Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга

— Я не могу оставить тебя одну...

— Мне уже лучше, — соврала я. Чувствовала, что ещё немного — и меня вытошнит прямо здесь. Не хотела, чтобы Антон был тому свидетелем. — Мне надо побыть одной.

И лучше вообще не шевелиться.

— Хорошо. Но я приду завтра.

Только и смогла, что кивнуть. Услышав, как за парнем захлопнулась дверь, вскочила и как угорелая бросилась в ванную. Меня до бесконечности долго выворачивало. От отвращения к себе, от отчаяния, от обиды.

Я долго стояла под прохладным душем. Казалось, вода смывала с меня все омерзительное и гнусное. Смывала отчаяние и боль.

Выехала утром следующего дня. Пришлось соскрести все деньги, которые откладывала, и немного занять у шефа. Он, конечно же, меня отпустил и просил не торопиться с возвращением.

Все два с половиной дня я провела словно в прострации — ни о чем не могла думать, кроме бабушки. Перебирала все наши разговоры и понимала — она знала, что совсем скоро умрет.

На перроне меня встретила Рая. Мы обнялись и всплакнули. Я была ей благодарна, что она тут же загрузила меня всяческими обязанностями — готовить кутью, блины, приготовить все для гостей, желавших помянуть бабушку. Я прекрасно знала, что Раиса могла все сделать и сама, но понимала, что она хотела занять мои мысли другим.

Уже на подъезде к дому я повернулась к ней.

— Я боюсь.

Подруга взяла меня за дрожащую руку.

— Не волнуйся. Дом на том же месте. С ним ничего не случилось. Только деревья в отдалении, ну и... Знаешь, говорят, это был поджог.

— Поджог? — недоверчиво покачала головой. — Но зачем? Кому это надо?

— К бабе Шуре в тот день приезжал кто-то. На чёрной машине.

На чёрной машине... На миг воспоминания яркой вспышкой пронзили мозг — чёрная блестящая машина, из которой выходит мужчина. Такой же чёрный, хотя под пиджаком голубая рубашка. Помотала головой. Это было так давно, ещё в моем детстве.

— А где Весна? — я вспомнила о своей верной собаке. Она столько раз выручала меня. Как я могла забыть о ней?

Девушка вздохнула, опуская глаза.

— Бродит по лесу. Ни к кому не подходит. Я пыталась ее забрать к себе, но она не далась.

 Мы въехали во двор.

— Рай, езжай домой пока. Мне надо побыть одной.

Подруга послушно кивнула и, выгрузив мои сумки, развернула машину и уехала.

Некоторое время я стояла, вглядываясь в свой дом, словно ждала, что он расскажет мне все о том, что здесь произошло. Боялась обвести взглядом окрестности и увидеть обгоревшие чёрные деревья и то, что осталось от бани. Медленно двинулась к крыльцу. Ноги казались тяжелыми, будто налитыми свинцом.

Неожиданно что-то влажное ткнулось мне в ладонь. Я вздрогнула, опуская взгляд. Весна! Худая, с тусклой всклокоченной шерстью, с тоской в глазах. Моя верная собака. Я опустилась перед ней на колени, гладила, шептала глупые нежные слова. Все будет хорошо. Теперь мы будем вместе.

Что-то блестящее мелькнуло в траве в метре от меня. Монетки? Я протянула руку. Кулон. У бабушки никогда не видела подобного. Бросила его в сумку — разгляжу позже.

Весна поднялась на ступеньки и остановилась, глядя на меня грустными золотистыми глазами. Бедная псина за эти три дня здорово изголодалась и истосковалась, и теперь пришёл мой черёд заботиться о своём преданном друге.

Все разошлись, и я осталась один на один с этим старым домом, в этих стенах, повидавших многое. Усталость и апатия тяжестью навалились на меня. Не хотелось двигаться. Все мои эмоции давно вылились со слезами. Похоже, и Весна чувствовала то же самое, потому что неподвижно лежала на своей подстилке, уткнувшись мордой в лапы.

И я положила голову на руки и застыла за опустевшим столом. Немного передохну перед тем, как начну очищать дом от чужой энергетики. Раньше я чувствовала это очень сильно, но с тех пор как лишилась Силы, просто знала, что она в доме есть. Прикрыла глаза, казалось, на долю секунды, и провалилась в сон...

