Герцог-авантюрист - Хантер Мэдлин

– Почему? – удивился Адам. – Я ведь остался прежним. Только теперь со мной рядом будет женщина.

– О, это уже совсем не то… Но если мы все-таки продолжим встречаться, то нам придется изменить название нашей троицы. – Лэнгфорд задумался. – Суровые герцоги? Или, может быть, Отчаявшиеся?…

– Со временем, полагаю, мы будем называться Семейными герцогами, – заметил Брентворт.

– Возьми свои слова обратно! – воскликнул Лэнгфорд. – Мне даже подумать об этом страшно.

Брентворт рассмеялся.

– Тогда – Покорные герцоги.

Лэнгфорд заткнул уши.

– Отказываюсь это слушать!

– Можешь оставаться в гордом одиночестве и именовать себя Скандальным герцогом.

Лицо Лэнгфорда просияло.

– А что, звучит неплохо…

Брентворт повернулся к Адаму.

– Ты уже встречался с ее братом?

– Сегодня днем. Граф был так счастлив, что едва не расплакался. Он был уверен, что дуэль неизбежна и остановить ее сможет только брачный союз.

– Если он знает хотя бы часть того, что известно тебе, его волнения были небеспочвенны.

Пропустив это замечание мимо ушей, Адам сообщил:

– Клара сказала, что ее бабушка ликует.

– Даже не сомневаюсь. Ведь ей-то наверняка известно все, – проговорил Лэнгфорд.

– Значит, ты решил оставить все как есть… – протянул Брентворт. – Что ж, наверное, это к лучшему.

«Да, все к лучшему», – мысленно согласился Адам. Ведь перед ним стоял ужасный выбор. И теперь он лучше понимал отца: понимал, почему тот поступил именно так, а не иначе.

– Давайте выйдем на свежий воздух, – предложил Адам. – Вечер сегодня просто чудесный… Лэнгфорд, веди нас. Мы посетим одну из твоих любимых берлог.

Лэнгфорд тотчас же вскочил на ноги.

– Следуйте за мной, и мы оправдаем свое название! Сегодня в Лондоне проходит одна вечеринка, которая станет для вас обоих настоящим откровением. А потом мы посетим новый дом удовольствий, что открылся близ «Ковент-Гардена». Страттон, ты можешь остаться в игорной комнате, если только не решишь немного развлечься перед свадьбой. В этом новом заведении женщины сковывают мужчин наручниками, а потом берут хлыст, чтобы…

– Очень остроумно. Но я лучше поиграю в карты.

Клара вышла из экипажа, остановившегося возле Гиффорд-Хауса. Но не успела ее нога ступить на тротуар, как дверь дома распахнулась и выбежавшая на улицу Эмилия заключила сестру в объятия.

– Тео мне рассказал! – радостно воскликнула девушка. – Все так взволнованы и счастливы… Страттон по-прежнему меня пугает, но если он тебе нравится, то новость просто замечательная.

– Да, он мне нравится. Очень. – Клара взяла сестру под руку, и они вместе пошли в дом. – Ты сможешь нас навещать, если бабушка станет совсем невыносимой.

– Правда? Навещать здесь, в Лондоне?

– В любом из его домов. Мы всегда будем тебе рады, ведь ты – часть нашей семьи, Эмилия. Мне очень важно, чтобы ты знала это.

– Ах, я так рада… Хотя поначалу я немного огорчилась, узнав, что ты выходишь замуж, ведь тогда думала, что мы не сможем больше видеться так же часто, как раньше. Но теперь ты меня успокоила.

Войдя в дом, Клара тотчас же направилась в гостиную. Эмилия последовала за ней.

– Бабушка еще не спускалась?

– Она все еще в своей спальне, – ответила Эмилия. – Вчера вечером она сопровождала меня в театр и чудесно провела время. Многие леди подходили, чтобы выразить ей свое почтение. Неудивительно, что она до сих пор спит.

Клара представила, как в их личной ложе в театре толпится половина высшего света и бабушка упивается оказанным ей вниманием. Конечно же, она чудесно провела время. Ведь проявление раболепия свидетельствовало о том, что она с триумфом возвращается в общество.

– Я поднимусь к ней, – сказала Клара.

– Ты же знаешь, что она этого не любит.

– Мои дела не могут ждать.

