Призрачная любовь (ЛП) - Шеридан Энн

Боже, я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем за последние две недели. Они придурки. Я знаю, что Айзек никогда официально не признавался, что влюблен в меня, но я знаю, что это так. Так как же он может вот так просто оттолкнуть меня?

Черт, это больно, но это всегда было его специальностью.

Подъезжая к дому Остина, я готовлю себя к миру боли. Если он не отвечает на мои звонки и отказывается выслушать меня, то он не оставляет мне выбора. Мне нужно все исправить.

Мой брат — один из моих самых любимых людей в мире, и хотя я ненавижу то, что мое предательство разъедает его изнутри, он наверняка предвидел это или, по крайней мере, рассматривал такую возможность на протяжении всех этих лет.

Я была влюблена в Айзека так чертовски долго, так что как он мог этого не предвидеть? И я имею в виду не просто глупую детскую влюбленность. Нет, в этом вся фишка. Я имею ввиду душераздирающую, захватывающую дух любовь по принципу "все или ничего", которая навсегда меняет ваш взгляд на жизнь. Она проясняет приоритеты, и теперь, когда я знаю, каково это — иметь хотя бы проблеск этого ошеломляющего счастья, я не собираюсь позволять ему ускользнуть у меня из рук. И если это означает, что Остину придется страдать, то пусть будет так. Если он любит и ценит меня так, как говорит, то он хотел бы этого для меня. Он бы хотел, чтобы я испытала величайшую любовь, которую только может предложить этот мир.

Тяжело вздохнув, я выхожу из машины и смотрю на дом Остина. Он не такой экстравагантный, как дом Айзека, но и нос воротить не стоит. После окончания колледжа Остин вкалывал как проклятый и с гордостью обеспечил себе все, что когда-либо хотел, борясь с мамой и папой зубами и ногтями, отказываясь от их постоянной потребности предложить ему весь мир. Он стремился к независимости, и это именно то, что он построил для себя.

Я направляюсь к двери дома, который всегда казался мне родным, несмотря на те редкие случаи, когда я действительно оставалась здесь. Нервы сжимаются у меня под ложечкой, и, прежде чем я успеваю струсить, я поднимаю кулак и стучу в деревянную дверь.

Я жду минуту, и когда она быстро превращается в две, я стискиваю зубы.

Этот засранец игнорирует меня.

Его машина припаркована на подъездной дорожке, и, судя по тому, как загорается его дурацкая камера на дверном звонке, он знает, что это я стою здесь.

Я снова стучу в дверь, и на этот раз уподобляюсь Айзеку.

— Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь, — кричу я через дверь. — Я люблю тебя, Остин, и хочешь ты это слышать или нет, мне все равно. Ты мой старший брат, и я не позволю тебе просто отгородиться от меня. Ты слишком важен для меня, так что, если хочешь, чтобы я отвязалась, тебе придется сначала открыть дверь и выслушать меня.

Не буду врать, я действительно не продумала все до мелочей, прежде чем прыгнуть в машину и поехать сюда. Черт, я даже не знала, будет ли он дома. Я решила рискнуть, и, к счастью, оказалась права. Хотя, если бы его здесь не оказалось, это не помешало бы мне обыскать все места, где он когда-либо бывал, начиная с ресторана.

Я не получаю ответа и тяжело вздыхаю, задаваясь вопросом, насколько сложно было бы взобраться на стену дома и выломать одно из окон наверху. Я не настолько глупа, чтобы тратить время на окна внизу. Он запирает их, как Форт-Нокс, но к окнам наверху от относится спокойнее.

Это будет нелегко, но я думаю, что смогу сделать несколько эпических движений Черной Вдовы и втащить свою задницу внутрь.

Отступив назад, я поднимаю взгляд на верхний этаж дома Остина, осматривая все окна. Когда Айзеку пришлось ждать у моей двери, у него было терпение святого, но я не обладаю этим качеством. Если я найду, за что можно зацепиться, то смогу…

Знакомый звук отпираемой изнутри двери разрушает мой план взлома, и моя спина напрягается. Вот дерьмо. Я не ожидала, что он действительно откроет дверь, не говоря уже о том, чтобы подумать о том, что должно произойти, когда я с ним заговорю. Я просто собиралась действовать наобум, но, возможно, мне нужен какой-то план действий. Хотя, полагаю, сейчас уже слишком поздно для этого.

