Ловцы снов (СИ) - Аникина Анна

— Тогда у меня ещё два гостя — барон и баронесса фон Ратт, — решил пользоваться расположением организаторов Юдин.

— Да-да, я поняла. Не беспокойтесь! Мы встретим, как положено.

У Тухольского за спиной тут же появился персональный охранник.

— Вот так меня ещё не охраняли, — хохотнул Михал.

Места в ложах игроков расположены по краям корта на противоположной стороне от судейской вышки.

Юдин теперь был занят. Гости разместились сами. Михал не был на теннисных соревнованиях сто лет. И столько же не бывал в роли болельщика. Это было удивительно — сидеть на трибуне, а не быть на поле. С любопытством разглядывал публику. И решил, что обязательно сходит посмотреть футбол на стадион. Было даже любопытно, что он увидит с трибуны.

— Я тут погуглил, — Юзеф придвинулся поближе, — Роджер Федерер женат на теннисистке. Они вместе с Олимпиады 2004. Рафаэль Надаль знаком со своей женой с детства, с теннисной академии. Новак Джокович тоже знаком с женой со времен учёбы в теннисной академии.

— Ты мне зачем это говоришь? — Михал боковым зрением заметил приехавших на корты герра Фридриха и фрау Марию, которых стюард провожал в ложу, — Мне поискать себе вратаря из женского футбола? Или что? У тебя вообще жена — врач!

— А у твоего отца жена даже не стюардесса! Это я к тому, что жена всегда должна понимать мужа. И наоборот! У нас, чтоб ты знал, если ей утром рано на работу и намечен операционный день, с вечера никто не отсвечивает. А я ей машину заправляю.

— Ты? Серьёзно?

— Конечно, серьёзно! Ты когда-нибудь видел, чтобы я о жене говорил не всерьёз?

Михал пытался переварить, зачем эти двое — Миша и Юзеф, затеяли эти разговоры. Что хотели этим сказать? Что надо выбирать, как говорят русские, "своего поля ягоду"?

Но, если уж откровенно, то Алиса как никто много понимала про его работу. И он никогда не видел девушку, которая бы столько знала о футболе. Вот только было там одно "но". Алиса фон Ратт хорошо разбиралась в футболе как бы снаружи. Но у неё, видимо, не было возможности посмотреть на футбол изнутри. И только поэтому она могла поверить, что он перед важнейшим матчем своей сборной мог быть где-то, кроме своей комнаты на базе.

Ещё одним открытием для Тухольского была работа тренеров. Вернее контраст того, что тренер переживает сам, а что транслирует игроку. Миша лицом показывает, мол, спокойно — всё в порядке. Но как только игроку его не видно, руки ходуном ходят.

Мишина воспитанница показывала очень сильную игру. Но всё же смазала мяч. Повернула к себе зеркало ракетки и ладонью начала бить по струнам.

— Куда ты бьёшь? Вот куда ты бьёшь? Куда? — спрашивала ракетку, будто та была живой и разумной, — Ты дура! Что с тобой говорить? Ты же ничего не понимаешь!

— Вдохнула, выдохнула и собралась! Не позорь меня! — гаркнул Миша, — Где-то я всё это уже слышал, — сверкнул глазами на маму теннисистки.

Та смутилась.

Было очень интересно, как Юдин читает игру. И, кажется, знает наперёд, что ждать следующим ударом. Как точно даёт указания. Можно подумать, что он сердится на девочку на корте. И она сама не в восторге от его замечаний. Но стоит приглядеться, и понимаешь — это всё рабочие моменты между игроком и тренером. Похожие на детско-родительские. Нет, они не испытывают негатива друг к другу. Просто тренер пытается вложить в минимум слов максимум информации и сил, а игрок сбрасывает ненужную энергию.

Очевидно, что Мишу не просто так пригласили для целевой подготовки. Стало ясно, что и мама игрока и её тренер — бывшие Мишины воспитанницы. Так что он в своём роде "спортивный дед" девушки на корте.

Все эти наблюдения были особенно ценны для Тухольского. Ведь рано или поздно надо будет самому задуматься о тренерской работе. Готов ли он быть фактически отцом пацанам-футболистам? Готов вот так, до трясучки в руках переживать за каждый удар, за каждое движение? Готов ли наблюдать?

