Личный интерес (СИ) - Вечная Ольга

- Привет.... извини, ты занят? — стараюсь, чтобы голос звучал ровнее.

- Я на встрече, но говорить могу.

Ну разумеется, он работает.

- Не буду отвлекать тогда, позже созвонимся....

- Нет, серьёзно могу, - перебивает. Я знаю этот нетерпеливый тон и выдыхаю. — Саша, если бы я был занят, я бы не ответил.

- У тебя голос тревожный.

- Потому что ты звонишь второй раз за час, и меня это тревожит.

Его слова бодрят и я решаюсь:

- Мне нужно тебя увидеть.

- Звучит годно. Ты до которого часа сегодня?

До которого я часа? Точно - я же ему вчера сказала, что устроилась на работу.

- Сможешь приехать сейчас? Забрать меня? Я.... буду не дома. Скину адрес. Если не сможешь, то ничего страшного.

- Я заберу.

Не проходит и часа, когда он звонит снова. Я как раз расплачиваюсь в аптеке, выхожу на крыльцо, и натыкаюсь на своего высоченного адвоката.

Секунда - мы смотрим друг на друга.

Секунда, и я снова плачу. Как маленькая, словно это хоть кому-то помогало старше пяти лет.

Секунда.... и мы крепко обнимаемся. Облегчение ощущаю невероятное. Он сжимает меня в объятиях на грани боли, а мне только этого и нужно - почувствовать крепость его рук, стальную поддержку.

- Саша, Господи, что случилось? - он явно встревожен. - Ты мне расскажешь? Ты себя хорошо чувствуешь? Как мне тебе помочь?

В его глазах столько эмоций, что я снова в дребезги.

- Сава, у папы сердце сдало. Он, оказывается, скрывал, чтобы ему стало хуже, чтобы не запретили выступать. Терпел ради вчерашней оперетты. Его увезли на скорой.

Я так много плачу в последнее время, как будто все эти годы копила эмоции, а теперь они хлещут потоком. Не зря в народе говорят - беда не приходит одна. Она оживляет страхи, раз уж взялась - опустошит до донышка. И нет энергии вдох сделать. И нет сил. Просто нет их. Со всех сторон сыпется. В этот момент так важно, чтобы кто-то протянул руку. Поддержал. Чтобы не дал сломаться.

- Так, я понял. В какой в больнице? - включает Савелий.

От его тона тепло разливается по коже.

- Меня отправили за лекарствами. Ничего, что я снова воспользовалась твой картой? Я всё отдам....

- Перестань. Я же приехал по первому звонку. Будь милосердна хотя бы сейчас.

И я киваю, молча принимая помощь. Больше не кусаясь. Позволяю отвести себя в его машину.

Только к тому времени, как мы встаём на первом светофоре, у меня получается справиться с эмоциями. И я рассказываю, что мой папочка несколько лет борется с раком. Благодаря экспериментальному лечению - успешно, я об этом никогда никому не говорила, папа не любит, когда обсуждают его слабости. Его выступления - праздник, а не панихида.

Организм сильные, справляется достойно. Лечение полностью бесплатное, вот только оно даёт осложнение на сердце, а тут уже приходится раскошелиться. Я упоминаю статистику: большинство пациентов, которые борются с раком, умирают не от самой болезни, а от проблем с сердцем, спровоцированных лечением. Что онко-кардиолог - важнейшая профессия. Что таких спецов мало. И к ним огромная очередь.

Савелий хвалит за то, что я не стала геройствовать и садиться за руль в таком состоянии. Он выглядит бледным, нервным, и у меня мелькает мысль, что он сам не в порядке, но на все мои вопросы лишь сжимает мою ладонь и отмахивается.

Мне сложно отпустить контроль, но рядом с ним почему-то получается. Этот день кажется бесконечно длинным. Мы не говорим о наших отношениях, лишь только по делу. Пару раз он отлучается в суд, и каждый раз, вернувшись, обнимает меня, и я обнимаю в ответ да так крепко, словно удавкой вишу на шее. Эти объятия - словно оплот любви и нежности. Необходимые.

Следующие три дня наполнены разговорами и ожиданием. У папы столько родных, друзей, коллег и фанатов, что принять все их звонки мама попросту не в состоянии.

Благодаря Савелию, папу перевозят в больницу, специализирующуюся именно на сложной кардиологии. Он проходит полное обследование, и едва терапевт даёт добро - немедленно отправляется на операцию. Маме остаётся только подписывать бумаги.

