Семь лет между нами (ЛП) - Постон Эшли

Но было что-то приятное в том, чтобы сделать это снова — сидеть на тех же скамейках, кормить тех же уток в пруду. Не сказать, что это было одинаково, потому что каждая прогулка всё равно была немного другой. Но это было знакомо.

Как встретить старого друга спустя семь лет.

37

Последнее прощание

После того как я попрощалась с родителями на вокзале, я поехала домой. В квартиру моей тёти.

В свою квартиру.

Перемены не всегда были чем-то плохим, как убедила себя моя тётя. Они не всегда были и чем-то хорошим. Они могли быть нейтральными, могли быть просто… нормальными.

Всё менялось, люди менялись.

Я тоже изменилась. Мне можно было. Я хотела. И я изменилась.

Но кое-что оставалось прежним, например, Монро. Каждый раз, когда я подходила к нему, у меня перехватывало дыхание. Он выглядел так, словно мог бы быть главным героем какой-нибудь сказочной серии детских книг о маленькой девочке. Возможно, её звали Клементиной.

В здании всегда был швейцар — пожилой мужчина по имени Эрл, который знал всех жильцов по имени и всегда приветствовал их. В лифте всегда пахло чьим-то забытым обедом, потолочное зеркало всегда запаздывало на долю секунды, прежде чем отразить тебя, а музыка всегда была ужасной.

— Всё будет в порядке, — сказала я отражению, и оно, кажется, мне поверило.

Лифт остановился на четвёртом этаже. Я уже не помнила, сколько раз катала по этому коридору чемоданы, колёса цеплялись за каждую выпуклость и вмятину в ковре. В руке у меня всегда был паспорт, а в рюкзаке — кипа путеводителей.

Семь лет назад я возвращалась бы из нашей поездки по Европе, усталая и мечтающая о душе, а вся моя жизнь раскидывалась передо мной, как лучшие страницы романа, которые автор ещё не написал и даже не знал, как.

У меня был диплом по истории искусства — профессия без чёткого пути. Я подумывала о работе куратора. Размышляла, не попробовать ли себя в галерейном бизнесе. Может, поступить в магистратуру. Но ничего из этого меня по-настоящему не захватило. Мне казалось, что ничто и не сможет.

Всё лето я рисовала в старом, потрёпанном экземпляре Квинтэссенциального европейского путеводителя, который стащила в одном из лондонских магазинов секонд-хенда, зарисовывая туристические ловушки и рестораны пейзажами.

Я высадила тётю у её дома, настолько устав, что не чувствовала ног, и поймала такси у подъезда, не зная, что кто-то уже успел в него сесть. Я открыла дверь и скользнула внутрь, а там — незнакомец, смотрящий на меня с изумлением.

Он сказал, что я могу взять машину, но я предложила ему, и в итоге мы выяснили, что оба едем в сторону Нью-Йоркского университета. Почему бы не поехать вместе и не поделить стоимость?

Передо мной расстилалось будущее — я вернулась в город, где мне предстояло найти работу, карьеру, определиться с жизнью… А всё, о чём я могла думать — это Квинтэссенциальный европейский путеводитель, логотип с кувалдой и идея, которая начала зарождаться в голове.

Он рассказывал о квартире, которую собирался снимать с двумя друзьями, о том, как рад, что остаётся в городе. А потом спросил:

— А ты?

Я не помнила его лица, только рваные джинсы и простую белую футболку, но весь тот день был в тумане. За последние месяцы я встретила столько новых людей, что их лица сливались в одно.

Даже те, кто изменил мою жизнь.

— Думаю, я хочу работать с книгами, — сказала я, удивив саму себя. — Это странно? — добавила я, смущённо рассмеявшись. — Я же понятия не имею, как устроено издательство! Наверное, я сошла с ума.

И он улыбнулся.

Если хорошенько вспомнить, я почти могла разглядеть его лицо. Чуть кривоватая улыбка. Добрые глаза.

— Не думаю, — ответил он. — Думаю, у тебя получится.

Именно эта мысль заставила меня через пару недель подать резюме во все издательства, куда только можно было. На все должности, которым хоть как-то соответствовала.

Мне просто нужно было попасть внутрь.

Мне просто нужен был шанс.

