У любви есть время (СИ) - Шерив Екатерина

Видимо, Павел заметил её нервозность. И когда Аэлита наблюдала за Эммой, катающейся на огромной карусели, Павел подошёл к ней сзади и произнёс почти в ухо:

– Аэлита, ты нервничаешь как в первую брачную ночь. Неужели тебя мучает совесть по поводу измены своему любимому?

– Заткнись, – сквозь зубы произнесла она, – не порти мне настроение.

– Настроение? – переспросил он. – Аэлита, ты бы видела себя сейчас? Ты даже толком прогулкой с дочерью насладиться не можешь. Вся как натянутая струна.

После его слов Аэлита почувствовала такую сильную усталость. Как будто он своими словами снял с неё сомнения, и теперь она могла точно сказать, что запуталась в собственных ощущениях.

– Пожалуйста, – произнесла она, прикрыв рот ладонью, – не говори мне ничего такого. Я не хочу, чтобы Эмма видела меня плачущей.

Она услышала его тяжелый вздох, а потом почувствовала, как он положил руки на её плечи и немного сжал пальцы. Господи, он что хотел довести её до истерики? Ну почему любые его действия или слова так задевали её? Но его руки задержались на её плечах всего на пару секунд, а потом он отпустил её и ушёл в сторону.

***

Было около девяти часов вечера, когда они вернулись с прогулки. Эмма спала на ходу и Аэлита сразу отправилась её укладывать. И уже через пятнадцать минут Эмма лежала в своей кроватке, укрытая лёгким одеялом и обнимала любимого мягкого жирафика. Аэлита продолжала любоваться этой озорной зеленоглазой малышкой. Но, несмотря на наблюдение за такой наипрекраснейшей картиной, она ощущала подступающие слёзы в своих глазах.

Но нет! Плакать сейчас было не время!

– Солнышко, давай я почитаю тебе сказку, хорошо? – произнесла Аэлита и подошла к книжной полке.

– Хорошо, мамочка! Мамочка?..

– Да, – сказала Аэлита и вернулась к Эмме, присев на её кровать.

– Ты ведь больше не уедешь? Я без тебя очень скучала. Не уезжай больше, ладно?

В этот момент в дверь постучались, и в комнату вошла Маргарита Васильевна. Если бы не её «вторжение» Аэлита бы разрыдалась, как младенец и больше никогда не выпустила Эмму из своих объятий.

– Надо же, какой сюрприз? – в голосе всезнающей кухарки чувствовалась ирония.

– Маргарита Васильевна, мама вернулась с секр… ой, – Эмма прикрыла рот рукой, – то есть… мама вернулась из далёкой-далёкой поездки и теперь больше никуда не уедет.

– Неужели? Надеюсь, эта далёкая-далёкая поездка многому научила твою маму?

– Нет. Это мама учила умному инопла… в общем… других людей.

– Всё ясно, – женщина вздохнула. – Да, милочка, не ожидала я от вас такого…

– Маргарита Васильевна, я бы попросила вас не встревать, – перебила её Аэлита. – Я разговариваю с дочерью.

Женщина посмотрела на неё взглядом потемневших глаз.

– Что ж… Я хотела уложить Эмму спать. Но вижу, что сегодня это может сделать человек, который должен, по идее, заниматься этим каждый день. Мне нужно будет с вами поговорить, милочка. Я подожду вас за дверью, – произнесла кухарка, а потом смягчила голос и посмотрела на Эмму. – А тебе, красавица, я желаю самых сладких снов.

В ответ на её слова Эмма хихикнула и тоже пожелала своей нянюшке спокойной ночи.

Когда кухарка скрылась за дверью, Эмма шепотом сказала:

– Мамочка, ты не обижайся на Марго.

– Марго?.. – переспросила Аэлита.

– Ты только не говори, что я её так называю, а то она разозлится, – Эмма звонко засмеялась.

– Конечно, милая.

– Она просто не знает о твоём суперважном задании. Об этом мне только папа рассказал по секрету. Ой, я же чуть не проболталась! Думаешь, она не поняла?

– Я в этом уверена.

– Мамочка, знаешь, не надо мне читать сказку. Я так сильно устала, что и так быстро усну. Иди лучше к папе, – сказала Эмма и положила голову на подушку.

После этого Аэлита почувствовала, что её как будто лишили опоры, которая позволяла ей не делать того, чего она не хотела.

– Хорошо, милая. Отдыхай. Спокойной тебе ночи и самых прекрасных снов.

Она нагнулась и поцеловала Эмму, погладив её чёрные блестящие локоны.

