Её нельзя (СИ) - Асхадова Амина

Родители. Мурад. Папа Эмиля.

— Скажите хоть что-нибудь! — не выдержала я. — Он будет жить?

— София, в первую очередь тебе нужно думать о себе и ребенке, — нежно сказала мама, присаживаясь рядом. — Твоя беременность — это чудо.

Папа рядом заскрежетал зубами.

Я услышала.

Ситуация была ироничная до абсурда. Я бы рассмеялась, если бы не хотелось плакать.

— Сейчас малышу ничего не угрожает, — продолжила мама. — Но если ты будешь нервничать, ребенку будет плохо. Теперь об Эмиле…

— Не надо, Диан, — сказал Давид.

— Вы попали в аварию. Ты же помнишь? — голос мамы дрогнул.

Я кивнула, но она больше не могла сказать ни слова.

Я перевела беспомощный взгляд на отца, сжимая руки в кулаки.

— Как так случилось? — я закрыла лицо руками. — Машина была новая! Эмиль подарил мне ее на День рождения, она была исправна, папа.

— В колеса стреляли, — сказал отец. — В правую сторону. Ее и повело. Я пересмотрел регистратор, это очевидно. Слышно даже выстрел, экспертиза показала, что пуля прошла в колесе навылет.

— Кто это мог быть? — хрипло прошептала я.

— Я выясню, кто стрелял в машину, в которой ехала моя дочь, — пообещал отец.

И я ему верила.

Отец докопается до правды.

Но что делать, если Эмиль не выкарабкается?

— София, береги себя, — повторил Давид перед тем, как уйти. — Тебе и ребенку нужен покой. Слава богу, вы не так сильно пострадали, как Эмиль.

Я кивнула.

И все поняла.

Давид говорил так, потому что боялся, что Эмиль не выживет. Ребенок во мне — это единственное напоминание о его сыне.

Мурад впервые за долгое время заговорил. Пожелал, чтобы я скорее выздоровела, и даже обнял. Было непривычно. Я тихо поблагодарила его в ответ.

Когда мужчины ушли, я осталась с мамой и позволила себе эмоции.

Только она не позволила мне.

Сказала, что нужно беречь нервы и силы. Не разрешила поддаваться панике, которая была написана на лице Давида.

— Мама, что еще говорили врачи? Эмиль…

— Они не волшебники, детка. Они боятся давать обещания. Остается только ждать и верить. Ты тоже пострадала, но, слава богу, отделалась испугом и ушибами. И ребенок цел. Папа хоть и не выразил эмоций, но поверь, он увидел, что Эмиль взял весь удар на себя.

— А как папа отреагировал на новость о ребенке?

— Пока молчит, — тревожно ответила мама.

В этот день я пережила все эмоции.

Страх.

Боль.

Непринятие.

Я в ярости сжимала кулаки, злясь на наш последний с Эмилем разговор.

Я так много ему наговорила.

Злилась.

А теперь могу больше никогда его не увидеть.

Но с каждой такой эмоцией я делала себе только хуже. И лишь маленькая часть Эмиля во мне заставляла меня есть, вымученно улыбаться маме и слушать ее советы.

К вечеру силы стремительно покинули меня, и, так и не дождавшись новостей из реанимации, я провалилась в сон.

Глава 62

Дни тянулись невероятно медленно.

И тоска по Эмилю была — дикая.

Просыпаясь утром, я думала о хорошем. А вечером, сминая простыни в кулаках, думать о хорошем становилось все тяжелее.

Мамы рядом тоже не было.

Потому что рядом был Давид.

И Эльман приезжал каждый день. Интересовался о моем здоровье и все время до выписки сдавал отчеты нашему отцу.

— Вас есть кому забрать? — интересуется доктор, что-то записывая у себя на бумаге.

— Конечно, есть, — раздалось за спиной доктора.

В палату вошел брат. Эльман.

С большим-большим букетом цветов. Не с одним. Безумец.

Через десять дней меня выписали. Я этого не хотела. Выписка означала разлуку с Эмилем.

Ведь он только недавно пришел в себя. Пока я украдкой лила слезы в подушку, врачи спасали его жизнь.

Меня к мужу не пускали — говорили, что это будет стресс увидеть Эмиля таким. Врачи заявляли, что он пойдет на поправку, а мне нужно набраться терпения.

Я и набиралась.

