Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела

Я почувствовала, как мои щеки и шея начинают гореть от стыда и зажмурилась. Слова Даниила, предназначенные для Анны, задели и меня. Ведь я помнила, как в самом начале нашей связи не воспринимала это как что-то серьёзное, как не верила, что это может перерасти во что-то большее, а он щелкнул по носу и меня.

Его слова были не только осуждением для Анны, но и напоминанием мне, что я могла ошибиться в его намерениях.

Даниил, не сводя взгляда с Анны, добавил:

— Алина просто оказалась рядом в момент, когда я больше не мог бороться за то, что давно перестало существовать. Она не уводила меня из семьи, — он усмехнулся, глянув на меня, — мало того, она и сама не горела желанием занимать твое место…. Она не рушила нашей семьи, потому что невозможно разрушить то, чего нет.

Даниил снова перевёл взгляд на меня, его глаза смягчились, но лишь на миг, затем он вернулся к своему ледяному тону:

— Всё, что осталось от нашего брака, Ань, — это иллюзия. Иллюзия, в которую ты продолжала верить, потому что боялась посмотреть правде в глаза. Ты давно перестала быть мне женой…. Очень давно.

35. Алина

Повинуясь приказу Даниила, Вера принесла ему и Кире чай. Она поставила чашки на стол, бросив на всех присутствующих короткий взгляд, в котором читались напряжение и тревога, затем быстро вышла, прикрыв за собой дверь.

Даниил взял чашку, сделал небольшой глоток, затем поставил её на стол и снова сосредоточился на Анне.

— Ты мог бы поговорить со мной! — крикнула Анна, — ты мог бы….

— Говорил! Не один раз! Просил! Умолял меня услышать! Ты кивала головой, но не слышала! Так может хоть сейчас, наконец, услышишь то, что я говорил не один раз и долгие годы! Может хоть шок немного откроет тебе глаза! Обиды росли как снежный ком, Ань, но с ними можно было еще справиться Пока два года назад не произошел окончательный перелом во мне, то, что меня сломало. Когда я понял, что любишь ты не меня, совсем не меня! Но я все еще цеплялся за нас, надеялся на что-то. А пол года назад, вернувшись домой и выслушивая твои очередные дежурные фразы и новую ложь, я вдруг понял, что не чувствую… ничего. Вообще ничего. Ни привязанности, ни понимания, ни любви. Ни злости, ни раздражения — просто пустота. И это стало для меня потрясением, — начал он, его голос был ровным, но в нём звучала скрытая угроза. — Понимаешь, я долго не мог поверить, что потерял себя и свои чувства к тебе. Словно анабиоз какой-то. Мы ведь, Ань, за эти три месяца до решения о разводе даже не…. — он осекся и покраснел. — Но Милан… — он сделал короткую паузу, будто это слово всё ещё резонировало в его душе, — Милан стал точкой невозврата.

Когда я предложил тебе поехать…. Это была моя последняя иллюзия на… на хоть что-то. Признаю честно, к Алине у меня уже тогда были чувства, Аня. Сильные чувства, очень сильные. Но…. ты и семья были для меня дороже, даже с учетом того, что любви уже и не было. Пригласив тебя в Милан, я перечеркивал этим самым саму возможность измены тебе. Мое сердце бы болело, но я смирился бы. Но, — он посмотрел на свои руки, — я ведь знал, что ты не полетишь. И на этот раз был этому чертовски рад. Первый раз в жизни не расстроился, а обрадовался твоему отказу сопровождать меня. Впервые за 25 лет!

И лгать больше не хотел ни себе, ни тебе. Решение уйти было принято не после того, как я провел ночь с Алиной, а до этого, а на пути домой просто подвел итог. И ехал домой с четким пониманием, что это будет мой последний день рядом с тобой.

— Но, как бы там ни было, — продолжил он, его голос стал мягче, — ты была моей спутницей 25 лет. Женщиной, которую я любил до помрачения рассудка. Ты — мать моих детей, какими бы они ни были. Ты женщина, дарившая мне радость, пусть это и было давно. И да, возможно мне нужно было дать тебе высказаться…. Но знаешь, Ань, я и без этого знал, что ты скажешь… Крики… обвинения…. Упреки…. Жалобы…. Все, что я слушал все эти годы, пытаясь поговорить.

