Охота на Трясогузку (СИ) - Перова Алиса

Судорожно глотнув воздуха, я понимаю, что не дышал всё это время.

— Задрать его в гриву! — стонет Геныч.

— Да-а… — вяло отзывается Жора и тихо оседает на землю.

* * *

Александрина

Гадство! Похоже, я пропустила всё самое интересное!

Путаясь в одежде, я наспех натягиваю штаны и футболку и выпрыгиваю из палатки. Где⁈.

В эту же секунду ко мне подскакивает Вадик и пытается оттеснить обратно к нашей брезентовой ночлежке.

— Аленький, не отходи, пожалуйста, от палатки, — просит он и, прижав меня к себе, приглаживает мои взлохмаченные кудри.

Я же изо всех сил стараюсь не выдать своей радости, от того, что он рядом и снова меня обнимает. Значит, не обижается.

Сегодня ночью я долго не могла уснуть, а Стешка битый час жужжала мне в ухо, какая я стерва, и распаляла и без того больно жалящее чувство вины. Однако мой бывший муж и раньше не страдал обострённым самолюбием и всегда легко прощал мои огрехи, и, как видно, с годами это не изменилось.

Мне вдруг очень хочется поддаться слабости — остаться в руках Вадика и позволить ему увести меня от опасностей, посторонних глаз, от стремительно светлеющего неба и холодной утренней росы в тёмную сонную палатку…

Но гордость сильнее. Да и я здесь по другому поводу.

Я ёрзаю, выпутываясь из объятий Вадика, бегло оглядываю нашу взъерошенную компанию и выдыхаю с облегчением — главное, моя Стешка в порядке. Она бережно прижимает к груди свою драгоценную камеру, а Геныч с перекошенной рожей сжимает в своих огромных лапах саму Стефанию и выглядит, надо сказать, куда более испуганным, чем она.

Аборигены, посмеиваясь и поигрывая палками, выкрикивают что-то на своём языке — им явно весело. Зато Жорик, повисший на хрупких плечах Инессы кажется совсем невменяемым — взгляд расфокусирован, лицо бледное, штаны мокрые… О, Господи! Сейчас красавчик грек выглядит настолько несчастным и жалким, что на него смотреть больно.

— Жора, что с тобой? — я прижимаю руки к груди. — Н тебя кто-то напал?

— ПиздЭц! — бормочет он и часто-часто кивает. Или у него тремор?

А непривычно лохматая Инесса, придавленная его немаленьким весом, начинает истерично хохотать, при этом ухитряясь удерживать во рту свой мундштук.

— Он самый, — нервно выкрикивает она. — Подкрался незаметно к писающему мальчику и, смотри-ка, как обогатил его лексикон. — Молодец, Жоржик, прогрессируешь!

— Георгиос, ну, ты силён, братишка! — Вадик делает шаг к нему и хлопает Жору по плечу. — Я бы точно не выдержал этой встречи — втопил бы, как подстреленный сайгак.

— Да с кем он встретился-то? — я начинаю закипать от недостатка информации и злости на то, что проспала.

— С царём зверей, — тихо отвечает Стешка и вдруг шлёпает себя ладошкой по лбу. — А что же мы все п-про свистки-то забыли?..

— А чего ты сразу на меня смотришь? — нервничает Геныч. — Это вы все забыли, а я ещё вчера предупредил, что у меня свисток не фурычит… ой, вот только не надо на меня так улыбаться, я сейчас про свистульку говорю, а что касаемо моего боевого горна, то он в порядке. Хотя на зверя я с ним не пошёл бы.

— Да на какого зверя? — злюсь я. — Кто в этом заповеднике царь — лев, слон, носорог?..

— Жора в кустах со львом столкнулся, — поясняет мне Вадик и кивает на заросли неподалёку.

Я вглядываюсь и невольно придвигаюсь ближе к Вадиму. Очуметь! Я даже не могу себе представить встречу один на один.

— И что было?.. Его масаи прогнали?

— Да какое там!.. — рычит Геныч. — Лёва как увидел Жорика без штанов, охренел так, что забыл, куда шёл. Какая уж ему, бедолаге, теперь охота, у него же стресс в полный рост. Вот и пусть почешет свою гриву и подумает, кто здесь реальный царь. Правильно я говорю, Жор?

— Да… — Жорик вяло улыбается и только сейчас опускает взгляд на свой пах и горестно стонет.

Наверное, он пребывал в таком шоке, что даже не замечал дискомфорта, а теперь затравленно озирается и, зажмурившись, стыдливо опускает голову и прикрывает ладонью мокрое пятно.