Сжимая руки в кулаки от бессилия.

Я знала, что Давид приезжал к сыну. После этого он заходил ко мне, и по выражению его лица становилось ясно, что Эмиль в тяжелом состоянии.

Но жить будет.

А мне ведь больше ничего не надо было.

Переломы конечностей, многочисленные шрамы и тяжелый приход в себя сильно контрастировали с теми ушибами, что отделалась я. Всему виной был отбойник, в который Эмиль намеренно увел автомобиль.

Я позже рассказала об этом отцу, а он сказал, что все знает. И виновного уже нашли. Меньше, чем за десять дней — вот так работала система Эмина Шаха.

— Кто стрелял в машину, папа?

Отец покачал головой и заявил:

— Нечего об этом думать. Я разберусь. Не вмешивайся.

— Но ты сказал, что в машину стреляли. А теперь не вмешиваться? — я нахмурилась.

— Я разберусь, София, — холодно повторил отец. — Сейчас важнее твое здоровье.

Он так часто говорил маме. Разберусь. Не вмешивайся. Не лезь.

А у меня не было сил с ним ругаться.

— Значит, вас заберет брат, — проговорила доктор, с укором глядя на цветы в руках Эльмана. — Общие указания я дала, в выписке все написала. Также после больницы обязательно посетите своего врача, который ведет беременность. Вас должны взять под особое наблюдение.

— Есть какие-то риски для малыша? — я помрачнела.

— В данный момент нет. Это мера предосторожности, вы должны понимать. Также мы взяли необходимые анализы у отца ребенка. Вы немного затянули с этим, — с укором отметила доктор.

Я кивнула.

Конечно, я буду соблюдать все рекомендации из выписки.

Я быстро собрала вещи, пока доктор со смущенной улыбкой принимала букет из рук Эльмана. Позже приехал Давид, и Эльман сухо пожал ему руку.

— Теперь мне можно увидеться с мужем? — спросила я у них. — Мне это очень нужно. Обещаю не нервничать. Главное, что Эмиль будет жить.

— Ненадолго, — разрешил Давид. — Он со вчерашнего дня угрожает персоналу, что если ему не приведут жену, то он возьмет костыли и поползет сам.

— Он может, — я улыбнулась, пряча лицо за цветами.

Цветы пришлось оставить рядом с охраной, дежурившей возле палаты. Это папа позаботился… и Давид, конечно. Они до сих пор не доверяли друг другу, поэтому охрана здесь собралась самая разношерстная.

Когда я увидела Эмиля, то сразу поняла, почему мне запрещали его видеть.

Сердце облилось кровью.

У Эмиля пострадала вся левая часть. Но голова была цела, и сознание осталось чистым. Заторможенным, но чистым. Не знаю, что бы я делала, если бы Эмиль забыл весь тот ад, который он прошел ради меня. Наверное, пришлось бы устроить ад снова… как иначе?

— Принцесса…

Я осторожно дотронулась до его руки, а потом сжала ее. Наверное, слишком сильно — Эмиль резко стиснул зубы. В некоторых местах кожа была содрана.

— Эмиль, я тебя люблю.

— Люби меня из нашего дома. Отец приехал?

Я кивнула.

— Мой отец должен забрать тебя.

— Да, приехал. И Эльман.

Эмиль нахмурился рассеченной бровью. Слабо. Еле заметно.

— Ты должна поехать с моим отцом. Домой к нам, — выделил Эмиль. — У Шахов только одно на уме — в Волгоград тебя увезти. Чтобы я хрен достал.

— Эмиль!

Я закатила глаза.

Эмиль не изменился!..

— Поняла меня? — прошептал муж. — Скажи, что поняла.

— Поняла.

— Хорошо. Как ребенок?

— С ним все хорошо. Сегодня на узи была, а потом меня выписали. Дали послушать сердцебиение…

Я показала Эмилю снимок.

Он сжал его пальцами и оставил себе.

— Кто это сделал?

Эмиль имел в виду покушение.

В том, что это было именно оно, муж не сомневался. Как и я, он тоже анализировал все эти дни.

— Отец сказал, что уже нашел виновных.

— Руслан? Он его имя назвал? — испытующе прохрипел Эмиль.

— Ничего не сказал, — покачала головой. — Ты думаешь, что это Руслан? Впрочем, я говорила отцу, что Руслан приезжал в твой офис накануне аварии.