Неприятности с любовью (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

— А еще есть я и Остин, — тихо говорю я. — Что, если я никогда не найду такую любовь, как он?

— А что, если ты найдешь лучше?

Я поджала губы, желая отругать его за то, что он такой мужчина: — Это так по-мужски.

— Судя по тому, что говорит Ава в нашем групповом чате, мужчины в колледже совсем другие.

Я качаю головой, глядя на поведение сестры: — Я не могу контролировать эту девушку. Удачи папе, когда я уйду.

— Итак, Йель? — спрашивает Энди с гордой улыбкой.

Я наклоняюсь и крепко обнимаю его, как делала много раз, когда мне требовались утверждения.

— Переезд через всю страну будет нелегким, но ты всего лишь в одной поездке на поезде.

— Мы так весело проведем время. Просто стой на своем. В конце концов, дядя Лекс будет гордиться тем, что ты боролась с ним за то, что для тебя важнее всего.

Нас пугает крик, заставляющий перевести взгляд на бассейн, где Жизель, бывшая Энди, толкает другую девушку. Эта девушка, Серафина, на прошлой неделе ходила с Энди в кино. Судя по тому, что все взгляды устремлены на него, это сигнал к тому, чтобы уйти.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — шепчу я, чтобы не привлекать внимания.

— Я заведу двигатель.

Энди уезжает в мгновение ока, оставляя мне всего несколько минут на прощание с Остином. Он прижимается ко мне, немного слишком крепко, и видно, что текила взяла над ним верх. Не желая играть роль надоедливой подружки, я предлагаю подвезти его до дома, но он отказывается, желая остаться с ребятами.

Раздосадованная, я оставляю его и направляюсь к джипу Энди. Энди заводит мотор, выезжает с длинной извилистой подъездной дорожки и направляется к дому, который находится не так уж далеко.

Мы подъезжаем к моему дому. Я машу Энди на прощание, неся свои туфли, так как мои ноги на грани смерти. Я понятия не имею, как мама каждый день ходит на каблуках на работу, и делаю мысленную пометку спросить ее об этом позже.

Я закрываю за собой дверь и на цыпочках иду на кухню, чтобы взять воды. Включив свет, я вижу отца, сидящего за стойкой с бокалом в руке. Судя по янтарной жидкости, это его обычный крепкий напиток — виски.

Отлично. Гнев отца, ожидающего свою дочь, дочь, которая только что ушла с вечеринки, где она дурачилась со своим парнем, а текила передавалась по кругу. Вечеринка, на которой должны были быть сопровождающие, но очевидно, что Мэдисон была главной.

— Привет, — монотонно приветствую я, избегая его взгляда и направляясь к холодильнику.

Он не произносит ни слова, что совсем не удивительно. Подозреваю, что следующими его словами будут: «Ты больше никогда не выйдешь из этого дома».

— Амелия, — мягко зовет он меня по имени. — Я прошу прощения за то, что сказал сегодня.

Моя голова медленно отходит от холодильника. Мой отец извинился? Вселенная сошла с ума? Я не знаю, что сказать, ведь я редко слышала извинения из уст отца.

Я делаю глоток воды и закрываю холодильник: — Я поступила в Йель не для того, чтобы бросать тебе вызов, если ты так думаешь.

— Я знаю.

— Я просто хотела... — с трудом подбираю слова, в голове помутилось от признаний Остина в любви, от кайфа, который, кажется, исчезает в присутствии отца и напоминания о его поведении после уколов. — Я всегда хотела изучать там право. И я знаю, что мама только положительно отзывается о своем опыте обучения в Йеле.

— Ты прямо как твоя мама, — признается он, его голос все еще низкий. Я подозреваю, что виски в руке имеет к этому самое непосредственное отношение. — Я знаю, ты считаешь меня строгим, суровым или так называемым диктатором, как любите говорить ты и твои сестры, но я хочу только лучшего для тебя и для всех моих дочерей.

Я ставлю туфли на пол, скрещивая руки в знак неповиновения: — Тогда почему ты должен управлять каждым моим решением? Мне восемнадцать, папа, и нравится тебе это или нет, но я уже взрослая. Я должна принимать решения, даже если они ошибочны.

— Я понимаю...

