(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна

— Певица растет, — говорила мама. — Оперная.

Со вторым ребенком мы решили особо не тянуть. Работа работой, но и возраст уже не юный. А работать в декрете я умела. Мама и Валентина на подхвате. Специально ничего не предпринимали, положились на небесную канцелярию. Там сработали оперативно, и уже через три месяца тест выдал две полоски.

Леха был на седьмом небе, закармливал меня фруктами и не позволял ничего делать, когда мы переехали в новую, еще не до конца отделанную квартиру. Я умирала от токсикоза, носила с собой рулон мусорных пакетов и только командовала: «туда!», «сюда!», «отрубить ему голову!».

Мама квохтала надо мной, как наседка, звонила по три раза в день и допрашивала о каждом шаге. Инка просила братика, а когда узи показало девочку, вздохнула тяжело и сказала: «Йадно, я подеюсь с ней кукьями».

— О-о-о, — подмигнул мне Лешка, — кукьями — это серьезно!

Что до квартиры, она нам досталась, можно сказать, случайно. Трешек в последнем корпусе было немного, по одной на этаже, и когда мы пришли в офис, выяснилось, что все уже раскупили или забронировали.

Облом получился капитальный. Двушки нам было мало, а на четырехкомнатную не хватало. Вот когда я пожалела, что мы так много денег потратили на свадьбу. Похоже, Леха подумал о том же, но от комментариев воздержался. Посмотрев на наши вытянувшиеся физиономии, девушка-менеджер попросила подождать, куда-то позвонила и предложила компромиссный вариант: если мы выложим за четверку всю сумму быстро, единовременно и наличкой, нам сделают приличную скидку.

Озвученная скидка оказалась солидной, и мы бросились собирать деньги. Все осложнялось тем, что моя квартира была еще в процессе продажи. Залезать в кредиты не хотелось. Мы вытряхнули все свои заначки до копейки, взяли в долг у кого только могли, но все равно не хватало, а времени нам дали до конца недели.

— Я, конечно, могу предложить матери свою половину пентхауса, — сказал Лешка, — но, боюсь, у нее тоже нет столько свободных денег.

— Так, не надо никому ничего предлагать, — решилась я. — Сделаем по-другому.

Я позвонила Кондратьеву, обрисовала ситуацию и спросила в лоб:

— Петрович, можете дать мне на пару месяцев пять лямов под залог студии? Если нет, ничего не придумывайте, так и скажите.

На самом деле студия стоила гораздо меньше. Но нам нужно было именно столько.

— Хорошо, — подумав, ответил он. — Встретимся у нотариуса.

Я ничем не рисковала и деньги, разумеется, вернула бы, но все равно чувствовала себя преступницей. Потому что Инкина квартира — это было табу, которое я нарушила.

В общем, получилось здорово нервно. Особенно когда пришлось везти в офис застройщика сумку с наличкой. Лешкин начальник подогнал какой-то криминалитет для охраны. Так и ехали: мы с ним впереди, а сзади машина с бандитами. Привет из девяностых!

— А они сами нас не возьмут на гоп-стоп? — с опаской косилась я в зеркало заднего вида.

— Да не должны… вроде, — без особой уверенности ответил Лешка.

Но все обошлось, квартиру мы купили. С базовой отделкой. Моя наконец благополучно продалась, мама предлагала временно пожить у нее, но мы предпочли снять на пару месяцев двушку в соседнем доме. Впереди маячили Сцилла и Харибда новорожденной семьи — ремонт и переезд. А у меня работа. И токсикоз! И Инка! И чертов кот, который вечно путается под ногами! Иногда казалось, что весь этот дурдом я не вывезу. Но стоило Лешке подкинуть какую-нибудь немудрящую шуточку, и все уже выглядело не таким ужасным.

Потому что вместе.

И да, нам с Инкой действительно достался самый что ни на есть выигрышный билетик!

Алексей

Оборачиваясь назад, я удивлялся, как мы через это перевалили. Все сбилось в плотный ком: Милкина новая работа, свадьба, продажи квартир и покупка, ремонт, переезд, беременность. Кому-то на все это требуются годы, а мы спрессовали в несколько месяцев. И мою работу, кстати, тоже никто не отменял.

