Выбери меня (СИ) - Муратова Эля

— Дэни. Дэни, стой!

Малыш прыгает вокруг меня, цепляя колготки, пока хозяин безуспешно пытается его притормозить.

Присев на корточки, глажу короткую шёрстку, сознательно оттягивая момент, когда мне придётся подняться наверх.

Заготовленный конверт с деньгами жжёт ребро. Может просто оставить его в почтовом ящике? Приходит в голову гениальная до безобразия мысль. Ведь тогда не нужно будет с ним разговаривать…

— Привет.

Спокойный голос Алёхина раздаётся над головой, заставляя меня вздрогнуть. Поднимаюсь на ноги, одновременно переводя взгляд с носков его белых найков на свободные штаны и выше. На плече — спортивная сумка, похоже он был в зале.

Упираюсь глазами в небритое лицо. Он стоит передо мной, смотрит прохладно и ровно. Как будто это абсолютно нормально — встретить меня здесь.

— Ты ко мне? — не дожидается моего ответа. Пропустив парня с собакой, уверенно заходит в подъезд.

Иду за ним. Судя по всему, он меня ждал. Руслан позвонил?

Спокойно, Ирина, спокойно. Дыши. Просто отдай деньги и уходи. Помни, тебе нельзя нервничать.

Легко сказать! Воздух в узком пространстве лифта как будто сгущается, когда мы захотим внутрь. Алёхин жмёт кнопку. Кабина поднимается плавно, равномерно гудя. Меня не отпускает странное чувство, что я на американских горках. Сердце бьётся как шальное, в горле пересыхает.

Мы впервые вот так, наедине с ним за долгое время. Пятнадцать секунд в детской в доме Литвиновых не в счёт.

Кладу руку на свой живот, словно оберегая. Серёжа косится, улавливая моё движение. Когда наши взгляды сталкиваются, его — равнодушный и спокойный. У меня, напротив, внутри всё горит.

Заходим в квартиру. Здесь всё по-прежнему. Точно как в тот раз, когда я уходила от него после встречи с Людочкой. Сердце сжимается при этом воспоминании. Боль и обида того дня, засевшая глубоко внутри тупой занозой, начинает зудеть, воспаляясь.

Считаю про себя до десяти. Так не пойдёт. Нужно успокоиться. Решить этот вопрос и уйти. Навсегда закрыть эту дверь.

Серёжа молча проходит вглубь квартиры. Сразу же идёт в ванную. Сидя на стуле в кухне, слушаю шум бегущей из-под крана воды. Резкий писк кнопок на стиральной машине.

В нетерпении постукиваю по столу пальцами.

Он заходит на кухню. Достаёт из шкафа большую чёрную банку. Судя по надписи, это протеин. Наливает молоко в шейкер. Засыпает туда смесь круглой ложкой. Следом отправляет банан, разламывая его в пальцах на небольшие кусочки.

Наблюдаю за его манипуляциями в каком-то странном оцепенении. Вроде это я пришла поговорить, но… слова не идут.

Возможно, это связано с тем, что он снял футболку… И сейчас на нём только тонкие домашние штаны. Напряжённые мышцы спины перекатываются, бугрясь. Пьёт коктейль, слегка запрокинув голову.

Он это специально, да!? Ещё не хватает капли, медленно стекающей на подбородок. Он бы снял её пальцем, поднёс к губам…

Блин!!

Зажмуриваюсь, пытаясь стряхнуть себя этот непонятный морок. Чёртовы гормоны!

«Ты здесь не за этим!» — едко напоминает голос внутри.

Серёжа поворачивается ко мне лицом. Опираясь бёдрами на столешницу, складывает руки под грудью.

Боже всемогущий… Мысленно стону. Так ещё хуже! Теперь мне прекрасно виден очерченный кубиками пресс, дорожка волос, бегущая к резинке его штанов…

«Отвернись обратно!» — так и хочется закричать мне.

Напарываюсь на спокойный до безобразия взгляд. Это заставляет меня взять себя в руки.

— Я быстро, — несмотря на прилагаемые усилия, мой голос ломается. — Это по поводу квартиры.

Молчит. Явно не собирается мне помогать.

— Я знаю, что ты оплатил аренду.

Выражение его лица остаётся нечитаемым. Словно глухая маска.

Сжимаю зубы. Это показное равнодушие выводит меня из себя!

— Не нужно было этого делать. Вот…

Достаю конверт из сумки и кладу на стол. Он медленно переводит на него взгляд.

— Что это?