Я не знаю, куда девать глаза и улыбаюсь, как дура, а самой хочется плакать от жалости. Дурацкое путешествие!

— Да брось ты, Жор! — гудит Геныч и обнимает его, как родного. — Ты у нас в натуре герой! Это мне ещё повезло, что я чуть раньше успел отлить, а иначе, клянусь, я своим адреналином затопил бы тут весь лагерь, да ещё и трубил бы, как слон. Ты давай-ка, брат, обопрись на меня, пока твоя отважная девочка не сломалась.

Геныч аккуратно снимает обмякшего Жорика с девочки Инессы и восхищённо таращится на неё.

— А Вы, Инесса Германовна, теперь навеки мой кумир. С одним мундштуком против саблезубого монстра — это очень сильно! А бы так не смог. И мне очень стыдно, что я сам не попёр Жоре на выручку… что-то я растерялся… но в своё оправдание хочу сказать, что я молился за вас обоих. Вы как, моя гулюшка, в норме?

— Спасибо, соколик, твоими молитвами, — ехидно отзывается Инесса и глубоко с наслаждением затягивается сигаретой.

— Инесса Германовна, Вам бы успокоительного, — сочувственно предлагает Стефания. — У меня есть, я сейчас Вам н-накапаю.

— Да я вот тоже думаю, что надо бы хряпнуть коньячку. Ты не беспокойся, моё солнышко, у меня всё есть, и я сама себе накапаю.

Она заправляет в мундштук очередную сигарету и жадно прикуривает, пока басовито воркующий Геныч, к всеобщему облегчению, провожает пострадавшего Жору в палатку. Хорошо ещё, что французов не видно и не слышно — дрыхнут, как сурки, даже не подозревая, какие страсти тут творятся.

— Аленький, — со спины меня обнимает Вадик и трётся губами о мой затылок. — Я очень рад, что ты этого не видела.

— Могли бы меня и разбудить, — ворчу в ответ, хотя теперь вовсе не уверена, что хотела бы этого. Прямо сейчас мне хочется совсем другого.

— Сань, — к нам подкрадывается Стешка, — я п-потом тебе всё п-покажу.

— Что покажешь? — непонимающе переспрашиваю и, оглянувшись на смущённую сестрёнку, нежно обнимающую камеру, догадываюсь, о чём речь. — А ты что, всё это снимала?

— Это случайно п-получилось, — оправдывается она, волнуясь. — Но это ведь уникальный м-материал — встреча неподготовленного человека с х-хищным зверем.

Неожиданно рядом с нами вырастает Геныч.

— А я-то всё думал, кто эти люди, что снимают убийства на камеру, — грохочет он. — Персик мой, да ты, оказывается, у меня очень хищный фрукт.

Стешка же напротив — выглядит сейчас такой трогательной и невинной, что я готова поверить в случайность. И поверила бы, если б не видела, как она снимала бегущего на неё слона. Прав был Геныч — наша безумная охотница даже в крокодильей пасти не расстанется с камерой. И тут подаёт голос Инесса:

— Молодец, девочка! Вот, что я называю высоким профессионализмом! Кстати, Стешенька, не забудь сделать для меня копию.

* * *

Завтракаем мы в тягостном молчании, да и сам завтрак не радует. Но встречать новый, полный опасных приключений день на голодный желудок не стоит. Поэтому сидим кушаем, а все попытки завязать непринуждённую беседу разбиваются об унылый вид Жорика. Жаль его до слёз, но в такой ситуации женское утешение не прокатит, поэтому мы со Стешкой чувствуем себя неловко. А наши мальчики всё, что смогли, уже предприняли — поддержали, похвалили и за компанию с Жориком всосали столько успокоительного «горючего», что от зевоты едва челюсти не вывихнули.

И вот какая им теперь экскурсия?

В джипе Вадик снова занимает место рядом со мной и, растянув губы в хмельной улыбке, склоняет голову мне на плечо.

— Аленький, — шепчет он, — ты же видишь, какая херня тут творится… любой поход в туалет может стать последним. И, знаешь, мне будет очень обидно, если меня сожрут, а ты так и не узнаешь, как я люблю тебя.

Наверное, я уже знаю… и от этого мне и сладко, и горько, и зло… и щекотно, когда его губы касаются моей шеи.

— Ты пьяный, Вадик…

— Но ты же знаешь, что у пьяного на языке, то у трезвого в голове… или наоборот? А-аль, пожалуйста, выйди за меня ещё раз замуж. Мы могли бы с тобой сделать это на острове… на берегу океана. Что скажешь?