Первые сутки после наркоза самые сложные, но папочка сильный, врачи ужасно хвалят его анализы и на следующий день переводят из реанимации в палату. А дальше время идёт нам на пользу, с каждым днём папа чувствует себя всё лучше. Сложные дни. Долгие. Какое счастье, что всему есть конец, и им тоже.

* *  *

Савелий звонит в половину шестого вечера. Я только-только зашла домой после работы в гончарном кружке.

- Привет! Какие новости? - его голос серьёзен, но всё же заставляет меня улыбнуться.

Мы сделали всё, что было возможно. И наверное, справились бы с мамой и братом без него. Наверное, мы всё смогли бы сами. Но победа далась бы нам куда большой ценой.

И ещё я думаю, что во всей этой ситуации.... сложной, нервной, тяжёлой, - все эти дни мы заботились о папе. И только Савелий заботился обо мне.

- Привет! Новостей нет, к счастью. Всё хорошо. Спокойно. Я собираюсь приготовить бефстроганов. Как, кстати, ты к нему относишься?

- Хмм. Максимально положительно. - И дальше аккуратнее: - У тебя есть все нужные продукты?

Снова охватывает приятное волнение.

- Нет, собственно, мяса и сметаны.

Он размышляет, но видимо, не решается предложить больше:

- Я мог бы оформить тебе доставку.

Одно из двух: либо мажется, либо нервничает.

- Я бы, честно говоря, выпила бокал вина.

- Я могу привезти. Белое? Красное?

- На твой вкус. Это было бы чудесно с твоей стороны, но с меня тогда ужин.

Закончив разговор, я отправляюсь чистить картофель. К тому времени, как ставлю кастрюлю на плиту, в ушах от волнения бахает. Принимаю душ, сушу волосы. И в тот момент, когда Савелий звонит в дверь, от предвкушения увидеть его, пальцы на ногах подгибаются.

Он, как и в прошлый раз, занимает собой половину прихожей. Так плохо было в прошлую встречу. Так невыносимо тоскливо на душе.

Наверное, мы оба об этом думаем, потому что пару секунду он молча стоит с пакетом.

Потом протягивает его мне. Неуклюже клюю его в щеку. Он кладёт ладонь на мою талию на секунду, и мне вдруг кажется - будь мы в другом месте, уже бы занимались любовью. Но эта прихожая слишком хорошо помнит прошлую встречу.

Пока Савелий снимает пальто, разувается, я раскладываю на кухонном столе продукты.

- Где ты достал такую красивую на вид говядину! - восхищаюсь.

- Три магазина объехал. В это время всюду остатки... Я закину вино в морозилку?

- Да, пожалуйста.

- Красивая пижама.

- Это шёлковый домашний костюм. Но спасибо. Как дела на работе?

Господи, мы как актёры перед залом зрителей. Всё это вообще неважно.

Я позвала. Он приехал.

- Нормально. Лучше, чем могло бы быть. - Он хлопает дверкой морозилки и присаживается за стол. А я, повязываю фартук, принимаюсь резать мясо. - Спасибо тебе и твоему приглашению, давно не ел домашнюю еду.

- Это фирменный рецепт моей мамы. Впрочем, я так давно не готовила, что вполне могу всё испортить.

Он улыбается, а я стою с длинным ножом и судорожно вспоминаю — нужно резать вдоль волокон или поперёк?

- Ты сегодня был в моём бывшем суде? Как там?

- Все ходят с унылыми физиономиями. Крыша на пятом этаже протекла.

- Серьёзно?

- Да. Рабочие бегают, проходной двор, а не суд.

- Как такое могло случиться? Здание же почти новое.

- Я так и думал, что без тебя там всё развалится.

Смеюсь. Отправляю мясо на сковородку к уже обжаренному луку, мешаю. А потом поворачиваюсь к Савелию. Он игриво разглядывает меня, а потом произносит:

- Терпения совсем не осталось. Иди уже ко мне.

И я иду. Забираюсь к нему на колени и обнимаю изо всех сил за шею, а он обнимает меня. И так это приятно и нужно, что мы оба громко, в унисон выдыхаем. А потом усмехаемся.

- Спасибо, что ты легко и быстро откликнулся, когда мне понадобилась помощь. Я никогда это не забуду.