И вот я оказалась на предварительном собеседовании в конференц-зале Strauss & Adder, напротив женщины, такой уверенной, такой яркой, что она словно была создана для красной помады и туфель с леопардовым принтом. И в тот момент я поняла, что хочу быть такой же.

Хочу быть именно такой. Человеком, у которого всё под контролем. Успешной. Человеком, который знает, кто он.

Но в попытках стать Рондой я никогда не задумывалась, какие части себя пришлось обрезать.

Как и Джеймсу, наверное.

Мы выросли и изменились. По-разному.

Я остановилась перед дверью квартиры B4. Моей квартиры. Вытащила ключи из сумки и повернула замок. Открыла дверь… и сердце глухо ударилось в рёбра.

Вот оно, то чувство. Такое лёгкое, словно мираж. Как будто время коснулось кожи, когда я перешагнула порог и шагнула в прошлое.

В квартире было темно, только золотистый свет закатного солнца струился сквозь окна в гостиной. Мать и Ублюдок лениво вылизывали себя на подоконнике возле кондиционера. Всё было аккуратно: пледы сложены, подушки взбиты. Одеяла были не моими. А кресло-трон моей тёти стояло в углу.

Квартира снова вернула меня обратно.

Я быстро проверила дату на телефоне. Семь лет назад мы вернулись бы сегодня. Я уже пропустила его?

Но когда я вошла на кухню, он сидел за столом. В рваных джинсах и белой футболке, у которой было растянуто горло. И вдруг образ того парня из такси всплыл в памяти.

Когда он уйдёт, я встречу его снаружи на тротуаре. Сяду с ним в такси. И от этого осознания сдавило грудь — мы столько раз пересекались, как корабли в ночи.

Он поднял голову и в его серых глазах вспыхнуло узнавание.

— Лимон…

Моё тело отреагировало быстрее, чем сознание, и я бросилась к нему. Он притянул меня к себе, прижимая лицо к моему животу.

— Ты настоящая? — пробормотал он, потому что в последний раз, когда он меня видел, я буквально исчезла у него на глазах. Каждый раз, возвращаясь в квартиру, я надеялась, что она снова перенесёт меня назад, чтобы я могла всё объяснить. Но этого так и не случалось.

Я провела пальцами по его волосам. Запомнила, какие они мягкие, как его каштановые кудри обвивали мои кончики пальцев.

— Да, — прошептала я. — И прости. Прости, что не сказала тебе.

Он немного отстранился, всматриваясь в моё лицо своими светлыми, такими красивыми глазами.

— Ты призрак?

Я рассмеялась, чувствуя облегчение. Потому что да, и нет. Всё было сложно. Но теперь я знала, что это за чувство — тёплое, поднимающее меня вверх, и поцеловала его.

— Я хочу рассказать тебе историю, — сказала я. — О волшебной квартире. Ты, может, сначала мне не поверишь, но я обещаю — это правда.

И я рассказала ему странную историю. О месте между местами, которое размывалось, словно акварель. О месте, у которого, казалось, был свой разум. Я рассказывала только волшебные моменты, те, что прилипали к костям, как горячий суп зимой.

Я рассказала ему о своей тёте и женщине, которую она любила через время. О её страхе, что всё хорошее рано или поздно испортится. И о её племяннице, которая так боялась чего-то хорошего, что выбрала безопасное. Которая отрезала от себя куски, чтобы стать тем человеком, которым, как ей казалось, она должна быть.

— Пока не встретила кого-то в этой странной, но прекрасной квартире, кто заставил её захотеть немного больше.

— Он, должно быть, был очень важен для неё, — мягко ответил он.

Я провела пальцами по его лицу, запоминая изгибы бровей, линию челюсти.

— Он важен, — прошептала я.

И он поцеловал меня — долго, смакуя, будто я была его любимым вкусом.

Мне хотелось зарыться в его прикосновения, никогда не выходить наружу. Но что-то внутри тянуло меня обратно, в настоящее, туда, где мне было место.

— Но почему семь? — спросил он после паузы, нахмурив брови. — Почему семь лет?

— А почему нет? Это счастливое число. Или… — добавила я с улыбкой, — может, это количество радуг, которые ты увидишь. Или количество рейсов, которые ты пропустишь. Или количество лимонных пирогов, которые ты спалишь.