Непримиримая одержимость - Анис Дрети

Неужели он испытывал ко мне романтические чувства?

Нет. Это невозможно.

Никто не был способен привлечь профессора Максвелла. Он ненавидел всех, особенно студенток, пытавшихся его соблазнить. Это было просто ошибочное влечение, вызванное его любопытством к моим шрамам и сексуальной неопытности.

Я просто не ожидала, что его любопытство выльется в такой дорогой подарок. Синие бриллианты были крайне редкими и уникальными. Когда я была маленькой, мама подарила мне пару сережек с синими бриллиантами. Они были всего в полкарата, и всё равно это была самая дорогая вещь, которой я владела. Один карат может легко стоить больше ста тысяч долларов, а эти, должно быть, весят не меньше десяти карат. Вообще-то, десять карат – это, наверное, скромная оценка. Серьги были огромными и до умопомрачения красивыми.

Я зависла над коробкой, восхищаясь потрясающим мастерством исполнения, прежде чем взяла себя в руки – закрыла крышку и протянули коробку обратно.

— Я… я думаю, произошло недоразумение. То, что между нами произошло, было ошибкой.

Мой голос звучал тихо из-за шума на улице, но профессор Максвелл услышал его ясно и отчетливо.

— Прошу прощения?

— То, что мы сделали... это не должно повториться.

Его глаза вдруг стали тусклыми и безжизненными, но в них было и что-то еще – ярость.

— Почему? — резко спросил он. В голосе вновь зазвучали знакомые мне гневные нотки.

От его тона по моей коже пробежал холод. Живот сжался, готовясь к атаке, пока я не вспомнила, что на публике есть хотя бы видимость безопасности.

Я сделала несколько коротких вдохов и сосредоточилась на задаче, однако его гнев сбивал меня с толку. Он никогда не проявлял ко мне интереса до той пьяной ночи на яхте, когда узнал, что я девственница. Возможно, это отличало меня от других женщин, с которыми он был. Но его извращенная одержимость нетронутой плевой и шрамами должна была рано или поздно закончиться. Если отбросить вражду наших семей, он был моим профессором – человеком, который мог потерять дело всей своей жизни из-за связи со студенткой. Неужели он не понимал, что из этого не выйдет ничего хорошего?

— Роза! — мое имя вырвалось у него из губ, словно удар кнута. Мое молчание заставило его наклониться вперед и рявкнуть: — О чем, черт возьми, ты говоришь?

Поскольку я не могла признаться, что приняла его за брата, я выбрала другой путь.

— Я-я была пьяна на яхте и совершила ужасную ошибку. Этого никогда не должно было случиться.

— Ты, должно быть, шутишь.

Я опустила глаза на свои сплетенные пальцы.

— Мне жаль.

— Тебе жаль? — профессор усмехнулся. — Я поставил на кон свою карьеру из-за тебя, потому что ты не умеешь пить, — саркастически бросил он.

Я покачала головой.

— Я... я пыталась всё объяснить. Но когда мы встретились снова, Вы были так злы, что у меня не было возможности.

— Я не верю в это.

— Профессор Максвелл…

— Кайден, — резко поправил он.

О, Боже.

Теперь все смотрели на нас. Я оглянулась, гадая, не узнал ли кто-нибудь знаменитого ученого. Я подумала попросить его обсудить это наедине, но потом вспомнила, что произошло в прошлый раз, когда мы остались одни. Это только укрепило мою решимость покончить со всем.

Я понизила голос.

— Я не могу называть Вас так, Вы мой профессор.

— Это не остановило тебя на яхте. Ты сделала первый шаг, Роза. Ты поцеловала меня.

— Вы правы. Это целиком моя вина. Вы не представляете, как я восхищаюсь Вами как преподавателем и как много для меня значит Ваше руководство. Можем ли мы, пожалуйста, притвориться, что этого не было, и вернуться к тому, как всё было раньше?

— Ни за что, блядь.

Он навис надо мной, и я вздрогнула. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули с новой силой. В памяти всплыл его образ – склонившийся надо мной, с непроницаемым выражением лица, его подавляющее присутствие, когда он без колебаний брал то, что хотел. Мне вдруг захотелось обхватить себя руками и раскачиваться взад-вперед, как пациентке психиатрической клиники.