Эмилия предпочла остаться в гостиной, не осмелившись присоединиться к сестре. Клара же медленно поднималась по лестнице, не слишком радуясь предстоящей встрече. Несколько дней назад она написала бабушке о своей грядущей помолвке со Страттоном и в ответ получила целых пять писем. В первом бабушка хвалила ее, а вот все остальные содержали всевозможные наставления…

Она с минуту стояла перед дверью спальни бабушки. Наконец постучала. Тотчас открыв дверь, Маргарет провела Клару в гардеробную.

Графиня сидела у туалетного столика полностью одетая и готовая сойти вниз. Она обернулась, и ее лицо тотчас же осветила улыбка.

– Добро пожаловать, герцогиня. Я так рада тебя видеть, хотя ты совсем не торопилась меня навестить. Присядь же скорее. Маргарет, пусть сюда принесут кофе. Нам с леди Кларой нужно многое обсудить.

– Не утруждайся, Маргарет. Я ненадолго.

– Что за вздор? Конечно же, ты останешься. Я уже приказала подготовить твою комнату. Будет лучше, если до свадьбы ты поживешь здесь.

Клара не стала спорить. Ей требовалось, чтобы Маргарет поскорее ушла.

– Думаю, август – то, что нужно, – вновь заговорила графиня. – Конечно же, мы могли бы подождать до окончания твоего траура, но думаю, можно закрыть на это глаза. Свадьбу можно устроить даже в июле, если это не будет выглядеть слишком поспешно. В начале июля большинство представителей высшего света все еще в городе. Само собой разумеется, нужно получить соответствующее разрешение, но, я думаю, Страттон согласится…

Графиня продолжала говорить без умолку, строя планы на предстоящее торжество, а Клара собиралась с силами, чтобы сказать то, ради чего сюда приехала.

– Наверное, вы почувствовали облегчение, – прервала она, наконец, монолог бабушки.

– Я очень рада, это точно!

– Нет, вы испытываете именно облегчение. Ведь вы так переживали из-за опасений за Тео, помните? Только поэтому вы пытались добиться перемирия путем заключения брачного союза. Чтобы у герцога не было причин вызвать Тео на дуэль…

– Уверена, что я выразилась не совсем так, – возразила графиня.

– Именно так, бабушка. Как и сам Тео. Вы сказали, что все дело в той давней ссоре из-за земли. Мне еще тогда показалось странной ваша уверенность в том, что герцог способен убить человека по такому пустяковому поводу. А еще вы сказали, что я не знаю всего.

– Я так сказала? Не помню. Да и с какой стати мне такое говорить? Что же касается свадебного платья…

– Вы знаете, почему он вернулся, – перебила Клара. – И знаете, почему дрался на дуэлях. Более того, вы знаете, что именно он хотел узнать. Вот почему вы так боялись.

– Право, я не знаю, о чем ты…

– Он узнал то, что вы так тщательно скрывали, бабушка. Страттон узнал, что мой отец стал инициатором обвинений против него. Ведь он даже послал своего человека во Францию, чтобы тот провел расследование. Страттон говорит, что теперь знает все.

Графиня принялась переставлять с места на место стоявшие на туалетном столике флаконы и коробочки. При этом ни выражение ее лица, ни поза не изменились.

– Только он ошибается, – продолжала Клара. – Он не знает всего даже теперь. В отличие от меня. – Девушка поднялась со своего места, подошла к бабушке и положила перед ней листок бумаги. – И в отличие от вас.

Взглянув на листок, графиня покраснела, потом взяла листок и помахала им.

– Что это за чушь? – воскликнула она.

– Изображение драгоценностей.

– Это я вижу, но…

– Комплект принадлежит семье Страттона, – продолжала Клара. – Но дело в том, что много лет назад я видела его в нашем доме. Здесь, в этой самой гардеробной. Драгоценности лежали в ящике с вашей косметикой. Я даже примерила их. А потом смотрела на их отражение в зеркале, когда вы пороли меня. Помните? Я этого не забыла.

Рука графини безвольно опустилась, пальцы разжались, и рисунок упал на пол. Она медленно развернулась и посмотрела на внучку. В глазах пожилой дамы были смятение и страх.

Сердце Клары болезненно сжалось. Эта женщина, ее бабушка, могла быть ужасно назойливой и просто невыносимой, но ведь она также была членом ее семьи.