Корт взорвался от оваций, когда воспитанница Юдина одержала победу! Подойдя к своей команде, она сначала обняла сияющего Мишу, а только потом маму и своего тренера.

Вот она — оплата тренерского труда. Вот такие объятия и трофей в руках спортсмена.

— Ну вот — одна тарелка в руках. Теперь самое сложное.

Продолжение этой фразы Михалу было известно. Самым сложным было начать поход за следующим призом.

Глава 140

Алиса взяла билеты в Мюнхен, чтобы попасть на итоговый матч года. Но об этом пока не знала ни одна живая душа.

Телефон Михала она разблокировала в день вручения премии. И уже сотню раз она начинала набирать сообщение. И, наверное, десяток раз палец зависал над кнопкой "вызов".

Нет. Она хочет разговаривать с ним глаза в глаза. В голове крутились варианты того, что она скажет. Выходило в диапазоне от бабской истерики до доклада на научной конференции. От обвинений до оправданий.

Не то! Не так! Не о том!

И совершенно очевидно, что рядом с Михалом вообще не выйдет использовать ни одной домашней заготовки.

С дистанции, которая оказалась и временной, и физической, Алисе стало ясно, что Тухольский — единственный человек на всём свете, ради которого она готова признать, что не права. И за которым пойдёт всюду.

Когда эта мысль сформировалась у Алисы в голове, подсознание голосом знаменитого Леонида Филатова выдало: "Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину. И прошу меня направить на текущую войну. Нет войны — я все приму. Ссылку. Каторгу. Тюрьму. Но желательно — в июле, и желательно — в Крыму."^[28]

Что она вообще знает про это "всюду"? Она, которая никогда не знала ни отказа, ни нужды в чем-то?

Куда она за ним готова? В Европу? В Париж? Это вам не в Североморск, как Катя, Света, Рита и Сашенька. В полярную ночь и холод ждать мужей из Арктических походов и со стрельб. И даже не в Торонто, как Сонечка. Жить только интересами мужа и его работой. Без друзей и родных рядом. Аж за океаном. В другой культуре.

Алиса чувствовала себя маленькой взбалмошной эгоисткой. Устроила черт знает что. Сама придумала, сама обиделась. Самостоятельная же!

"Ты у нас такой дурак по субботам, али как?" — дал ей пинка внутренний голос.

И окончательно добила Катя Ветрова.

На день рождения Виталика традиционно поехали в Санкт-Петербург. Маленькая Леночка росла не по дням, а по часам. Тори пыталась успеть всё и сразу. Алекс много работал. Хоть он и наследник фон Раттов, а свою семью обеспечивал сам. Ни у родителей, ни у дедушек-бабушек помощи не просил.

Повезло, что несколько дней в Питере были Катя с Вадимом. Игорь и Сашенька остались в Североморске.

Разговор был самый банальный. Женский. Пока резали салаты, Катя рассказывала, как в самом начале жизни в Североморске её пыталась всячески задеть бывшая девушка Вадима.

— Она думала, что расскажет всем, что Ветров на адмиральской внучке за погоны новые женится, и все ей поверят. А мне пыталась доказать, что Вадим всё равно придёт к ней. Что я для него молоденькая слишком.

— А какая у вас разница? — тихо спросила Алиса. Она никогда не задумывалась над тем, на сколько же лет Катя моложе своего красавца-адмирала

— Двенадцать, Лиса, — Катя глянула внимательно, словно считала в уме.

И без тщательных подсчетов Кати Ветровой Алиса знала, что у них с Тухольским похожая такая разница в возрасте. Много? Не мало, конечно.

Катя буквально прочитала по глазам Алисину мысль.

— Алис, когда твоему мужчине за тридцать, у него не может не быть богатого прошлого. Принять этот факт лично мне было очень сложно. Но мне тогда бабушка Мила сказала то, что она и моей маме советовала. Какие бы тебя сомнения не обуревали — спрашивать надо только у своего мужчины. И спрашивать прямо.

— А если…, — Алиса аж рот прикрыла ладонью от эмоций.

— Если действительно он не с тобой сейчас, то неизвестно, кому повезло. А если все эти тётки, которые обязательно захотят тебя уколоть побольнее, — только его прошлое, то тебе на них должно быть плевать. С гигантской секвойи!