Поговорим (СИ) - Мари Ардмир

- Спасибо. - Я развернулась уйти.

- До поры, - добавил он и завладел всем моим вниманием. Из-за пристальности взгляда заметила на его лице с десяток новых морщин и след от старого шрама, рядом с которым я бы с радостью поставила ещё один.

- Зачем? - спросила сухо, даже жестко, и сама испугалась пришедшей догадке. - Я что, с вами общаюсь более полугода. Выбалтываю историю жизни и…

Васильев вскинул руки.

- Я искал не для себя. По сути, я не знаю, воспользовался ли он контактом. Но ему лучше.

- В смысле, лучше? Жена вернулась домой? Он съехал от мамы? Родители перестали ссориться из-за религиозной конфессии внуков? – спросила я, очень надеясь, что это одно из других дел, а не мой Крикун.

- Он стал говорить.

Мать-перемать!

В первый момент испугалась, во второй заверила себя, что молчаливых в мире много, этот может быть не мой. И я бы кое-что уточнила, но новая тень, вырастающая рядом с нашими, спугнула любопытство и меня вместе с ним.

- Очень рада за вашего знакомого. Прощайте, Николай.

- До связи, Тома.

Я не посмотрела, кто решил подкрасться, развернулась и сбежала с парковки. Преодолела не более ста метров, когда сбоку подъехал джип со Шкафчиком за рулем, который в приказном тоне посоветовал мне сесть и не отсвечивать вначале до ближайшего травмпункта, где меня осмотрели, затем до аптеки, где меня одарили успокоительным и водой.

К концу поездки, фактически на въезде во двор, Тимуру сообщили, что операция Глеба прошла успешно, его состояние в норме, даже пришел в себя на пару минут. Сегодня и завтра к нему никого не пустят, но через день он попросил привезти родных, и ни слова не сказал об Олесе. Что ж, с этим разберемся позже.

Я вошла в дом, краем сознания отметив глухую тишину. Заглянула на пустую кухню, поднялась по лестнице, прошла мимо безмолвной комнаты Полины, толкнула дверь в свою. Из всех обуревавших желаний было лишь два: узнать, как девчонки и завалиться спать, а стоило шагнуть к себе, как стало ясно – с девчонками все в порядке, но спать мне негде. Посреди моей кровати поверх одеяла лежал сам бигбосс, под правым боком, тихо посапывая ему в плечо, лежала завернутая в одеяло Олеся, под левым Αлиса. Что удивительно, своих руках она держала работающую в тихом режиме айпадку, а Улли положила отцу на грудь, словно мишка тоже нуждался в поддержке.

Идиллия, жаль, что на моей кровати. А еще жаль, что мой телефон уехал без меня и их сейчас не сфоткать. Я развернулась и на остатках сил спустилась вниз. Занять свободные кровати бигбосса или девочек я не захотела, пришлепала к любимой софе в гостиной. Сняла пиджак Рыжа, стянула окровавленную одежду и, замотавшись в мягкое покрывало, уснула с надеждой на вечность.

Проснулась часов через шесть, с болью в висках и жаждой, еще одной подушкой под головой, Улли под боком и стаканом воды напротив глаз. Мне его протягивали со словами: «Проснулись наконец-то. Хотите пить?»

- Спасибо. Очень.

- Пожалуйста, - ответил Гладько и вслед за стаканом протянул блистер с таблетками от боли. - Как самочувствие?

- Если лучше не станет, разрешаю прикопать.

Я откинулась на подушки, удобнее устроила синего медведя и прикрыла глаза. То, что Алиса не пожалела для отца и меня любимую игрушку – хорошо; то, что Гладько с ноутбуком устроился в кресле рядом с софой – плохо. Он не идиот, должен был догадаться, что с Васильевым я знакома, и довольно хорошо. А значит, сейчас он по бигбоссовски попытается оценить эту связь и использовать для дела. Хотя лучше бы подумал о дочерях…

- Как девочки?

- Поели, спят.

- А Полина с Галиной Павловной?

- Οтправил по домам.

- Так… - протянула я, думая, что хотела еще спросить. Что-то про пиджак и стирку, но отвлеклась на другую мысль: - Так я могу перебраться в свою спальню на кровать?

- Не можете. У вас очень уютно. Если честно, я бы и сам остался там, - признался хозяин дома со вздохом.

- И что спугнуло? – Я покосилась на него сквозь едва заметные щелочки глаз.

- То, что вам стали названивать с периодичностью в одну минуту.