– Спокойной ночи, мамочка… – протяжно зевая, произнесла Эмма.

Оказавшись у двери и уже приоткрыв её, Аэлита ещё раз взглянула на дочь. Неужели ей снова придётся покинуть её?

– Знаете что, милочка! – услышала Аэлита слова Марго, которая вдруг схватила её за локоть и вывела из комнаты в коридор.

– Вы можете потише? Эмма же спит.

Маргарита Васильевна, не отпуская локоть Аэлиты, отвела её подальше от комнаты Эммы.

– Скажите мне только одно, – впившись в неё обесцветившими голубыми глазами, сказала кухарка. – Павлик сказал мне правду? Вы бросили его и Эмму ради другого мужчины?

– Нет, нет… Я не бросала Эмму!

– А вы думали, что Павлик и Эмма никак не связаны друг с другом? Они отец и дочь! Вы можете бросить только их обоих, но не по отдельности.

– Я хотела забрать Эмму, но он мне не позволил.

– И куда бы вы её отвели? В чужой дом и к незнакомому ей мужчине? Вы просто сошли с ума! Да и ещё подали на Павлика в суд. Надо же было вам до такого додуматься…

– Я её мать! – выкрикнула Аэлита, ударив ладонью себя по груди. – Я её мать, её отец и её дом. Когда я рядом – у Эммы есть всё.

– Милочка, не бросайтесь такими словами. Вы как будто саму себя хотите в чём-то убедить. Павлика Эмме никто не заменит.

– А меня значит заменить кто-то может?

– Конечно нет…

– Маргарита Васильевна, прошу вас, не вмешивайтесь, – твёрдым голосом произнесла Аэлита. – Мы сами со всем разберёмся. Вы же не знаете, что происходит между нами…

– Да ни черта вы сами не разберётесь! – протягивая к ней голову, воскликнула женщина. – Потому что это вы ничего не знаете! Вот скажите, – кухарка сложила руки перед грудью, – вы думаете, что после вашего поступка единственным желанием Павлика стало во что бы то ни стало отобрать у вас Эмму?

– Ну да… – проговорила Аэлита.

Эта женщина вдруг стала похожа на кипящую воду под крышкой. Казалось, ещё секунда и вода начнёт выплёскиваться и потушит огонь на плите.

– Маргарита Васильевна, если вы так сильно хотите мне что-то сказать, то говорите. Я вас выслушаю. Но только не смотрите на меня так…

– Если бы я была вашей матерью, то давно бы влепила вам пощёчину.

Слова женщины заставили Аэлиту раскрыть глаза до предела.

– За что? Боже мой! За то, что я хочу сделать так, как хочу именно я? Я что не имею на это права? Я хочу делать то, что мне хочется, а не то, что должна!

Маргарита Васильевна опустила глаза и несколько раз провела взглядом по полу. Её плечи опустились.

– Господи, значит вы никогда не любила моего Павлика… Вы всю жизнь ждали момента, чтобы бросить его. И даже Эмма не остановила вас. А вот он… Как же так?..

– О чём вы говорите? – спросила Аэлита.

– Теперь говорить что-то нет смысла, – сказала женщина, задрав голову через чур высоко. – Раз всё обстоит так, как вы говорите, значит лучше всего вам сейчас уйти.

– Маргарита Васильевна, я не уйду. Я обещала поговорить со своим мужем.

Аэлита не стала ждать, когда женщина что-то ей скажет или попытается выставить из дома. Она просто развернулась и направилась в сторону спальни.

Маргарита Васильевна сказала ей в спину:

– У вашего мужа, между прочим, есть имя.

Эти слова заставили Аэлиту остановиться. Она развернулась обратно и подошла к женщине.

– Маргарита Васильевна, если вы хотите что-то сказать, то я вас прошу, скажите. Мне нужно знать всё.

– Зачем? – пожала плечами кухарка. – У вас есть какие-то сомнения?

Аэлита шмыгнула носом, а потом произнесла на надрыве:

– У меня есть сердце, которое в течение пяти лет не знает покоя. И я не уверена, что обрету его, если свяжу свою жизнь с другим мужчиной.

Маргарита Васильевна смягчила выражение лица и остановила на ней взгляд.

– Сразу после того как вы ушли, Павлик стал сам не свой. Он сказал всем, что того, кто посмеет впустить вас, он собственными руками вышвырнет из этого дома в чём есть. Он постоянно был на взводе. Орал на нас всех. Количество спиртного в доме резко сократилось. А я… – у женщины дрогнул голос, – а я даже не могла поговорить с ним, потому что он никому не давал даже рта раскрыть, сразу посылал к чёрту…