Я был страшно рад, когда Милка сказала, что у нас будет ребенок, и еще сильнее обрадовался, когда УЗИ показало девочку. Не знаю почему, но мне очень хотелось дочку. А вот с Инкой все складывалось не так просто. После той ссоры с Милкой я старался не уклоняться, как она сказала, в дешевый популизм. Это оказалось адски сложно: удержаться на тонкой грани, чтобы не потакать капризам, но и не разрушить тот контакт, который только-только начал складываться. Особенно учитывая, что опыт общения с детьми у меня был фактически нулевым. Отпрыски друзей не в счет.

Кот и девочка действовали синхронно и идентично. Мяф строил Милку, а Инка — меня. Я подозревал, что они обмениваются опытом и дают друг другу советы. Милка уже через пару месяцев оказалось в кошачьем рабстве, я так просто сдаваться не собирался. Сделав определенные выводы, все обсуждал с ней. Она мать, к тому же знает Инку намного дольше и уж точно лучше. Мы договорились: будем дуть в одну дуду, что бы ни случилось. Показательным стал один не слишком приятный случай.

Я услышал, как Инка чморит свою подружку, которую нам подкинули на передержку. Милка, уходя, предупредила: когда девчонки орут, это нормально, хуже, если все тихо. Но тут они орали не в ходе игры, а потому что громко ссорились. То ли куклу не поделили, то ли еще что, но в запале Инка заявила:

— Зато у меня теперь папа есть, а у тебя нет!

Маша заревела и выдала горку выражений, которые четырехлетние девочки говорить никак не должны. Пришлось вмешаться и объяснить, что некоторые слова знают все люди, но пользоваться ими можно только взрослым и только по особым редким поводам.

Вечером мы обсудили это с Милкой, потому что расклад мне не понравился. И «зато» в том числе. Походу, наличие папы, пусть и в виде отчима, рассматривалось чисто статусной вещью. Тем более звала она меня по-прежнему дядей Ёшей. Даже теперь, когда уже четко выговаривала все звуки. Словно давала понять: все-таки ты не папа.

— Леш, ну не заставлять же ее, — вздохнула Милка. — Насчет Машки и «зато» я, конечно, поговорю, но ты же понимаешь…

Я все прекрасно понимал. А еще понимал, что если не завоюю ее доверие сейчас, то так и останусь… дядей Ёшей. А еще боялся, что появление сестры вызовет ревность и осложнит ситуацию намного сильнее. Мы, конечно, старались подчеркнуть, что малышка появится у нас всех, говорили, что будем любить их обеих одинаково. Но, кажется, Инка не слишком верила.

— Алексей, а ты сам-то в это веришь? — не без ехидства поинтересовалась Ксения Аркадьевна. — Ну Мила ладно, они обе ее дочки. А вот ты…

Тогда я однозначно ответить не мог. Хотя Инку полюбил искренне. Но не получится ли так, что свою дочь все же буду любить больше? Разве можно сказать что-то определенно, пока это все еще в теории?

Милка работала до самых родов, только последний месяц из дома. Тогда мы уже переехали в «Паруса». Разумеется, первым в квартиру зашел Мяф — с видом хозяина. Две меньшие комнаты по площади были одинаковыми, и мы дали Инке возможность выбрать. К обустройству своего нового царства она отнеслась более чем ревностно, требуя, чтобы с ней обсуждали каждую мелочь, вплоть до розеток и плинтусов.

— Леха, — вздохнула тяжело Милка, — если вдруг мы решимся еще на мальчика, у нас будут проблемы. Она мелкую к себе просто не пустит жить. Или нам придется перебираться в гостиную.

— Пожалуй, — согласился я. — Значит, надо вджобывать так, чтобы заработать на дом.

По забавному стечению обстоятельств Ника родилась в ночь на четвертое ноября — во вторую годовщину нашего с Милкой знакомства. Я был с ней с самого начала до самого конца — все восемнадцать часов. Думал, что поседею, но ничего, обошлось. Зато когда мне дали в руки маленького красного лысого человечка…

В общем, наверно, это был самый счастливый момент моей жизни.

Ну а потом начались будни. Ника орала. Нет, не так. Она ОРАЛА! Спала, ела, а в свободное время — горлопанила. При этом никаких отклонений врачи у нее не находили. Похоже, ей просто нравилось вопить.