельного мужчины — это страшно. И наглядно подсветил пример мамы, которая слишком много пережила с ним за всю жизнь.

Эмиль — тоже влиятельный человек. У него есть армия из итальянских людей, которые пойдут с ним хоть на край света. В Италии, я уверена, он будет обладать неограниченной властью, которая передастся ему от отца. Старший сын, наследник.

Отец передал ему многие знания, в одном только горечь — он пока не желает возвращаться в Италию. Возможно, мне когда-нибудь удастся уговорить Эмиля остаться жить здесь…

Если, конечно, мы еще будем вместе. Его бывшая женщина была на большом сроке, неужели нельзя сделать тест и приехать ко мне с доказательствами?

Эмиль не приезжал.

Это могло говорить лишь об одном: ребенок его. Или он слишком горд, чтобы приехать ко мне и что-то доказать.

Позже ко мне приехала его сестра. Ясмин. Она просила довериться Эмилю и дала понять, что я оскорбила ее брата. Еще она нелестно выражалась о Камилле.

Я не слушала ее особо — молилась только, чтобы выдержать эту встречу, потому что чувствовала я себя не очень. Наверное, накладывались события и противоречивые мысли об Эмиле, а теперь еще и Ясмин включила свою жесткость. Она, оказывается, умела быть и такой.

— Тебе нужно решить, София: либо ты продолжаешь вестись на игру своего отца, либо переживаешь это рядом со своим мужем. Слышишь?

— Я устала бороться, Ясмин, — призналась я.

— А Эмиль не устал? Мой брат ведь любит тебя…

Любил бы — приехал за мной.

Чертова сентиментальность, почему я не могу думать о нем без горечи? Я отвернулась, дав Ясмин понять, что больше не хочу говорить о ее брате. Нет доказательств — нет разговора. И еще добавила, что буду ждать ее в гости в любое время, потому что очень ценю ее.