Герцог-авантюрист - Хантер Мэдлин

– Я люблю вас, бабушка, но не настолько, чтобы закрыть глаза на такое обстоятельство. Человек убил себя из-за этого обмана. Мужчина, которого я люблю, уверен, что кто-то из его родителей – предатель. Поэтому я должна задать вам вопрос. Каким образом драгоценности, которые я видела у вас в комнате, попали во Францию?

Глава 27

Адам подъехал к крыльцу Гиффорд-Хауса и передал поводья груму. К его удивлению, следом за ним появился Брентворт.

– Надеюсь, ты не забыл прихватить с собой разрешение, – сказал он, спешиваясь.

– Разрешения пока нет, – ответил Адам.

– Но без него ты не можешь жениться…

– Не могу?… Странно. Вчера я получил письмо от графини с просьбой приехать и кое-что засвидетельствовать. Это ее слова.

– Поскольку я тоже получил такое же приглашение, давай войдем и узнаем, что за прихоть привела нас сюда.

Молодых людей проводили в гостиную. Там уже сидела старая графиня – ослепительная в своем черном траурном наряде. Здесь также находился и ее внук, на лице которого отражалась скука. Клара же расположилась на диване рядом с пожилой леди.

– Что здесь делает леди Фарнсуорт? – шепотом спросил у Адама приятель.

– Возможно, она выступает в роли свидетеля. Такое вполне в духе графини… Может, решила устроить свадьбу, не предупредив меня заранее.

Поприветствовав обоих герцогов, вдова повернулась к внучке.

– Теперь ты удовлетворена?

– Да, – кивнула Клара.

Поджав губы, графиня оглядела собравшихся.

– Не хотите ли начать? – спросила у нее леди Фарнсуорт.

Бросив на старую знакомую исполненный гнева взгляд, графиня посмотрела на Адама, вернее – куда-то поверх него (казалось, она боялась смотреть ему в глаза).

– Я пригласила вас, герцог Страттон, чтобы прояснить кое-какие семейные дела, – проговорила, наконец, графиня. – Но почему моя внучка настояла также и на вашем приезде, Брентворт, – это выше моего понимания. Что же касается леди Фарнсуорт, то тут мне и вовсе впору развести руками.

– Клара хотела, чтобы разговор состоялся при свидетелях. Тогда никто не поверит вашему заявлению, что Страттон извратил ваши слова, – вмешалась леди Фарнсуорт. – На случай если вдруг вы решите взять свои слова обратно…

– Прошу вас, леди Фарнсуорт… – прошептала Клара. – Пусть бабушка поступает по-своему.

– Ладно, хорошо. Но в этом случае мы просидим здесь часа два, – пробормотала леди Фарнсуорт.

– Вовсе нет, – возразила графиня. – У меня нет желания задерживаться здесь надолго. Перейду сразу к делу. Страттон, ни один из ваших родителей не отправлял драгоценности во Францию. Это сделала я, но не для того, чтобы поддержать этого корсиканца, уверяю вас. Так что ваши родители здесь ни при чем.

Адам надеялся, что на его лице не отразилось никаких эмоций, но скорее всего ошибался. Ведь подобное публичное признание восстановило доброе имя его отца и дало ответ на последний мучивший его вопрос. Клара поднялась со своего места и подошла, чтобы сесть рядом с любимым. Покосившись на него, она невольно улыбнулась при виде написанного на его лице облегчения… и удивления.

– Но если вы не собирались поддерживать Наполеона, то зачем это сделали? – спросил Брентворт. – Если сейчас же не объяснитесь, все проклянут вас – независимо от мотивов, побудивших вас к подобному поступку.

– Она считает, что одного ее признания будет достаточно, – заметила леди Фарнсуорт. – Верно, Ханна?

Если бы взглядом можно было убить, леди Фарнсуорт тотчас же упала бы замертво. Графиня, немного помедлив, проговорила:

– Истинная причина наверняка вас смутит. И я должна просить своих внуков выслушать меня, а также, если возможно, проявить великодушие.

Вдова посмотрела на графа, но не на Клару. Выражение скуки на лице Тео давно уже сменилось беспокойством.

– Когда я была гораздо моложе, мне приглянулся один молодой человек. Француз. Это началось задолго до всех проблем здесь, в Англии. Я встретилась с ним во Франции и влюбилась.

– Но вы ведь ездили туда с дедушкой и… – Тео осекся и густо покраснел.

