Я понимала. Хотя нет, первая часть его фразы затмила все, что он говорил потом, и я сомневалась, все ли расслышала.
- Это что, типа предложение? – В горле стало сухо как в финской сауне. И язык к нёбу прилип, так что говорила я не очень понятно.
Однако Тимур все понял.
Он повернулся и посмотрел на меня своим фирменным тяжелым как штанга взглядом.
- Я не романтик. И уже не молодой. А с каждым годом становлюсь еще немолодее и единственный человек, с которым я хотел бы состариться это ты. – И пока я не растаяла окончательно, Тим добавил:
- Тем более что ты врач, сможешь меня досматривать. Знаешь сколько стоят нормальный сиделки?
- Ну ты и гад!
Я кинулась к нему, не то целуя, не то колотя кулаками по широкой мускулистой груди. Тим хохотал, прикусывал за ушко, поднял на руки, так что я повисла в воздухе и, кинув на кровать, плюхнулся сверху. Он щекотал меня до тех пор, пока я не стала просить пощады и даже этого было мало.
И тогда, размазывая слезы по щекам, я прохрипела:
- Хорошо, хорошо, я согласна! Состаримся вместе! Я буду менять тебе утку и делать капельницы из армянского коньяка и виагры, только умоляю отпусти!
- Какую виагру, девочка? Ты совсем ошалела?
Он поднял одну бровь и как бык, боднул меня головой, вызывая новый приступ смеха.
- Тише, мне звонят. Я выкидываю белый флаг, Тимурка! Может это твоя Лена нашла нам хорошую квартиру! Да постой ты!
Я достала из кармана джинсов телефон и прохрипела:
- Слушаю, - голос мой еще дрожал от веселья и нервного возбуждения.
- Настасья, - удивилась мама, - с тобой все хорошо? Ты звучишь… странно…
Лежа под Тимуром, придавленная сотней килограмм лысого восторга и маскулинной нежности, я не могла сдержать улыбку. И ответила, не сводя взгляда с черных омутов его глаз:
- Все отлично, мама. Просто я очень счастлива.
Несколько секунд мама раздумывала, мне отчетливо слышалось ее дыхание. Тяжелое, будто каждый вздох шел через силу.
- Ладно уж. Твоя взяла. Приходите завтра на ужин, я очень давно не видела Томочку. – И после секундной паузы добавила: - И, пожалуйста, пригласи с собой этого своего Тимура. Мы с папой хотим познакомиться с мужчиной, который сделал нашу дочь счастливой.
Глава 48
Трудно сказать, что бесило меня сильнее. Желание понравиться родителям и получить от них одобрение или осознание, что это так же нереально, как дотянуться до шпиля Бурдж Халифа просто привстав на носочки.
Все пошло наперекосяк.
Для начала я спалила корж. Нет, не так. Для начала я с какого-то перепугу вызвалась печь торт и уже потом спалила для него чертов корж!
Идиотка?
Клиническая!
- Мам, может ну его? Давай просто купим торт, я сейчас пулей в Пятёрочку сбегаю.
Прийти к моей матушке в гости с покупным тортом все равно что делать себе харакири ножом для масла. Бессмысленно и очень болезненно.
- Сиди, я сейчас Вике позвоню.
Через час взмыленная подруга отправила мне доставкой десерт, собранный из остатков коржей. Бисквитная крошка, крем, крошка и бесформенная ляпа сверху – все должно выглядеть натурально, будто я приготовила это сама.
Вика даже не стала украшать торт ягодами, чтобы было правдоподобней. Вместо этого мы с Томой сдобрили кондитерское чудо пасхальной посыпкой, оставшейся у меня с прошлого года.
Вышло грустно. Зато вкусно. И мама точно не догадается, что торт пекла не я.
Пока Тамара доделывала уроки и трещала с подружками, я нанесла боевой раскрас, погладила себе платье и рубашку Тимуру. Не то чтобы пришлось решать за Зелибобу, в чем ему пойти. Нет. Выбор был такой: или единственная рубашка или одни из сотни треников. Треники проиграли в этой битве.
- Мам, пора выходить! – Позвала Тома, пока я крутилась перед зеркалом.
