Развод: Новая жизнь в 50! (СИ) - Шамс Сур

Слёзы хлынули ручьём, застилая глаза. Бумага в руках задрожала, а потом выпала на пол. Как он мог? Как мог написать такие слова после всего, что они пережили вместе? После всех ночей, проведённых рядом, после всех разговоров, обещаний, мечт? Каждое слово в этом письме было как удар ножом, медленно и методично разрывающим сердце.

Опустилась на кровать, чувствуя, как мир вокруг медленно растворяется, теряя цвета, запахи, звуки. Всё стало глухим, будто кто-то закрыл стеклянный купол над её головой. Сердце сжалось в комок, дышать стало трудно. Предательство… Оно ударило так сильно, что даже боль не сразу дошла до сознания. Он не просто ушёл — он стёр её, вычеркнул, словно их не было. Годы, воспоминания, улыбки, прикосновения — всё оказалось пылью, незначительной, никому не нужной.

Хотелось заорать. Так, чтобы стены дрожали, чтобы звук разлетелся по комнате, разбиваясь о стены, пропитывая воздух болью. Хотелось схватить что-нибудь тяжёлое, запустить в стену, расколоть, разорвать, разнести в пыль хоть что-то — лишь бы хоть на секунду стало легче. Но не получилось. Тело не двигалось. Словно что-то удерживало, словно невидимые нити вонзились в кожу, сковали, парализовали.

Просто сидела. Неподвижная, как кукла, пустым взглядом уставившись в никуда. Слёзы текли сами по себе, капля за каплей, скользя по щекам. Даже вздохнуть тяжело. Внутри разливалось что-то ледяное, вязкое, липкое, заполняя каждую клеточку, вытесняя тепло. Это не просто боль. Это — тишина после взрыва, это пустота, которая засасывает и не даёт выбраться.

Сколько так просидела? Чёрт его знает. Время потеряло смысл. Минуты, часы — всё слилось в один серый сгусток. Наконец, пальцы дрогнули, сжались в кулак, а потом разжались. Медленно, через силу, глубоко вдохнула, провела ладонью по лицу, смахивая слёзы. Опустила взгляд.

Письмо.

Оно так и лежало на полу, помятое, но всё ещё предательски белое. Словно издевалось, словно насмехалось — вот оно, бери, читай снова, мучайся дальше. Осторожно подняла, развернула. Кончики пальцев скользнули по строчкам. В глазах снова защипало, грудь сдавило, а внутри что-то надломилось. Рывком сложила бумагу обратно и сунула в конверт.

— Нет. Не сейчас.

Руки дрожали, когда запихивала письмо в сумку. Подальше. Туда, где его не будет видно. Хотя, какой смысл? Эти слова уже выгравированы в памяти, они вжились под кожу, стали частью этой боли.

Надо двигаться. Просто вставать и делать хоть что-то, пока не стало хуже.

С усилием поднялась, почувствовав, как затекли ноги. Мир немного покачнулся, но пришлось его игнорировать. Дошла до шкафа, открыла дверцы, схватилась за первый попавшийся чемодан. Движения были механическими, пустыми, как у сломанной куклы. Одежда, книги, фотографии — одна за другой вещи исчезали в глубине чемодана. Каждая — кусочек прошлого. Того самого, что теперь больше не принадлежит.

Наконец, чемодан был собран. Вещи аккуратно сложены, молния застёгнута, но внутри — ощущение, будто что-то забыто. Или потеряно. Села на кровать, закрыла лицо руками.

— Что теперь?..

Пустота. Вакуум. Внутри всё сжалось в комок, который давил изнутри, не давая дышать. Страх подкрадывался, цеплялся за мысли, растекался липким холодом по коже. Одиночество накатывало волнами, вымывая остатки сил. Этот мир без него был… чужим. Холодным. Неправильным.

Но сидеть так вечно нельзя. Надо что-то делать. Куда-то идти. Кто-то должен быть рядом, хоть ненадолго. Ольга… Да, нужно к Ольге. Она поймёт. Она не станет задавать лишних вопросов, просто нальёт чаю и скажет: "Оставайся, сколько нужно".

Хоть на время. Хоть на пару дней. Уехать. Убежать. Спрятаться. Дать себе шанс прийти в себя. Может, там, в другой обстановке, удастся собрать себя по кусочкам. Может…

*****

На следующее утро, с трудом сдерживая тяжёлый вздох, подхватила чемодан и переступила порог. Дверь захлопнулась с глухим щелчком — неожиданно громким, резким, будто подчёркивающим: всё, точка, назад пути нет. Сердце сжалось. Этот дом больше не был домом. Он больше не укрывал, не защищал, не согревал своим теплом. Остались только стены, пропитанные воспоминаниями, да запах вчерашней жизни — и тот выветрится, стоит кому-то открыть окна.

