Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

— Я отвечу ровно через сутки. — Жутко блеснули стекла очков. — Сутки.

— Вам так важно, что скажет девочка с Беккером? — Инфекционист прикрыл глаза. — Не посчитает ли вас больным на голову маньяком? Полагаю, дело в этом, ибо раньше вы не особо тревожились за свой род деятельности. Влюбленность не должна вредить профессиональным качествам, особенно в рамках нашей с вами деятельности.

— Наша, как вы сказали, деятельность, находится на грани общественного порицания. Если я приму ваше предложение, прятаться по углам больше не выйдет. — Даглас прищурился и покачал головой. — Сутки. Спасибо за понимание. — В голосе послышался нажим. — Обсудим все завтра.

Все равно она придет завтра. Иначе и быть не могло.

* * *

Сегодня Нейт не пойдет за ней. Капли медленно стекали по листьям и ударялись о множественные лужи. Она знала — не пойдет. Просто чтобы не усугублять подозрения. Серый свет заволакивал тусклое пространство дома, иногда Эмма слышала, как капала вода, но не с улицы. Чуть-чуть тек кран.

Все пустое. Совершенно все. Будет Фастер скучать? Ей казалось — нет. Казалось, душа настолько выгорела, что если Штайнер пропадет из привычной жизни, девушка просто пожмет плечами. Это ли называется «отпустить»? Опустить все, выдрать из сердца. Вот только правда в том, что в сердце нет лишних клапанов.

Какова разница между «отпустить» и «выгореть»? Она думала, что нет разницы, но не могла ручаться. Может и есть.

А ведь и правду, все сгорело. Нейтан — просто мужчина, один из многих, какие ходили по нашей земле. Он не идеальный и, возможно, не особенный. Скорее, со своими особенностями. Достоинствами и недостатками. Часть толпы, элемент «системы». Винтик машины социального устройства, по крайней мере, именно так сказал бы конченный циник. Циники любят приуменьшать значимость единицы. Когда Эмма успела такой стать?

Она безучастно опустила глаза. Не важно, какой стала Фастер, даже если чуточку злее. Чуточку ироничнее и прочнее, это все пустое. Люди растут, и морально тоже.

Растут. Закрываются, обжигаются, озлобляются. Выгорают дотла, превращаются в белый пепел и улетают к небу. Можно ли назвать озлобление личностным ростом? Возможно, смотря с какой стороны смотреть. Быть может, Эмме не хватало именно зла.

Вода продолжала капать.

Девушка безучастно вышла на улицу, и медленно поплелась в сторону больницы. Планировала вернуться к шести вечера, но как пойдет. После шести он точно за ней придет. Придет, странно посмотрит, и скажет, что позаботится. Не было желания улыбаться миссис Хорнсби, которая поливала цветы у окон булочной, однако, Фастер все равно улыбалась. Картонно, фальшиво, но это лучше, чем никак, верно? Каблуки хлюпали по мокрому асфальту. Дождь никак не мог успокоится надолго. Ветер усиливался.

Эмма привычно заходила в здание поликлиники, привычно шла по темным коридорам. Пальцы мерзли, но она не обращала на это никакого внимания. Внутри все вытеснила пустота. Тяжелая и тянущая, словно в душе пробили огромную дыру, и все, что было когда-то важно тонуло в этой бездне холодного равнодушия.

Свет бил из знакомой двери. Девушка попыталась улыбнуться, затем вошла в зал. Взгляд тут же начал скользить по знакомым лицам бабушек, синему ковролину, и тут же наткнулся на силуэт в белом халате. Сердце, казалось, пропустило удар, а внутренности вмиг стали такими тяжелыми, словно Фастер секунду назад проглотила кирпич.

Она не узнавала этого доктора.

Темные волосы, светлые глаза неопределенного цвета. Это не Он, это какой-то незнакомец. Вмиг стали влажнеть ладони, а равнодушие испарялось. Куда делся её доктор? Для которого не существовало отгулов, выходных или праздников. Где?

На ватных ногах Эмма подошла к мужчине, и тихо пробормотала:

— Прощу прощения? А…

— Консультативная для беременных в другой стороне. — Обреченно промямлил тот, словно говорил это не меньше, чем седьмой раз за день.

— Я не беременная. — Фастер раздраженно прищурилась. — Где доктор Даглас? Я его пациентка. Он заболел? С ним что-то случилось?

