У любви есть время (СИ) - Шерив Екатерина

Аэлита открыла рот, но так ничего не смогла произнести. Он впервые так открыто говорил ей о своих чувствах. Но она никогда и подумать не могла, что его увлечение ею было настолько серьёзным. Ей всегда казалось, что он только развлекался с ней, а потом появилась Эмма и именно она стала причиной продолжения их совместной жизни.

– Аэлита, очнись! Я задал тебе вопрос! – ему пришлось похлопать её по щекам, потому что Аэлита после его слов никак не могла выйти из прострации. Она вспомнила, что Максим просил её признаться Павлу в том, что она его обманула.

– Я… я… – она смогла проговорить только это, глядя в пол.

– Аэлита, хватит мямлить. Скажи правду, но только мне в глаза, – он взял её за подбородок, и ей пришлось встретиться с его яркими зелёными глазами. – Что это за вина вдруг появилась в твоих глазах? Неужели тебе передо мной стало стыдно?

Аэлита молчала. Она снова опустила глаза в пол, не выдержав его взгляда.

– Ну же, Эл, будь смелее и признайся мне во всём. Я уже говорил, что даже если это правда, то Эмма всё равно останется моей дочерью. Меня приводит в бешенство только одно – ты изменяла мне с ним! – Павел стал трясти её за блузку, и с неё улетело несколько пуговиц.

– Перестань!

– Нет, я тебе всё выскажу! Когда я уехал в Сочи, то знал, что Петров в Москве. Об этом мне сообщила твоя мать в тот день, когда ты познакомилась с моим отцом. Но я и представить себе не мог, что вам удастся встретиться. А теперь получается, когда я был в Сочи, ты была с ним! В Сочи! Господи, я же тогда… я с ума сходил… После той истории с Носиком и… после той нашей ночи… Да у меня весь мир перевернулся. Ты меня никогда об этом не спрашивала, но я проиграл то дело… просто вдрызг! А теперь оказывается… в это время… ты и он! Он и ты!

Павел так вцепился в её блузку, что стал захватывать и кожу. Аэлита зажмурила глаза от боли, но говорить ему ничего не стала. Отвечать на его вопросы ей было гораздо больнее чем терпеть это.

– Ты сама хотела, чтобы я высказал тебе всё, что во мне накопилось. Теперь твоя очередь быть со мной честной! Говори, сколько раз ты спала с ним, пока меня не было?!

– Хватит…

Аэлита почувствовала головокружение и опустилась на пол. Павел опустился вместе с ней и по-прежнему держал её за блузку.

– Говори! – настаивал он. – Я не отстану от тебя!

Она вспомнила, как Максим предложил ей переехать к нему, когда они с ним встретились в парке. Аэлита до сих пор и близко его к себе не подпускала. Она только врала, врала и врала, чтобы сделать Павлу как можно больнее и расквитаться с ним за прошлые обиды.

– Хватит на меня давить! Мне плохо, плохо…

– Нет, ты не упадёшь в обморок.

Павел взял её за подбородок и потряс.

– Ты тоже скажешь мне всё начистоту! Потому что только правда способна помочь мне смириться. И я хочу её знать вне зависимости от степени её горькости! Если я так ошибался в тебе… если считал тебя лучше, чем ты есть на самом деле, то скажи мне! Аэлита, скажи мне правду! Я повторяю, сколько раз ты была с ним? Мне противна даже сама мысль об этом, но я должен услышать это от тебя!

– Я… не знаю… не помню… – она почувствовала, что задыхается.

– Ты врёшь! Врёшь! Врёшь! Врёшь! Ты всё равно скажешь мне правду! Сколько раз?!

– Ни разу! – истерично завизжала она, и её вдруг охватило странное чувство. Ей показалось, что этими словами её вырвало, и она избавилась от некой тяжести. Сразу после этого она почувствовала прилив новых сил.

– Ни разу! – ещё раз прокричала она. – Ты доволен?! Теперь иди к чёрту со своим прессингом!

Аэлита попыталась встать, но так и не смогла сдвинуть Павла с места. Она ворочалась на полу у двери как придавленный ботинком тараканчик. От её внезапных и активных действий Павел ещё жёстче скрутил её блузку в своих руках. Аэлите даже стало труднее от этого дышать.

– К чёрту я отправлюсь только вместе с тобой! И я недоволен! – его голос был полон недоверия. – Тебе придётся сейчас же мне всё объяснить! Ты говорила, что Эмма его дочь. Не может быть, чтобы ты ни разу с ним не спала. Хватит врать! Скажи, наконец, правду!