Холодный утренний воздух пробрал до костей, заставил плотнее закутаться в пальто. Вокзал был совсем рядом, но ноги сами, будто на автопилоте, свернули в знакомое кафе на углу. Хотелось горячего кофе. Нет, не просто хотелось — он был необходим, как спасательный круг, как возможность хоть на пару минут притормозить этот безумный вихрь мыслей и эмоций.

Бариста молча протянул картонный стаканчик, и пальцы тут же обхватили его, ловя тепло. Глубокий вдох — терпкий аромат обжёг ноздри, но мысли не остановились. Они всё так же кружили, извивались, не давали покоя. А вдруг всё не зря? А вдруг можно было что-то исправить? Повернуть время вспять, найти другие слова, принять другое решение?

Выходя из кафе, задумалась настолько, что почти не заметила, как столкнулась с кем-то. Резкий толчок, чашка дрогнула, но пальцы крепко сжали её. Только несколько капель плеснулись на серый асфальт.

— Ой, простите! — голос незнакомца был живым, чуть смущённым.

Подняла глаза… и замерла. На какую-то секунду время будто дало сбой. Сердце пропустило удар. Лицо перед ней казалось до боли знакомым. Этот взгляд. Эта полуулыбка. Где-то уже видела… но где?

— Я не заметил вас, — он виновато улыбнулся, чуть наклонив голову.

— Ничего страшного… — выдохнула в ответ, не в силах отвести взгляд.

Что-то тёплое, тревожное, манящее прокатилось по спине. Будто ветер перемен, который невозможно игнорировать.

Глава 8

Сердце колотилось так, будто вот-вот выскочит из груди и покатится по холодному вокзальному полу. Казалось, даже гул поездов и объявления диспетчера не могли заглушить этот бешеный ритм. Ладони вспотели, дыхание сбилось, а в горле пересохло так, словно пришлось проглотить целую пустыню.

И вдруг — вспышка. Забытое лицо всплыло в памяти, словно его нарисовали на запотевшем стекле. Чёткие черты, тёплая улыбка, светлый смех, который когда-то звучал совсем рядом. Михаил. Тот самый. Парень, с которым делили парту, шпаргалки и перемены. Он всегда знал, как развеселить, когда подмигнуть, а когда — шепнуть правильный ответ на контрольной.

Но теперь перед ней стоял уже не мальчишка. Время сделало свою работу: поредевшие волосы с седыми искрами, лёгкие морщинки у глаз, другая осанка — чуть напряжённая, чуть уставшая. Но взгляд… Взгляд остался прежним. Добрый. Узнаваемый.

— Наташа? — Голос прозвучал с лёгким дрожанием, с ноткой недоверия, будто он боялся, что всё это лишь иллюзия. — Не может быть… Это ты?

Губы дрогнули, уголки сами собой поползли вверх.

— Да, Миш. Я.

— Боже мой… Сколько лет прошло… — Он покачал головой, словно не мог поверить, что это происходит на самом деле. — Я даже не знал, что ты здесь живёшь!

— Жила, — вырвалось само собой.

И тут же захотелось прикусить язык. Эти два коротких слога зазвенели в воздухе, будто хрупкое стекло, которое только что разбилось на кусочки.

Михаил опустил взгляд вниз и заметил чемодан у её ног. Лёгкая тень промелькнула в глазах.

— Уезжаешь?

— Да. К сестре.

Коротко. Сухо. Без лишних объяснений.

Он не стал задавать вопросов, но что-то в его лице изменилось. Понял. Без слов.

— Если честно… — Михаил провёл рукой по затылку, будто собираясь с мыслями. — Я тоже недавно через это прошёл. С тех пор всё стало другим.

Наташа вскинула голову.

— Прости…

— Ничего. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась блеклой. — Знаешь, иногда кажется, что всё давно кончилось. А потом встречаешь кого-то из прошлого… И вдруг понимаешь — нет, не всё.

Вокзал жил своей жизнью. Где-то вдалеке объявили посадку, кто-то смеялся, кто-то спешил, а они стояли, словно застывшие во времени. Два человека, чьи дороги когда-то разошлись, а теперь неожиданно пересеклись вновь.