— А, нет-нет. — Молодой человек тут же спохватился и заерзал. — У себя в кабинете, был, по крайней мере. Он мой наставник… и, пока он занят — я за него. — Бледный палец ударил по квадратному бейджику, на котором крупными печатными буквами было написано имя и должность молодого врача.

— Спасибо. — Эмма резко развернулась, и пошла прочь из зала. Стуки сердца были слышны в висках.

Вновь темный коридор. Вроде бы, Майрон не предупреждал, что собрался брать протеже. Хотя… с чего бы ему отчитываться перед пациенткой? Девушка поежилась и глубоко вздохнула. Впереди показалась дверь кабинета, бледная рука замерла возле деревянной поверхности, но чуть дрожала от волнения. В теле все завязывалось в узел, вокруг тишина, не доносилось никаких разговоров. Даглас либо один, либо…

Она сжала зубы, затем бесцеремонно нажала на ручку двери. Если кому-то помешает, то просто извиниться и выйдет.

Знакомая кушетка. Свет, кактусы на окнах. И ни одного… доктора. Кресло пустовало.

Фастер неловко присела на кушетку. Стала нервно приглаживать волосы, глупо улыбаться и смотреть в пол. Должно быть, в ближайшее время врач придет. На колючках кактусов играли блики тусклого пасмурного света.

Вскоре снаружи послышался гул, затем тихий говор. Девушка напряглась, пытаясь вслушаться во, вроде бы, знакомые голоса. По спине ползли мурашки и что-то подводило внизу, потому что один из этих голосов она точно знала. Идет.

— Не то что бы я могу помочь с этим. — Говорил физиотерапевт, и в тоне читалась улыбка. — Мои пациенты… слабые физически люди. Больные. Если нужна выносливая женщина, то это точно не ко мне. Обратитесь с такой просьбой к доктору Рейду. Даже для него это будет звучать менее абсурдно, чем для меня, в самом деле.

— В большинстве своем молодые женщины, что у вас… остались в аварии без семьи, и теперь проходят реабилитацию. Доктор Даглас, я знаю. Такой вариант мне бы подошел.

— К сожалению, сейчас после аварии у меня только двое мужчин. — Голос приобретал раздражительный тон. — А молодая женщина вообще одна, и это точно не ваш вариант.

— Ваша любимица, девочка с Беккером, да-да. — Вздох. — А что, сами не хотели бы попробовать с ней?

— Это что, шутка?

— Нет. Любопытный опыт. Но если не хотите — я не настаиваю. Просто подумайте… для себя.

Послышался гул удаляющихся шагов, после чего Фастер напряглась, сжимая в ладонях хлопковый сарафан. О чем они говорят? Для чего кому-то может быть нужна выносливая молодая женщина?

Скрипнула дверь, и в проеме появился до боли знакомый врач. Подняв брови от удивления, он прищурился, затем растянулся в привычной пластмассовой улыбке.

— А подслушивать не хорошо, мисс Фастер. Как ваше здоровье? Стало немного лучше? Будьте добры, я вас послушаю. — Он казался напряженнее, чем обычно, но пытался это маскировать. Не очень удачно.

— Мне лучше, да. — Она неловко заулыбалась. — Не могу больше быть дома. Сегодня утром мне звонил адвокат насчет наследства, я хотела рассказать.

— Что, все получилось, да? Эмма, ты просто умница. — Даглас вновь как-то странно прищурился. — Я с удовольствием проведу с тобой время, только если ты сейчас… поедешь со мной. Мне нужно ненадолго уйти из больницы, и я не планировал сегодня сюда возвращаться. Ты можешь поехать со мной, я быстро разберусь с делами, а потом мы будем вдвоем. Что скажешь?

— А… ну. — Фастер медленно кивнула. — Да, почему нет. Это же не до ночи, так?

— Конечно нет. После всего я отвезу тебя домой. — Взгляд болотных глаз с интересом изучал её лицо. Мужчина подошел к шкафу, стал снимать халат и вешать его внутрь. Остался только в тонком бежевом свитере с подкатанными рукавами, как простой гражданский. В мгновение ока из врача превратился в фотографа, либо бармена. По крайней мере, не зная его, сейчас девушка бы решила, что он — фотограф, или вроде того.

Молодой человек что-то забрал из шкафа, сунул в карман неформальных брюк, затем с бессменной улыбкой подошел к пациентке, и взял её пунцовое лицо в свои ладони.