Круз кивнул, он все понимал.
— Я думал, что за причина была у Рикардо охотиться за тобой? — продолжал Мартин. — Потом вспомнил, о чем говорил комиссар, а он говорил, что какой‑то полицейский ограбил торговца наркотиками. И я понял, что это был ты! А как поступит Рикардо? Очень просто — он применит все средства, чтобы заставить тебя сказать, где деньги. Насколько я тебя знаю, ты не расколешься просто так…
— Да, это правда, — нахмурился Круз.
— Значит, Рикардо должен был найти какой‑то рычаг, чтобы надавить на тебя! И этим рычагом могла быть Линда и девочки.
— Поэтому ты поехал и увез их с собой…
— Совершенно верно… Я спас их, в твоей квартире буквально после нашего отъезда кто‑то был. Какие‑то типы. Мне соседи об этом потом сказали.
— Я смотрю, ты все знаешь… ладно, что было дальше?
— Дальше? Дальше, Круз, начинается самое неприятное. Боюсь, тебе это будет мучительно слышать… Но лучше я теперь все расскажу!
Круз насторожился.
— Что такое?
— Понимаешь, — Мартин ужасно покраснел, скривился и продолжал страшным усилием воли: — Я сделал Линде предложение…
Сказав это, Гастингсон посмотрел на Кастильо в ожидании ярости.
Но Круза настолько ошеломили слова напарника, что он уронил голову на руки и стал сидеть, уставившись глазами в одну точку.
— Ну ты и подлец, — наконец, проговорил Кастильо. — Мы же с тобой говорили на эту тему…
— Да, — кивнул Гастингсон, — и ты дал мне зеленый свет!
Кастильо застонал. Но не будет же он теперь доказывать Мартину, что тот не так его тогда понял!
— Ладно, — сказал наконец Круз. — А что тебе ответила Линда.
— Ты знаешь, — замялся Мартин. — Может быть тебе это будет еще неприятней слышать, но… Я скажу тебе правду. Она сказала, что давно ждала от меня такого предложения. Она помнила меня по давним вечеринкам. А потом, она говорила, что ты сам подогревал ее интерес ко мне. Ты рассказывал, какой я хозяйственный и что я желаю оставить службу в полиции. Линда давно мечтала именно о таком муже, а с тобой она просто жутко устала.
«Линда и Мартин — идеальная пара!» — вспомнил Круз свои мысли во время недавнего разговора с Гастингсоном в патрульном автомобиле.
— Подожди, подожди, — сказал Круз. — А как же дети?
На душе у него кошки скребли, но он просто не мог не заставить себя спросить о девочках Мак–Клора.
— Знаешь, Круз, — спокойно ответил Мартин. — Джекоб Мак–Клор был не только твоим другом. Да, вы были напарниками, да, вы проработали вместе определенное время. Но также он был и моим другом. Понимаешь, он был моим другом!
Мартин перевел дух. Чувствовалось, что то, о чем он сейчас говорит, очень важно для него.
— Поэтому я считаю, что имею полное право удочерить девочек… Линда согласна.
У Круза на глаза навернулись слезы.
— А как же… сами девочки? — спросил он. Мартин пожал плечами.
— Мы прекрасно с ними проиграли весь вечер. Знаешь, Кастильо, мне Элли сказала по секрету, что ты не очень‑то с ними и ладил…
«Это все от недостатка времени», — хотел ответить Круз, но промолчал.
— Ладно, напарник, — сказал Кастильо. — Хватит меня травить такими рассказами. Я думал, что ты напарник, но ты гораздо хуже, чем я предполагал.
— Уверяю тебя, Круз, что ты ошибаешься, — не волнуясь, не впадая в раж, ответил ему Мартин Гастингсон. — Если хочешь, я могу сыграть назад, но Линда не захочет к тебе возвращаться.
— Она так сказала?
— Да, она так сказала.
— Хорошо, но где вы будете жить?
— Где‑нибудь, — проговорил Гастингсон. — Я присмотрю какой‑нибудь дом. Тебе ведь повезло. Вот и я, думаю, увижу объявление, которое будет ждать меня так же, как та бумажка ждала тебя…
Круз глубоко вздохнул и уставился невидящими глазами в окно.
— Слушай, Мартин, — начал он. — Раз такое дело, бери этот дом. Тот, который мы смотрели вместе с тобой!
— А ты как же? — воскликнул Гастингсон, не веря своему счастью.