Он до смерти меня пугал, и сейчас был опаснее, чем когда-либо. Пульс стучал в ушах, каждый удар – словно предупреждение, и я инстинктивно начала пятиться. Его взгляд остановился на мне, как у хищника, выслеживающего свою жертву, и он двинулся следом. Его шаги приближались ко мне – размеренные, неспешные, но каждый звучал как обратный отсчет.

Я почувствовала приближение панической атаки еще до того, как она началась. В тот миг, когда его пальцы сомкнулись на моем локте, а прикосновение будто прожгло ткань рукава, что-то во мне оборвалось, словно резинка, растянутая до предела.

— Не трогайте меня! — слова вырвались из горла, хриплые и дрожащие. Я яростно выдернула руку, мышцы напряглись под его хваткой. Он никогда не видел меня такой, и это шокировало его достаточно, чтобы ослабить захват. Я воспользовалась моментом, чтобы вырваться, чувствуя как горит кожа там, где была его рука.

На одно бесконечное мгновение он замер. Между нами кипело напряжение. На его лице мелькнула боль, прежде чем он разгладил черты.

Когда он снова шагнул вперед, я взметнула вверх обе руки, словно они могли защитить меня от него. Воздух вокруг сгустился, давя на ребра, пока я почти не могла дышать.

— Роза…

— Пожалуйста, прошу Вас, не подходите ко мне. — Голос сорвался. — Пожалуйста, не трогайте меня. Я не выношу прикосновений.

С этими словами я повернулась и бросилась прочь. Подошвы скребли по бетону, и каждый мой шаг был продиктован отчаянной потребностью создать между нами такое расстояние, на которое только были способны мои ноги.

32.Роза

Настоящее

Я не отрывала взгляд от зеркала, любуясь дымчатым макияжем глаз и идеально завитыми локонами. К облегчению моего парикмахера, Марии, я воздерживалась от того, чтобы трогать волосы и портить её труд, хотя пальцы нервно подрагивали от желания сделать именно это. Чтобы занять руки, я потянулась к тарелке с нарезанными фруктами на туалетном столике. Освежающая сладость разлилась по рту, когда я откусила арбуз, изучая свое отражение. Хотя прическа и макияж делали меня похожей на роковую соблазнительницу, главным акцентом стали серьги в форме сердца из синих бриллиантов, сверкавшие в моих ушах.

Мария улыбнулась, заметив, как я засматриваюсь на подарок Кайдена.

— У доктора Максвелла отличный вкус. Серьги просто восхитительные.

— Да, — согласилась я, выбрасывая арбузную корку.

Сегодня вечером было важное событие – Капитанский ужин.

После всей этой истории с Наташей мне не хотелось общаться с другими пассажирами. Кайден, казалось, был только рад этому, и последние несколько дней мы держались особняком, если не считать экскурсии по его роскошной яхте. Сегодня было первое и единственное общественное мероприятие, на котором Кайден настоял. Учитывая его обычную неприязнь к людям, я поняла, что это событие, должно быть, крайне важно для его карьеры. Весь этот круиз, казалось, вращался вокруг одной темы – деньги и власть. Элита бронировала его под видом семейного отдыха, чтобы заключать сделки у бассейна вместо переговорных комнат. Удобный формат «два в одном»: умаслить своих заброшенных жен и детей отпуском, пока сами они втираются в доверие к чиновникам со всего мира. Богатые наследники и наследницы отправились в круиз в поисках развлечений, прекрасно зная, что будут в компании лишь высшего одного процента. Некоторые искали богатых мужей, другие – новые возможности для бизнеса, и большинство стремилось завести связи, которые пригодятся в будущем. Все гости были приглашены сегодня вечером в большой бальный зал, чтобы продемонстрировать свои деньги, эго и власть. Я поняла, что должна вести себя идеально, как только Кайден попросил Марию закрыть салон ради полного комплекса услуг – ухода за лицом, прически, макияжа, маникюра, и даже принес украшения.