Личный интерес (СИ) - Вечная Ольга

- Спасибо. До свидания. Приятно было познакомиться, - киваю её маме.

Спешу к выходу.

Встряхиваю рукой, но больше по привычке — она в порядке. А может, я привык и стало плевать.

Я прекрасно владею своим телом. Только в висках шумит, клокочет. Минута слабости закончилась, и раз уж я умудрился её пережить и не подохнуть, наступило время действовать.

Больше я не корю себя за то, что не углядел за Адамом. Меня сжигает ярость и черная жажда мести.

Выставить дураком можно любого человека: наша беда лишь в том, что мы любим и доверяем больше, чем следует. Но такого, как я, использовать можно лишь единожды.

Мне всегда говорили, что я закончу в тюрьме. Почему бы не выбрать статью по собственному вкусу.

Если ты жив, Алтай, то, мать твою, ненадолго.

___

Сообщение от автора

Дорогие читатели!

Следующая глава дублирует несколько глав из моей книги Невеста, в которой Савелий был второстепенным героем. Многие просили написать взгляд Савелия на ту сцену, и я это сделала)

При этом мне кажется, что глава 59 слегка выбивается из общего вайба Интереса)

Те читатели, которые не читали Невесту, вполне могут заскучать. А те, кто собираются читать - словят ещё один ого-го спойлер)

Поэтому спешу вас успокоить - дальше мы возвращаемся к сюжету Личного интереса) И до финала работаем лишь с ним) А эту главу считаем бонусом) В принципе, в рамках любовной линии Саши-Савелия - необязательным к прочтению)

Большое спасибо за внимание!)

___

С уважением и любовью

Оля В : )

Глава 59

Савелий

Ранним утром я паркуюсь у пятизвёздочной гостиницы. Ощущаю привычное спокойствие и твердость рук. Напряжение последних дней отпустило как по щелчку пальцев. В конце концов, самое сложное — это принять решение. Потом уже действуешь, а действовать, как известно, легче, чем думать.

Захожу в фойе, киваю охраннику. Узнать, где остановились Рада с Северяниным, не составило проблемы даже с учётом того, что она отключила геолокацию. Они даже не пытаются прятаться.

Я заселился прошлым вечером, произвёл положительное впечатление, переночевал. Утром сходил за оружием. Были сомнения, что охранник всё же протащит меня через металлоискатель, но они не подтвердились - он решил, что я выходил покурить.

Поднимаюсь в лифте. А когда выхожу, возникает забавная идея, и я тут же её реализую - звоню мелкой.

Давай, проигнорируй. Забей последний гвоздь в гроб доверия.

Как только Рада отвечает, я произношу:

- Поменяла мобильный?

Пауза в две секунды, и я усмехаюсь. Подхожу к двери.

- Старый сломался.

- И отключила мне доступ? Почему?

- Разве отключила? Надо восстановить. Видимо, или забыла, или не туда нажала, - мнётся, ага.

- Надо же, какая ситуация.

- Слушай, мне надо заниматься детьми. Как раз горничная принесла кашу.

Цирк. Стучусь в дверь и спрашиваю:

- А вы сейчас, кстати, территориально где?

- Под Воронежем.

- Направляетесь в Карелию?

- Да, именно. Слушай, Савелий, я понимаю, что ты не в восторге от моего романа с Северянином и тебя это может напрягать. Но он похож сам знаешь на кого и относится ко мне хорошо. Поэтому просто отвали. Когда попаду в беду — позвоню.

- Думаешь, отвечу?

- Куда ты денешься? К слову, у тебя-то самого как дела?

Дверь распахивается и мы смотрим друга на друга. Сюрприз! И он удаётся.

Рада от шока роняет телефон, а я сбрасываю вызов и произношу:

- Хорошо дела. Превосходно, мелкая лгунья.

Наклоняюсь за её мобильником, вручаю. Рада пялится на меня, хлопает ресницами как загипнотизированная обезьянка. И я, пользуясь её ступором, закрываю за собой дверь.

- Чёрт, - наконец, выдыхает она. На премилом личике отражается испуг, что довольно сильно обижает - я никогда не причинял умышленного вреда ни ей, ни какой-либо другой женщине.

- Он самый. Привет, рыба моя. — Чмокаю её в щёку. Интересуюсь полушёпотом: — Где?

- Кто? - так же шёпотом отвечает она.