— Деньги. За аренду.

Смотрит на меня, не мигая.

— Я не приму их.

— Серёжа…

— Они отправятся в мусорное ведро, как только ты выйдешь за эту дверь, — безапелляционно. — Если, конечно, ты считаешь, что там они нужнее, чем… — цепляет взглядом мой живот. Лёгкая тень пробегает по его лицу.

— Ты ставишь меня в неудобное положение, — шепчу. Не так я себе представляла этот разговор.

Психует.

— А ты!? В какое положение ставишь меня ты⁇ Приходишь сюда, суёшь эти бумажки, — смотрит брезгливо. — На хрена они мне? Считаешь, что недостаточно унизила меня?

— О чём ты?

— Неважно.

— Нет уж! Сказал «А», говори «Б»! О каком унижении ты сейчас говоришь?

— Это уже не имеет никакого значения, — чеканит. — Ты полагаешь, только у тебя есть гордость? Так вот, это не так.

С шумом выдыхаю воздух.

— Ты прав. Зря я пришла.

Соскочив со стула, быстрым шагом иду в прихожую. С трудом сдерживаемые барьеры рушатся. Слёзы приливают к глазам. В последнее время моя эмоциональность напоминает бурлящее жерло вулкана. Совершенно не понятно, когда начнётся извержение.

С первого раза не попадаю в свой кроссовок. С опозданием понимаю, что упорно сую правую ногу в левый. Чертыхнувшись, пинаю его. Всхлипываю.

Тяжёлая рука ложится сзади на моё плечо.

— Прости, — глухо. — Я не с того начал.

Не оборачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Замираю, судорожно дыша.

— Прости. Ты мне не чужой человек. Я просто хотел помочь. Сделать хоть что-то. Я не могу оставаться в стороне, пока ты…

Развернувшись, гневно кричу:

— Ты прекрасно оставался в своей стороне последние полгода! Что изменилось!?

Его лицо искажает судорога. Добиваю его.

— Это не твой ребёнок!

Последние предохранители срывает. Нервно дёргаю молнию сумки. Тычу в его побледневшее лицо снимок УЗИ, который всегда ношу с собой.

— Вот! Смотри. Дату видишь!? Это не твой ребёнок…

Он переводит взгляд на зажатую в моих дрожащих пальцах фотографию. Вижу, как дёргается мускул на его щеке.

Шепчу умоляюще:

— Просто оставь меня в…

Не договорив, застываю резко. Схватившись за живот, рефлекторно округляю спину в защитном жесте.

Серёжа обеспокоенно вглядывается в моё лицо, распахнутые широко глаза.

— Что с тобой? Тебе плохо? Что-то с ребёнком? — хватает меня за плечи.

Медленно расплываюсь в улыбке.

— Да. Что-то с ребёнком. Он шевелится.

Глубокая морщина в его межбровье разглаживается. Проводит по моим рукам ладонями, роняя их вниз. Рефлекторно в последний момент ловлю его безвольно повисшую кисть.

Прикладываю к своему животу. Мне нужно, чтобы кто-то был со мной прямо сейчас. Чтобы кто-то сказал мне: «Да, это так. Он шевелится!»

— Наверное, ты не почувствуешь. Ещё слишком рано…

Перебивает меня. Выражение его лица предельно серьёзное, когда он говорит тихо:

— Я чувствую. Чувствую.

Разумная часть меня кричит, что это невозможно. Это лишь для того, чтобы меня успокоить! Но я глушу её беспощадно. Радуюсь и просто улыбаюсь ему в ответ, ощущая, как струящиеся по щекам слёзы омывают моё лицо.

Глава 43

В болезни и здравии

23-я неделя, октябрь

Пальцы, сжимающие градусник, дрожат. 37 и 6. Я прикладываю руку ко лбу. Ничего не чувствую.

Раздражённо трясу злополучную палочку. Столбик ртути падает до минимальных значений. Обтерев слегка влажную подмышку, укладываюсь обратно в постель.

Это наверняка какая-то ошибка.

В голову настойчиво лезут тревожные мысли. Сейчас вовсю идёт сезон простуд и гриппа. Рано наступившее в этом году похолодание, сырость, промозглая погода — всё это усугубляет состояние и без того ослабевшего организма.

Я знаю, что инфекционные заболевания при беременности могут быть чрезвычайно опасны. Подавляющее большинство лекарств и таблеток попросту противопоказаны. Если я заболею… Господи.

В попытке отвлечься хоть ненадолго, беру в руки мобильный.