Непримиримая одержимость - Анис Дрети

Странно.

Этот мужчина всегда был так самодоволен.

Он взглянул на «Бейглтаун», затем снова на меня.

— Ты позавтракала?

Я неуверенно кивнула.

— Хорошо. — Он засунул руки в карманы джинсов. — Это хорошо.

Повисло неловкое молчание. По крайней мере, сегодня он не казался злым. Я думала, профессор Максвелл будет в ярости из-за того, что я сбежала, но он казался спокойным. Это впечатление усиливалось его одеждой: повседневным серым пиджаком, облегающим его широкие плечи, и простой серой футболкой под ним. На нем также были очки в черной оправе с синими бриллиантами. Я питала слабость к его очкам, потому что они делали его более доступным. Он почти казался обычным человеком с недостатками, и я вспомнила, что мужчина всего на несколько лет старше меня, а не какой-то недосягаемый бог.

— Майлз упомянул, что я в последнее время веду себя иначе, — наконец произнес он. — Я возвращаюсь домой в разумное время. Мне больше не кажется жизненно важным проводить в лаборатории каждую свободную минуту.

Я не понимала, к чему он клонит, и просто молча кивнула.

— На самом деле, вся моя команда считает, что я изменился, но в лучшую сторону.

Этот разговор был до боли похож на тот, что я вела с доктором Харпер и подругами. Они тоже говорили, что я стала другой, но это к лучшему. Я перестала зацикливаться на своих странных ритуалах, а он – на трудоголизме. Если бы я не знала всей подоплеки, можно было бы подумать, что мы – лекарство друг для друга.

— Судя по тому, что я видел, ты тоже изменилась. Похоже, мы хорошо влияем друг на друга.

Откуда он мог это знать? В памяти мелькнул образ фигуры со светло-русыми волосами. Возможно, утром мне не почудилось. Он что, следил за мной?

— Но что-то все равно тебя сдерживает, — заметил он. — Сначала я думал, что дело в том, что я твой профессор. — Его взгляд смягчился. — Но теперь я понимаю. Дело в твоей семье.

Я нахмурилась. Да, наши семьи ненавидели друг друга. Однако мои переживания были связаны не столько с ними, сколько с тем, что я переспала не с тем братом.

— Ты боишься подлить масла в огонь, когда они и так уже злы, — предположил он.

— Что?

— Научный руководитель упомянула, что твой отец узнал, что ты сменила специальность. Ты должна была рассказать мне, что произошло, — мягко упрекнул он.

Я действительно поделилась с научным руководителем разговором с отцом. Видимо, она рассказала об этом профессору Максвеллу. Он, должно быть, решил, что я сбежала потому, что у меня напряженная обстановка дома, и я не хотела усугублять ситуацию.

— Дело не в папе и не в моей семье.

Дело было в том, что я переспала не с тем мужчиной.

— Конечно, в них. Иначе с чего бы тебе быть такой напряженной?

Я открыла рот, чтобы внести ясность, но в ту же секунду поняла, что это плохая идея. Родители профессора Максвелла всё детство отдавали предпочтение Дэймону. Если бы он узнал, что его приняли за брата, это больно ударило бы по его самолюбию и всколыхнуло старые раны. Я не могла так с ним поступить. Что бы ни произошло между нами, меня не покидала тоска по его детству. Моё сердце сжималось от жалости к одинокому богатому мальчику, которого бросила собственная семья.

Я закрыла рот, а профессор Максвелл воспринял это как подтверждение своих догадок.

— Что тебе сказал отец? — спросил он.

Много чего, но ни одна из его угроз не имела отношения к моей текущей дилемме.

— Он пытается запугать тебя, чтобы ты работала на него? — продолжал давить профессор.

Я промолчала.

— Я разберусь с ним, если он не перестанет, — заявил мужчина тоном, не допускающим возражений.

Разберется с ним?

Он только что… угрожал моему отцу?

Мое встревоженное выражение лица нисколько не остановило его.

— У твоего отца есть несколько тщательно скрываемых секретов, которые могут его погубить, если я обнародую их. Один звонок – и он больше никогда не займет должность в Ambani Corp. Только скажи.

Моё сердце сбилось с ритма. Как долго он собирал компромат на мою семью?

У папы действительно были скелеты в шкафу – я это знала. Люди его уровня обычно хранили кое-какие грязные тайны. Но я не ожидала, что профессор Максвелл их раскопает и будет шантажировать его.