— И я сделал все, чтобы доказать тебе, на что я способна. Я очень много работала, чтобы заработать дополнительные «кредиты». В этом году я только и делала, что училась. Я знаю, что я не Ава, твоя любимица, но когда я тебя подводила? Все, что ты хочешь, чтобы я делала, я делаю. Единственное, что я буду отстаивать, — это поступление в Йель.

Я вижу, как опускается его лицо, как проявляются его эмоции, в отличие от его обычно сдержанного характера.

— Несмотря на то, что вы, девочки, думаете, я не благосклонен к Аве, — его изумрудно-зеленые глаза встречаются с моими, цвет которых идентичен моему собственному. — Ты всегда будешь моей первой дочерью, и все, что ты собой представляешь, напоминает мне о твоей матери. И, пожалуй, я признаюсь, что мне страшно. Твоей матери было нелегко начать взрослую жизнь, во многом из-за моих ошибок. Я пытаюсь защитить тебя.

— Но почему ты не можешь понять, что я могу защитить себя сама? Если вы с мамой чему-то и научили меня, так это отстаивать то, во что я верю. Никогда не идти на компромисс с тем, кто я есть, ради кого-то другого. Так что это я, папа, отстаиваю свои мечты, свое будущее.

В комнате воцаряется тишина, в то самое время, когда часы в микроволновке отбивают ровно полночь.

— Амелия, если ты этого хочешь, я не стану тебя останавливать.

Я впитываю его слова, с трудом сглатывая, пытаясь понять, шутка это или правда. Учитывая, что в последнее время папа редко шутит со мной, я предполагаю последнее.

Я продолжаю молча наблюдать за ним, пока на его лице не появляется легкая улыбка. Меня переполняет мысль о том, что в данный момент я действительно учусь в Йеле, что заставляет меня поставить бутылку на столешницу и обнять его. В его объятиях я чувствую себя защищенной. Я не могу вспомнить, когда в последний раз обнимала его, но слезы начинают капать, когда я зарываюсь лицом в его деловую рубашку, случайно размазывая тушь по белой ткани.

Медленно отстраняюсь, фыркая. Его глаза блестят, когда он вытирает слезу, стекающую по моей щеке.

— Ты совершишь великие дела. В тебе есть кровь Эдвардсов и Мейсонов, хотя твоя спорная сторона досталась тебе от мамы.

Я смеюсь, позволяя своему лицу лежать в его руке: — Между тобой и мамой я не думаю, что провал — это вариант. Кроме того, кто-то должен быть хорошим примером для Эддисон и Александры. Господь знает, что Эва умирает от желания научить их, как стать следующей влиятельной персоной в социальных сетях.

Папа смеется, качая головой: — Твоя сестра будет для меня смертью. Насколько проще было бы иметь всех сыновей?

— Может быть, однажды ты будешь благословлен всеми внуками.

— Эй... — он игриво ухмыляется. — Не надо никаких идей.

— Мне нужно сделать карьеру, папа. Можешь рассчитывать на то, что я буду учиться следующие семь лет.

— Я помню те дни. Но я не такой дисциплинированный, как твоя мама.

Вдалеке раздаются мягкие шаги. Через несколько секунд в комнату входит мама, одетая в темно-синий халат, с распущенными шоколадно-каштановыми волосами, и удивленно смотрит на нас, смеющихся.

— Я не помешала?

— Нет, — папа предлагает ей подойти, когда я отстраняюсь. Она придвигается к нему, с такой любовью обнимая его за шею. — Мы как раз обсуждали ее диплом юриста.

— Так… это официально? — мамины глаза загораются.

— Я собираюсь в Йель, — ухмыляюсь, слегка подпрыгивая.

— Ну и ну, малыш, нам будет тебя не хватать, — мама отпускает папу и обнимает меня, а ее глаза стекленеют.

— У тебя есть еще три дочери, чтобы продолжить головную боль.

— Расскажи мне об этом. Ава меня доконает.

— Так сказал папа, — я хихикаю, затем замедляю шаг. — Мам, я тут подумала, как ты думаешь, следующим летом тетя Никки разрешит мне поработать волонтером в фирме на Манхэттене?

— Я уверена, что она сможет это сделать. Я рада, что она и дядя Рокки в городе, если тебе будет одиноко. А Бо — это кто? — она смотрит на папу. — В средней школе? И, конечно, Уилл все еще работает в городе.