— Всё, что я хотел и мог — это сделать наш разрыв честным, — добавил он, его тон снова стал твёрдым. — И я не собирался оставлять тебя без средств.

Он сделал паузу, глядя прямо на Анну.

— Она! — выкрикнула Анна, глядя на меня, — она, Даниил, сама рассказала о вас!

Мои щеки полыхнули от столь наглой лжи. Все взгляды устремились в мою сторону. Даниил приподнял бровь, глядя с недоумением. Анжелика выглядела довольной кошкой.

— Когда? — выдохнула я, чувствуя поднимающуюся злость. — Когда бы я успела, если….

— За день до поездки в Милан! — ядовито ответила Анна.

— Алина? — спросил Даниил, приподняв бровь.

Мне казалось, я сейчас провалюсь сквозь землю. Анна откровенно лгала, а я не знала, как эту ложь раскрыть.

— Думаешь, Дань, почему я выпытывала у тебя в тот день, кто летит с тобой? Почему задавала столько вопросов? Почему….

— Забавно, — ледяным тоном ответил Даниил, его голос был холоден, как лезвие. Затем он горько, почти болезненно рассмеялся. — А я-то думал, что ты что-то почувствовала наконец-то… за столько лет впервые уловила, что у нас большие проблемы, мягко говоря.

Он снова повернулся ко мне, его глаза словно пытались пронзить мою душу.

— Алина?

Моё сердце бешено стучало, дыхание стало неровным. Я открыла рот, чтобы сказать что-то, но слова застряли в горле. Анна сделала это с намерением, чтобы я не смогла защититься. Её ложь была так искусно сплетена, что я просто растерялась на мгновение. Но это мгновение было для неё победой.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и, наконец, заговорила:

— Даниил… — я старалась говорить ровно, но голос всё равно слегка дрожал. — Это неправда. Весь тот день я провела на работе… — я судорожно пыталась найти возможность опровергнуть ложь, вспоминая вечер накануне поездки. — А после…. после была с подругами. Сидела в кофейне….

— И что вы там обсуждали? — лениво потянула Анжелика.

Я закрыла глаза, понимая, что горю уже вся. Да, я помнила тот день, тот вечер. Во всех подробностях и деталях. Помнила и то, как вышла с работы, летя, словно на крыльях. Тот вечер, когда, обсуждая последние детали поездки чувствовала на себе взгляд Даниила: горячий, обжигающий, обещающий. И уже знала, чем все закончится для нас обоих. Хотела этого не меньше его.

И сказала об этом подругам. Там, в кафе. Сказала в таких фразах и в таких выражениях, что сейчас горела от стыда.

— Лин? — Даниил спокойно ждал моего ответа.

Я подняла голову и посмотрела в глаза Анжелике.

— Значит, две взрослые женщины не нашли ничего лучше, как подслушивать разговор за соседним столом, так? — А потом резко обернулась к Даниилу. — Мы обсуждали поездку, Даниил, — бросила зло, с вызовом. — И тебя, если уж на то пошло!

— О, Даниил, — почти промурлыкала Анжелика, — ты бы слышал, как ласково твоя крошка называла Анну. И как нежно признавалась в «чувствах» к тебе. «Богатый, умный, перспективный. Что я, на идиотку похожа, такому отказать»? Так, кажется, было, Алина?

— Да, — ответила абсолютно ровно, внутри готовая провалиться сквозь землю, — у тебя чудесная память, Анжелика, не смотря на возраст. Почти слово в слово меня процитировала.

— Хм, — Даниил откинулся на кресле и сложил руки на груди, — по-моему приятная характеристика. Знаешь, Лин, ты мне даже польстила сейчас.

— Она спасла с тобой ради твоих денег и даже не стеснялась этого! — крикнула Анна, глядя в глаза мужу. — Никогда тебя не любила!

— Да знаю я это, — фыркнул он. — Она и мне в лицо это говорила. Ни разу не скрывала. В отличие от всех вас Алина всегда была со мной предельно честна, я бы сказал болезненно честна. Она не строила из себя пылкую влюбленную, не кидалась мне на шею и не соблазняла меня. — Он бросил ехидный, но быстрый взгляд в сторону Анжелики. — Все, что произошло между нами в Милане — было не случайностью, по обоюдному согласию, и знаете, дамы, — он прищурил глаза, глянув на Анжелику и Анну, — с радостью.

Я вся полыхала от гнева и стыда, но не могла вымолвить ни слова.