Хотя у нас были сложные отношения, Дэв Амбани всё равно был моим отцом. Как профессор Максвелл мог так спокойно говорить о том, чтобы разрушить его жизнь, даже не моргнув глазом?

Он продолжал говорить о разных способах уничтожения моего отца, но я уже не слышала его. Он был сумасшедшим – просто я не замечала этого до сегодняшнего момента. Я смотрела на него пустым взглядом. Передо мной стоял совершенно другой человек, не тот поддерживающий преподаватель, который помогал мне с курсовой. У профессора Максвелла была опасная сторона, и он позволил мне заглянуть в свою тьму. У него не было моральных принципов, никакого внутреннего кодекса. Для него не существовало черты, которую он не переступил бы ради достижения своей цели.

Он пристально посмотрел на меня, заметив мою затянувшуюся паузу.

— Роза. Скажи что-нибудь.

Мое дыхание стало тяжелым, а кожа покрылась мурашками.

Он долго изучал меня.

— Ладно. С твоим отцом разберемся позже. А сейчас дай мне свой телефон. — Профессор Максвелл протянул руку, вырывая аппарат из моих пальцев.

Его прикосновение задержалось. По моей руке словно пробежало электричество, и глаза расширились от неожиданной силы ощущения. Я не просто могла терпеть его прикосновения – я почти таяла под ними. Я и представить не могла, что смогу переносить чье-то прикосновение, кроме Дэймона, и то лишь потому, что в детстве он подарил мне чувство безопасности.

Я отдернула руку, будто меня ударило током. Что, черт возьми, со мной не так? Этот человек только что угрожал моей семье.

Профессор Максвелл поднял телефон к моему лицу, чтобы разблокировать. Я мельком взглянула и увидела, что он добавляет свой номер в список контактов. Он вдруг замер и нахмурился. Я догадалась почему – мужчина понял, что я заблокировала его номер.

Если его это и задело, то он не подал виду, если не считать легкого подергивания глаза. В следующий раз, когда я заглянула в экран, он уже разблокировал себя и вернул мне телефон.

— Позвони мне, если семья снова будет доставлять тебе неприятности. Не заставляй меня узнавать об этом от твоего научного руководителя. — Он сделал паузу, затем уточнил: — Позвони мне, если кто угодно будет доставлять тебе неприятности.

Я кивнула, надеясь, что на этом разговор закончится.

Но нет.

Он достал из внутреннего кармана пиджака коробку с логотипом «Cartier».

— Пока не забыл, я купил тебе кое-что.

Я пыталась осмыслить всю эту странную ситуацию. Я переспала со своим профессором, он накричал на меня за то, что я сбежала, пригрозил моей семье, трахнул меня как зверь, а потом… купил мне подарок.

Он что, пытался меня подкупить, чтобы я никому не рассказала о том, что произошло в лаборатории?

Я отодвинула коробку.

— Нет, спасибо.

Хотя он сохранял внешнее спокойствие, напряженная линия челюсти выдала его недовольство. Ему не понравилась моя реакция.

— Ты даже не знаешь, что внутри.

Он щелкнул крышкой, открывая коробку, и внутри оказалась пара сережек в форме сердца, украшенных сапфировыми камнями. Глубокий, насыщенный синий цвет переливался, сверкая, словно замерзшие капли океана. Их окружала тонкая кайма крошечных бриллиантов круглой огранки, отбрасывавших серебряные искры на драгоценный металл.

Я подняла глаза на его очки. Черная оправа была украшена такими же камнями у шарниров. В серьгах были не сапфиры, а синие бриллианты, такие же, как на его очках.

— Я не могу принять их, — сказала я ему.

Его губы сжались в тонкую нить, прежде чем он с раздражением выдохнул.

— Конечно, можешь. Я купил их для тебя.

Мой взгляд упал на серьги, и я невольно поймала себя на том, что любуюсь ими. Украшения никогда не были моей слабостью – я носила их лишь для того, чтобы дополнить образ. Но эти синие камни манили меня, как сирены своим пением. Я не могла объяснить эту тягу, чувствовала лишь, что они будто созданы для меня. В этом подарке было что-то необычное, и его сентиментальная ценность почему-то казалась куда выше стоимости. Возможно, он не пытался меня подкупить, и это был символический жест.