- Крикун?! – Глаза распахнулись, я даже села от неожиданности, прижала мишку к груди. Очень вовремя прижала, потому что покрывало с нее сползло.

- Номер не определился, абонент не ответил, так что трудно сказать. – Гладько отвел взгляд от Улли, указал на мой гаджет, лежащий рядом с его ноутбуком. - Но я заверил, что вы в полном порядке, и он прекратил атаку звонками. Также вам в вайбер писали Шкафчик Т-13 и Сейф, должен признаться, я тоже кое-что отправил. Так что вам написал ещё и бигбосс.

Он не произнес с укором, скорее с любопытством, но, подтянув покрывало, я посчитала нужным извиниться.

- Нет, извиняться нужно мне, – сказал бигбосс и на этом остановился. – Α еще поблагодарить вас за Олесю. Если бы не ваше вмешательство… - И снова остановка.

Я прищурилась, подложила подушку под спину и просила напрямик:

- Значит ли это, что вы согласны поговорить?

- Сейчас? Вам разве не плохо?

Я не стала напоминать, что сама поговорить предложила. Без лишних слов поднялась, поправила на плечах свою мантию-покрывало и пошлепала в сторону гостевого санузла. Пока он надумает рассказать о своей семье, я успею принять душ, поесть, переодеться, поспать, возможно, состариться.

На самом деле успела лишь умыться, сменить покрывало на халат и разогреть еду, когда Гладько вошел в кухню-столовую:

- Я рассказываю, но буду короток.

- Предупреждаю, вариант «родился, влюбился, женился» не пройдет.

Он дернул уголком сжатых губ, прежде чем меня огорошить.

- Мы с Катей поссорились перед самой свадьбой. Разрыв был бесповоротным и окончательным шесть недель подряд. После я попросил ее вернуться, а она поставила перед фактом, что беременна. По срокам ребенок мой, но по ее словам, измена произошла в ночь после разрыва. «Прости, Влад, аборт меня убьет», - повторил он, видимо, ее слова и посмотрел в сторону бара, где граненным боком блестела бутылка с остатками виски.

А ведь он после прерванных разговоров и общения с Олесей оставался трезвый, что же такого страшного он собирается рассказать сейчас?

– Роды тоже бесследно не прошли? - спросила тихо и затаилась, ожидая, когда он вновь заговорит.

- Οдиннадцать лет мы боролись с последствиями. Мой первый бизнес позволял не бояться счетов. На двенадцатый ей стало хуже. Мои дела резко пошли под откос, а семья Катерины взбунтовалась. Меня обвинили в подрыве ее здоровья, ее - в неверном выборе. Посреди упреков всплыло имя Кирилла. Что-то вроде «цепляться стоило за другого Гладько, если есть общая дочь».

Я удержала чуть не выскользнувшую тарелку из рук. Сглотнула, прошла к барной стойке и сама вытащила бутылку и стакан.

- Тамара, вам нельзя после таблеток.

- Это не мне.

Я плеснула янтарной жидкости от души, подвинула стакан к бигбоссу и села, потому что его историю лучше слушать сидя. Он взял стакан, повернул его в руках и отставил.

- Кате я не изменял. Встретил Αнну на тридцатый день после похорон. Увлекся ею со злости. – И причина, скорее всего, была в Кирилле, который стал уделять внимание Лесе как раз в ее двенадцать лет. Хотя, возможно, не только ей, но и второй жене Гладько.

- А дальше? - Я проследила за тем, как он вновь поднял стакан, взболтал напиток и отставил на место. Вдохнул, выдохнул и уставился безучастным взглядом в окно. А там ничего интересного не было добрых пять минут. И как тут не вспылить? - Влад, мать-перемать, вы обещали быть кратким, а не тормознутым. Что было дальше? Она призналась в беременности, вы женились, привезли красотку в дом, и Анна окончательно испортила ваши отношения с Лесей?

Нахмурился. Схватил стакан и махом выпил половину.

- Если вы знаете, зачем спрашивать?

- Я не знаю, предполагаю в общем. И мне нужны детали. Что она сделала, что сказала или хотела сделать, сказать?

- Хотела назвать дочь Олесей, о чем сообщала не раз за общим столом. - Вот ведь тварь! В семье уже была одна Леся - бедный ребенок, совсем недавно потерявший мать. - После родов передумала, – сказал Гладько, допил остатки виски. - Назвала малышку Алисой, но в доме обращалась к ней не иначе, как Лисенок.