Мы шли с бабушкой по лесу, она держала меня за руку, время от времени заглядывала мне в лицо и улыбалась. Как будто какую-то вину заглаживала. А я шла и дулась.

— Ну уж прости меня, старую, что не дождалась, — бабушка остановилась. — Тебе сейчас не до меня будет, столько на тебя навалится.

Я нахмурилась, остановилась, слегка дергая ее за руку.

— Я даже не успела тебе ничего рассказать, ба.

Она тихо рассмеялась.

— Ох, Ульянка, глупая ты. Я все знаю. Даже про Антона этого белобрысого. — Я почувствовала, как щеки заливает краской смущения. — Ты вот что, — бабушка наклонилась ко мне ближе. От ее лица веяло прохладой. — Кулончик тот не потеряй, храни его у себя, но не на себе. Он не твой.

— А чей, ба?

Но она только улыбнулась, поцеловала меня в лоб холодными губами и махнула рукой.

— Все, внученька, мне пора. Я и так задержалась.

Она повернулась и пошла по тропинке. Я хотела броситься за ней, но не смогла сдвинуться с места — ноги как вросли в землю. Бабушкино синее в цветочек платье — то, в котором ее положили в закрытый гроб — ещё какое-то время мелькало между стволами деревьев, а потом исчезло…

Я подняла голову и некоторе время пыталась понять, где я. Затем улыбнулась — ну конечно, бабушка нашла способ связаться со мной! Настроение заметно улучшилось. Я вскочила, распахнула окна — пусть свежий воздух очистит все внутри. Встав на табуретку, достала пучок шалфея и свечи.

Была рада, что бабушка наблюдает за мной оттуда.

Я провела дома целую неделю. По утрам бродила по лесу, днем прибиралась вокруг дома, а вечером приходили Ромка с Раисой, и мы сидели, чаевничали. Я рассказывала им о своей жизни в Москве, о недавних приключениях и планах на будущее. К сожалению, время истекло, пора было возвращаться обратно в суетливый шумный город.

На этот раз я взяла билет в купейный вагон — не хотела лишних глаз и шума плацкарта, мне о многом надо было подумать.

То, что произошло между мной и Антоном, не должно было случиться. Я боялась возвращаться к Ольге, она его сестра, и я не смогу избежать встречи с ее братом. Мне хотелось вырвать эту страницу из книги жизни. Я и Антон… Господи, как я теперь смогу посмотреть в глаза его жене, как радоваться улыбкам их сынишки?

Решила, что сразу по приезде в Москву отправлюсь в офис Максима Березина и буду умолять взять меня на работу. В конце концов, может, я смогу быть каким-нибудь инструктором по рукопашному бою.

Мне не пришлось никого умолять — меня с нетерпением ждали. Едва я вошла в светлый, просторный офис, меня тут же взяли в оборот. Максим Алексеевич усадил меня в удобное кресло и, поинтересовавшись, хочу ли я чай или кофе, передал мой заказ секретарю. Оставшись наедине со мной, мужчина, сложив перед собой руки в замок, некоторое время внимательно смотрел на меня. Наконец, спросил:

— Знаешь, почему ты здесь?

Я пожала плечами.

— Не имею понятия.

— У меня есть хорошее предложение… —  Я молчала. Пусть говорит. — Как ты понимаешь, вот это все, — он обвёл взглядом помещение, — моё детище. Я открыл это агенство почти десять лет назад. Сам служил, был в горячих точках, в основном по контракту, как твоя бабушка — снайпером...

Мне стало интересно. Я не ожидала подобного от этого холёного красавчика.

— …Когда ты вырубила меня за секунду, я сразу понял, что в тебе хороший потенциал, Ульяна. Ну и… — Макс развёл руками, — …предлагаю перейти ко мне на службу в отдел личной охраны.

— Это как? Где-нибудь в банке или офисе? — не поняла.

— Личной — это личной. Телохранитель, одним словом.

— Я? — прикрыла рукой рот, чтобы не рассмеялся. — Да я не смогу… наверное.

Макс кивнул. Его зеленые глаза довольно блестели, словно он увидел сундук, набитый золотом и алмазами.

— Чтобы стать профессиональным личником, должны пройти годы. Ну так как, попробуешь? — Я кивнула. Заманчивое предложение. Максим связался с секретарем, затем отодвинул стул и поднялся. — Поработаешь с нашим психологом. Это займёт чуть больше часа...