– Я скажу тебе эту чёртову правду! – теперь Аэлита чувствовала, что у неё нет сил, чтобы молчать. – Если ты не веришь моим словам, то поверь хотя бы своим глазам. Ведь она похожа на тебя даже больше, чем на меня. Эмма твоя дочь! Твоя и больше ничьей быть не может! Знаешь, почему? Потому что я никогда не спала с Максимом. Ни тогда, ни сейчас! Я никогда не спала ни с кем, кроме тебя! Ты доволен?! Доволен тем, что, несмотря ни на что, я всё равно осталась верной тебе?

Павел смотрел на неё, сморщив лоб, а его глаза с каждой секундой всё больше округлялись от удивления.

– Я хотела… тогда, когда ты уехал… – тон её голоса с каждым словом становился спокойнее и уравновешеннее. – Я встретила его и была уверена, что моим мучениям настал конец. Ты был далеко, а он появился так внезапно. Это можно было бы назвать только чудом. Мы действительно встречались каждый день, но ничего больше. Он… предложил мне переехать к нему, но я отказалась… Я не смогла…

Аэлита зажмурилась. Ей было противно говорить ему об этом. Она почувствовала себя побеждённой, жалкой и униженной. Но эти чувства владели ею недолго. Только что произнесённые слова придали ей сил. Она открыла глаза и, посмотрев в его потрясённое лицо, продолжила:

– А потом я узнала, что жду ребёнка и всё… так запуталось. Сначала я испугалась, я не знала, что делать, что думать… Потом была уверена, что он увезёт меня из Москвы, но чувство долга остановило его. Смертельно больной пациент на его руках… Он не смог бросить его ради меня… а я не могла ждать, потому что моим вниманием полностью завладел мой ребёнок. Мне была нужна определённость, а он все тянул и тянул, а потом… я поняла, что его пациент ему дороже, чем я и…

– Знаешь, кто он после этого? – перебил её Павел.

– Не нужно оскорблений, – сказала она, схватив его за руки, которые на тот момент свернули большую часть её блузки в комок, – пожалуйста… Это ни к чему.

– Хорошо, – произнёс он, переведя взгляд на её руки, которые коснулись его. – Значит, вот каковы были причины твоего странного состояния в тот день… И виноват в этом был он.

– Он просто сделал свой выбор.

– А если бы нет? Ты бы сбежала с ним беременная моим ребёнком? Хотя что я спрашиваю, ведь тебе хватило ума уйти к нему сейчас, чуть было не прихватив с собой мою четырёхлетнюю дочь.

– Но тогда я ведь пришла к тебе…

– От безвыходности?

– Да, от безвыходности. Но это было правильно. Я должна была сказать, что ты станешь отцом, а потом… потом всё уже зависело от твоей реакции. Я страшно боялась, что ты оставишь меня или принудишь сделать аборт. Поэтому я так долго не могла сказать тебе о беременности.

– Я тогда думал, что сойду с ума. Когда я увидел тебя в тот день на лестнице всю растрёпанную, помятую, с размазанным макияжем… я не знал, что делать. Эта мука в твоих глазах… Ты без слов умоляла меня о помощи… Но что я мог сделать, если ты никак не хотела ничего мне говорить?

– Ты столько всего сумел сделать для меня в тот день… Без твоей поддержки я бы не выстояла тогда. А эта история с Носиком…

– Что ты имеешь ввиду?..

– Я знаю, ты верил мне, а не этому мерзавцу до того, как все услышали ту красноречивую запись. Ведь меня обвиняли, этот тип поливал меня грязью, а ты… ты всё равно был на моей стороне. Если бы ты только знал, как для меня это было важно. Прости… я никогда не говорила тебе спасибо. Но я очень благодарна тебе…

Он на пару секунд перевёл взгляд в сторону, а потом, заглянув ей в глаза, сказал:

– А ты, Эл, сможешь простить мне то… такое трудное для тебя начало нашей совместной жизни? Прости, но я наверно тогда не умел по-другому. Не знал, как завоевать тебя так, чтобы ты не страдала, – его ладонь медленно прошлась по левой половине её лица. – Ты наверно ещё сильнее возненавидишь меня за это, но… я ни о чём не жалею. Если бы можно было повернуть время назад, то я бы поступил точно также. Но мне, честное слово, очень жаль, что из-за меня тебе пришлось плакать и переживать. Ты могла бы попытаться простить меня?..