— Я ведь присматривал его для Линды и детей. Теперь мне он не нужен. Да и какой из меня отец? Я не брошу работы в полиции, что бы со мной ни случилось. Получается, что меня могут убить. Зачем детям новая угроза остаться сиротами? Нет, из тебя с твоими планами заняться чем‑то своим будет гораздо лучший отец…
— Ты действительно так думаешь? — спросил Мартин.
— Да, — кивнул Круз.
— А как же будешь жить ты?
— Как? Как прежде. Но если вдруг мне станет тяжело… Тогда… Я всегда смогу уехать куда‑нибудь, где меня никто не знает, — пожав плечами, ответил Круз. — Еще и неизвестно, кто из нас скорее покинет полицию Нью–Йорка…
— Как это понимать? — удивился Мартин.
— А так! — резко ответил Круз. — Это относится к той области, о которой ты пока ничего не знаешь. И не спрашивай меня, Мартин, потому что мне еще шефу, я уверен в этом, придется все объяснять. Ох, я просто с ума сойду…
Тут входная дверь в комнату инспекторов открылась. Она распахнулась с таким резким стуком, что Круз вздрогнул.
Ведь он все время разговора с напарником подсознательно ожидал, что сейчас появится комиссар Соммер. Что скажет ему старик? Как с ним поступит? Как с Нилом Тайсоном недавно или начнет расспрашивать?
Но вот он сам, комиссар Джонатан Соммер, стоит перед инспектором Кастильо и сурово смотрит ему в глаза.
Круз с достоинством выдержал этот взгляд.
— Ты, видимо, думаешь, что мне позвонили из ФБР или УБН, и тем самым избавили тебя от обязанности рассказать все мне самому, — неожиданно начал разговор Соммер. — И ты не ошибаешься, Кастильо.
Шеф еще раз сурово посмотрел на подчиненного, который даже не счел необходимым сделать вид, что как‑то жалеет о случившемся.
— Хорошо, — сказал комиссар. — Давай‑ка пройдем ко мне в кабинет. Обо всем остальном поговорим там…
При этом комиссар бросил взгляд на Мартина Гастингсона, который сделал вид, что ему это совершенно неинтересно.
Круз Кастильо прошел за комиссаром в его рабочее помещение и стал перед столом, в то время, как Джонатан Соммер сел и глубоко и шумно вздохнул.
— Я не буду тратить время на то, чтобы выяснять мотивы твоего поступка, Кастильо, — проговорил шеф усталым голосом. — Ты сам напишешь рапорт о своем увольнении или мне его тебе продиктовать?
Вместо того, чтобы заволноваться или еще как‑нибудь отреагировать на слова комиссара, Круз спокойно подумал: «Все‑таки победил вариант Нила Тайсона. Что ответил в свое время Нил?..»
— Я сам напишу рапорт, шеф, — ответил Круз, — если хотите, я могу сделать это за вашим же столом…
— Что ты такое мне говоришь, идиот! — внезапно побагровев, закричал Соммер, — ты был у меня одним из лучших полицейских! Ты отлично знаешь, что после того, что произошло, я не могу оставить тебя работать здесь!!!
— Я понимаю, — спокойно ответил Круз. — Но у меня не было другого выхода…
— Ты все деньги принес в церковь отцу Джозефу? — несколько смягчившись, спросил комиссар.
— Нет, шеф, — сказал Круз, — у меня здесь в сейфе — двадцать пять тысяч… Я могу вернуть их вам немедленно.
Комиссар кивнул, но сделал это скорее автоматически, чем осмысленно.
— Послушай, сынок, — неожиданно ласково произнес он, — мы с тобой много ссорились и ругались. Всякое бывало. Но теперь… Я хочу тебе вот что посоветовать: может быть ты тихо уберешься из Нью–Йорка? Ты ведь не хочешь совсем уходить из полиции, я знаю… Найдешь какой‑нибудь спокойный городок, где продолжишь свою работу. Поверь, не только у нас, в Нью–Йорке, хватает мерзавцев, с которыми надо кому‑то сражаться… Ты откуда родом?
— Из Санта–Барбары, — задумчиво ответил Круз. — Знаете, комиссар? Это на тихоокеанском побережье. Возле Лос–Анджелеса…
— Послушай, сынок, — волнуясь, сказал комиссар Соммер. — А что ты скажешь, если я попробую направить тебя в тамошнюю полицию? У меня в министерстве есть знакомый… Он поможет тебя отмазать так, чтобы устроить это дело переводом или еще каким‑нибудь чистым способом. Съездишь на родину, развеешься… А?