Не было б так гадко, я бы захохотал.

Что ж, отправляюсь на поиски. Мой друг детства всю жизнь занимался боксом, надо быть полным идиотом, чтобы разоблачать его с голыми руками. А я, хочется верить, интеллектом не обделен, поэтому убираю телефон в карман, достаю заряженный пистолет, снимаю с предохранителя и иду первым делом в спальню.

Пусто.

Собираюсь проверить гардеробную, в этот момент дверь в ванную распахивается, и в комнату заходит мужик с полотенцем на бёдрах.

Худой. С кучей татуировок. Гладкий как стёклышко: на лице ни морщинки, ни прочего дефекта. Я бы мог решить, что вижу этого человека впервые.

Но единственный взгляд в глаза и сомнений не остаётся.

Ахуеть.

Нет.

Вы не поняли: я в ледяной, мать её, ярости!

Внимательно изучаю.

Таким тощим в последний раз я видел Алтая лет в пятнадцать.

Мы всегда презирали любые татуировки всей душой. Так, какого дьявола?

А ещё шрам. Что за фея-крестная ему наколдовала румяные щёчки?

Шрам на лице был неоперабельный. Неоперабельный ли?

Все эти мысли проносятся за секунду, сердечная мышца долбит по рёбрам всё сильнее.

Кто-то прихватил полтора лярда наличных и прекрасно себя чувствует.

Я был прав.

На мгновение ненависть ослепляет, я поднимаю руку и целюсь в Адама Алтайского, мать его, из заряженной пушки.

Он не двигается. Вообще никак не реагирует.

- Где у Алтая совесть была, там хуй вырос. Так про тебя её батя говорил? — ядовито посмеиваюсь, киваю на мелкую. Такие изменения с лицом и телом, прям жаль губить. — Пиз-дец!

- Святоша, ты что, мать твою, делаешь? - басит. - В номере дети. Пистолет убери.

У него даже речь изменилась: южный акцент полностью исчез. Я столько раз просил от него избавиться, дескать, несолидно. Адам утверждал, что не выходит. Лжи столько, что я уже не уверен, была ли хоть где-то правда.

Левая рука снова немеет, и я хочу переложить пистолет в правую.

- Стой ровно. Тебя тоже касается, Рада. Потянешься к сумке, ящику стола — я стреляю.

- Исса, — шепчет она, - родненький.

Святоша, Исса - прозвища из прошлой жизни. Полтора года прошло, как меня так никто не называет. Не хочу откликаться. И больше не стану.

- Не передать словами, как я разочарован, — подхожу ближе в воскресшему Алтаю. — Живой. Мать твою. Живой, здоровый и в блядских татуировках, как позорник-уголовник!

- Рада, иди к детям и закрой дверь.

- Дава, я....

Дава, мать его.

- В комнату. Сейчас. Савелий, она уйдет и стреляй, раз решился. Не на глазах.

А я всё ещё пытаюсь справиться с восхищением от того, как ловко он спиздил бабки.

Когда я ехал сюда, готовил извинительную речь перед Радкой на случай ошибки. Я был почти уверен, что ошибусь. Планировал познакомиться с загадочным Северяниным и сообщить ему, что у мелкой есть старший дядя адвокат, который, если понадобится, башку ему прострелит одной левой (тут не удержался).

Бабки. Куча грёбаных бабок.

Мы с Адамом всегда презирали таких людей, как Филат (отец Рады), которые и мать, и дочь за деньги продадут. Утверждали, что выше этого дерьма. Что мы — закон и прядок, мы — будущее, мы — честные, мы - необходимая сила.

Бла-бла-бла-бла.

Видимо, это правило работало до суммы в полтора лярда. Пульс ускоряется, я сжимаю ручку пистолета крепче.

- Савелий, пожалуйста. - Голос Рады срывается, дрожит, её эмоции встряхивают и я останавливаюсь. - Я.... люблю его. Я так сильно его люблю. Второй раз я не выдержу! Мальчики твои крестники. Не оставляй их без отца.

Слушаю её, и чувствую, как на плечи давит тяжесть бытия. Каждое слово пробивает, как на расстреле. Любовь, любовь, мать её.

Во мне столько недоумения, злости, непонимания, что ещё секунду назад я был готов сделать это. Пристрелить его и закончить драму. Но в итоге не получается.

Не потому что страшно или жаль.