Дверь распахивается, и я делаю шаг вперед, но останавливаюсь, обнаружив, что передо мной стоит Бекс.

— Что…

Мои брови хмурятся, глубокое замешательство затуманивает мой мозг. Конечно, она сказала бы мне, если бы между ними произошло что-то большее, верно? Даже если бы Остин разговаривал со мной, он бы скрыл это от меня, но я никогда не думала, что это сделает она.

— Что ты здесь делаешь?

— Не волнуйся. Я не пыталась снова залезть в штаны твоему брату, — говорит она, прежде чем я успеваю слишком сильно задуматься. — Мне просто больно видеть, какой разбитой и грустной ты была последние две недели, и я подумала, что, возможно, если я буду голосом разума, я смогу достучаться до него и помочь сократить эту пропасть между вами.

— И? — спрашиваю я, немного чересчур надеясь.

Она морщится, и вся эта надежда падает на землю, разлетаясь на миллион пылающих осколков.

— Я не думаю, что он готов даже подумать об этом, не говоря уже о том, чтобы начать принимать это, — говорит она, прежде чем подойти ко мне и заключить в теплые объятия. — Мне пора идти, но я случайно оставлю дверь открытой, и если ты решишь пойти туда и попытать счастья, то это твоя воля, но, чтобы ты знала, я не думаю, что это будет приятно.

— Спасибо, — говорю я с тяжелым вздохом, когда она отстраняется.

— Позвони мне, если захочешь провести еще один винный вечер. Мы можем напиться и поболтать об этих чертовых парнях, — говорит она и с этими словами сходит с крыльца Остина, оставляя дверь открытой, как и сказала.

Я смотрю на открытую дверь, а нервы бурлят глубоко в моем животе.

Ну, вот и все.

Переступив порог, я приветствую себя в доме Остина и бесшумно прохожу по нему, пока не нахожу его сидящим в гостиной, закинув ногу на ногу на кофейном столике, с жалким видом. Затем, услышав, как я вхожу в комнату, он разочарованно вздыхает и поднимается на ноги.

— Я же сказал тебе, я не хотел…

Остин обрывает себя, когда его взгляд, наконец, поднимается, и он понимает, что это я, а не Бекс, вошла обратно.

— Какого хрена, по-твоему, ты делаешь? — огрызается он, обходя диван и устремляя на меня испепеляющий взгляд. — Я думал, я чертовски ясно дал понять, что не хочу тебя видеть.

— Да, но ты ударил меня прямо по лицу, так что меньшее, что ты можешь сделать, это перестать быть таким засранцем и уделить мне хотя бы две минуты своего времени, — бросаю я ему в ответ, сокращая расстояние между нами.

Его взгляд скользит по желтеющему синяку на моей щеке, и искорка вины в его глазах говорит мне, что у меня еще есть шанс все исправить. Только вот она исчезает так же быстро, как и появилась.

— Я ни хрена тебе не должен, — говорит он мне. — Прости, что ударил тебя по лицу, но это ничего не меняет. Ты трахаешься с моим лучшим другом. Ты предала мое доверие и действовала за моей спиной.

— Прости, — говорю я ему. — Просто… так получилось. Я не собиралась…

— Что? — он усмехается. — Ты не собиралась раздвинуть ноги и пригласить его войти? Что, черт возьми, с тобой не так, Аспен? Ты слышишь себя? Посмотри на это с моей точки зрения. Ты практически бросалась на него всю свою гребаную жизнь, и теперь, когда ты больше не ребенок, ты решила помахать своей задницей у него перед носом и подождать, пока он заглотит гребаную наживку.

— Это не…

— Даже не пытайся оправдываться. Он пользуется тобой, Аспен. Как ты могла быть такой чертовой дурой, чтобы не видеть этого? Он трахается, пока ты живешь, думая, что после всего этого он наконец-то полюбит тебя? Посмотри правде в глаза. Этого не случится, — рычит Остин, и каждое слово пронзает меня прямо в сердце и лишает дара речи. — Мы говорим об Айзеке Бэнксе. Как, блядь, давно ты его знаешь? Ты когда-нибудь видела, чтобы он заботился о женщине? Черт возьми, нет. Он на это не способен, вот почему я вообще не хотел, чтобы ты приближалась к этому ублюдку.