Выходить было нужно еще минут десять назад, вот только Тимур так и не приехал домой и даже не позвонил.
Я подождала его еще немного и потом, написав «Тимурчик, подъезжай сразу к маме, если что, переоденешься в машине», велела Томе обуваться.
Я подхватила блюдо с тортом, дочь вешалку с рубашкой, и мы двинулись в гараж. Всю дорогу я косилась на телефон, в ожидании звонка от Тима, но тот молчал. И только когда мы вырулили к району, где жили родители, мое сообщение загорелось двумя синими галочками.
- Томик, давай тут подождем.
- Так время же?
- Угу. Но ты представь как неловко будет Тимуру, когда он приедет, мало того, что опоздал, так еще и приходишь в компанию, где тебя никто не знает.
И мысленно добавила: «И где тебе никто не рад».
Тома, почувствовав мое волнение, обняла меня тихонько сзади и прошептала:
- Мамулечка, все будет хорошо! Тимур обязательно всем понравится!
- А если нет? – мой голос дрогнул.
- А если нет, то и по фиг. Он нравится нам с тобой, и мы его никому не отдадим.
Нежность растопила мое сердце, но на ее место быстро пришла обида. Какая я все-таки глупая женщина. Так долго боялась знакомить своего Зелибобу с дочкой, просто сожрала себя от этих переживаний и чуть не померла от бессонницы и стресса. А переживать нужно было о другом! О том, что из-за моих страхов я потеряла несколько месяцев счастья, когда мы могли просто жить и узнавать друг друга. Радоваться. Грустить. Любить. И теперь хотелось скорее все наверстать. Не те пару месяцев, нет! Целую жизнь, которую я зачем-то отдала другому, недостойному и сама от этого мучилась и мучила других.
- Мам, Тимур приехал!
Томка схватила рубашку и клубком ниток выкатилась из машины навстречу подъехавшему драндулету Тимура. Она бежала так быстро, что я и не заметила, как одна нога зацепилась за другую, а белая рубашка как белый флаг взметнула вверх и величественно опустилась прямо в лужу.
Твою ж туда налево!
Мы втроём вздыхали глядя на бурое месиво, которое еще час назад было идеально выглаженной рубахой.
- Мам, мне так жаль, - чуть не плакала дочь.
- Настенька, давай я метнусь домой и переоденусь, а вы пока начнете без меня. Том, ну не грусти, - уговаривал ее Тимур, - это просто вещь, а вещи ломаются. И их можно починить, или купить новые, а где я тебе хорошее настроение куплю?
Рубашка тем временем намокала все больше, пока тяжелая ткань медленно утопала в грязи. Что ж. Не повезло. Бывает. Со мной так постоянно, но это не повод отчаиваться, а наоборот. Нужно взять себя в руки и идти до конца.
Я так нервничала, когда знакомила Тимура с дочкой, а все вышло просто идеально. Может я и здесь зря загналась? Не монстры же там живут, а мама с папой. И они точно хотят мне добра.
- Ну, братцы кролики, - в моем голосе прорезались командирские нотки, - сейчас мы расправляем спины, улыбаемся во все тридцать два и идем покорять семейство Абрамовичей. У меня есть почти что домашний торт, у Тимура его кавказское обаяние, а Тома… - на миг я замялась.
- А я если что стих рассказать могу. Как раз на понедельник выучила.
- Отлично, - кивнула я. – Торт, обаяние и стих. Охренеть какая компашка. Тим, идем?
Я взяла лысого за руку и только тогда заметила, как он встревожен.
- Насть я это… душ не успел принять в зале. От меня плохо пахнет. Не день, а дурдом, я даже штраф поймал пока к вам торопился.
Я поцеловала его в красную от волнения щеку и демонстративно принюхалась:
- Отлично пахнет. Тестостерончиком, бабушка Сара будет в экстазе.
Тимур облегченно выдохнул. Поймав мой взгляд, он улыбнулся:
- Я еще цветы твоей маме купил. Ну, чтоб наверняка ей понравится. Она любит розы?
- Ненавидит, - уже в голос рассмеялась я. – У нее на них аллергия, так что она может умереть даже раньше, чем учует наше амбре.
- А что, других цветов не было, - вклинилась Тома.