– Спасибо, Тео. Ты сказал то, чего мне не хотелось произносить вслух. – Графиня откашлялась. – Конечно же, эта любовь была обречена. Я вернулась в Англию, и жизнь пошла своим чередом. Молодой человек выжил во время беспорядков во Франции, поскольку занял выжидательную позицию. Но когда корсиканец пришел к власти, моего молодого человека обвинили в противодействии императору и отправили в исправительную колонию.

– Мне кажется, вы слишком уж хорошо осведомлены о том, что с ним происходило. – Тео с подозрением взглянул на бабушку.

– Нам очень повезло, что ты сейчас оказался в нашей компании, мой дорогой мальчик. Иначе кто бы стал констатировать очевидное? – Графиня тяжело вздохнула. – Я сохранила память о том молодом человеке в своем сердце, поэтому после поражения Наполеона попыталась вызволить его из тюрьмы, подкупив одного из высокопоставленных чиновников. Я отправила драгоценности во Францию в надежде купить ему свободу. К сожалению, меня предали, а драгоценностями воспользовались для иных целей.

– Насколько я понимаю, вы не захотите еще раз признаться в этом, если возникнут вопросы, – сказал Адам.

Что-то похожее на благодарность смягчило на мгновение черты графини. Признание унизило ее, и она отчетливо это осознавала.

– И все же я не понимаю, как ожерелье и диадема оказались у вас, – добавил Адам. – Ведь я почти уверен, что они принадлежали моей семье.

– Их отдала мне ваша мать. Как-то раз я выразила восхищение, увидев на ней эти украшения, и она мне их подарила.

Тут леди Фарнсуорт подалась вперед и, прищурившись, проговорила:

– Скажите ему почему, или это сделаю я. Впрочем, некоторые уже знают причину…

– Не понимаю, о чем вы, Дороти.

– Ханна, это был не подарок, а своего рода дань, – произнесла леди Фарнсуорт. – Она сделала вам подарок, чтобы вы чуть смягчились. Чтобы не игнорировали ее в обществе и относились к ней соответственно ее титулу. Она подарила вам эти украшения, чтобы вы убрали свою ногу с ее шеи.

Лицо вдовы словно обратилось в камень. Какое-то время все молчали. Наконец Брентворт сказал:

– Так мы закончили? Лично я услышал достаточно и теперь ухожу. – Он поклонился дамам.

– Я с вами, – подала голос леди Фарнсуорт. – Полагаю, Страттон будет рад нашему уходу. Без сомнения, ему многое нужно сказать без посторонних. Во всяком случае, мне на его месте хотелось бы.

Когда дверь за ними закрылась, Клара тихо спросила:

– Ты что-нибудь хочешь сказать, Адам?

Вдова сидела на диване, выпрямив спину и расправив плечи. Ее лицо не выражало совершенно никаких эмоций, хотя она точно знала, чего ей будет стоить это признание. Ведь теперь ее не примут ни в одном приличном доме. И отныне она окончательно утратила свою власть.

– Мне нечего сказать, – ответил Адам.

– Зато мне есть что, – вступил в разговор Тео. – Отец знал об этом? Ведь он якобы послал человека во Францию, и тот подтвердил, что это дело рук Страттона. Он солгал?

Графиня поморщилась и закрыла глаза.

– Думаю, этого мы никогда не узнаем, – произнес Адам. – Если он и солгал, то лишь для того, чтобы защитить свою мать. Не уверен, что мы с вами, Марвуд, поступили бы иначе.

Клара взяла любимого за руку и крепко ее сжала.

– Я, пожалуй, удалюсь, если вы не возражаете, – сказала вдова, поднимаясь со своего места. – Думаю, что с наступлением осени мне лучше поселиться за городом, в одной из резиденций моего покойного мужа. Я уже давно подумывала об этом.

Граф с герцогом поднялись со своих мест из уважения к пожилой леди.

– Прошу сядь, Тео, – сказала Клара. – Мне нужно объяснить тебе еще кое-что. Бабушка уже знает, что я собираюсь сказать.

– Еще что-то?… – Тео со вздохом рухнул в кресло.

– К сожалению. Так вот, по городу наверняка поползут слухи, и все может быть неверно истолковано. Бабушкины подруги постараются повернуть все так, чтобы в целом история выглядела вполне естественно. И возникнет двусмысленность…