Её нельзя (СИ) - Асхадова Амина

— Вы не говорили, что я должен убить дочь Эмина Шаха, — ответил наш человек. — Это риски. Меня преследуют.

— Ах, преследуют? — ухмыльнулся Басманов. — Давай я облегчу тебе жизнь, сукин ты сын!

Выстрел.

Я закрыл глаза и помял лицо руками. Жена и дочь.

Мне нужна была смерть отца пятимесячного ребенка, чтобы еще раз убедиться в гнилости Руслана Басманова.

Звонок Шаха подбил окончательно, я с трудом ответил на звонок и не послал его к черту.

— Убедился, Романо?

— Сейчас посмотрю ему в глаза, чтобы наверняка убедиться, — процедил зло.

— Куда собрался? Стоять!

— Я же сказал, я не у вас в подчинении, — напомнил Шаху. — Дело с братом закрою сам. Не лезьте.

— Ты сначала время отмотай, где еще мою дочь не трогал и ребенка ей не заделал, а потом говори, что сам разберешься! — разозлился Шах. — Возвращайся домой. Руслана я беру на себя.

Я не дослушал.

Сбросил вызов и велел Антонио выдвигаться. Я разберусь без Шаха. Обязанным ему быть не собирался.

— С Русланом немного людей, — сказал я Антонио, бросая взгляд на зеркала. — За нами больше. Его людей положим, но самого Басманова оставить живым.

— Как прикажете, господин Романо.

Антонио передал указания по рации.

Я нащупал металл. Семьсот метров. Пятьсот.

— Я увижу его лицо и спрошу с него все, Антонио.

— Верно, господин Романо.

— Так будет честнее, чем выстрел в спину, — объяснил я. — Пусть встретит наказание лицом к лицу. Так справедливо.

— Отец бы гордился вами. Вы поступаете правильнее, чем если бы согласились с господином Шахом.

— Спасибо, Антонио, — я похлопал его по плечу. — Я помню наш разговор. Я обещал к весне отпустить тебя в Италию. Сделаем это дело, и я отпущу тебя.

— Спасибо, господин Романо. Я боялся напоминать вам, считая, что вы забыли, — признался Антонио на итальянском.

— Нет, друг мой. Я ничего не забываю. Ты должен обзавестись семьей, как и все наши друзья. Это важное дело для мужчины. Увеличивай скорость, Антонио. Нас уже замечают.

Антонио справляется и в этот раз. Подвозит прямо ко входу, сперва в здание заползают наши ребята. Спустя время мы.

Когда я захожу внутрь, Руслан перестает блефовать. На его лице отчетливо виднеется страх. Он бросает кепку, снятую с мертвого тела. Заметил жучок. Утилизировать не успел — уже понял, что за ним идут. Просто не успел сбежать.

— Романо, — выплюнул Руслан.

— Открыв стрельбу по моим людям, ты облегчишь мне жизнь, и мне придется убить тебя, — предупредил я, держа металл на наготове.

— Так и чувствовал, что ты с Шахом спелся, Романо.

— Из всех вопросов меня беспокоит только один, — я помрачнел. — Как мой дядя мог воспитать такого шакала?

— Закрой свой рот, предатель, — скривился Басманов. — Ты связался с тем, кто убил нашего деда. Ты объединился с Шахом. На твоих руках — смерть нашего деда.

— Ты не прав, — заявил хладнокровно. — Если бы я объединился с Шахом, ты бы давно лежал в земле.

Я мельком огляделся. Двухэтажное заброшенное здание давно не видело людей. Несколько пар глаз следили за нами оттуда. Мои ребята были только внизу.

— Ты злишься, что Эльдар не успел поставить тебя во главу семьи Басмановых. Но такова жизнь. Его сердце не выдержало. Я запрашивал экспертизу.

— В этом и был замысел Шаха. Убить Эльдара раньше, чем я обрету силу. Что насчет экспертизы, то любовь к его сучке-дочери сделала тебя слепым. Тебе подсунули экспертизу с другого трупа. Все решают деньги, Эмиль. Деньги!

Руслан ухмыльнулся.

А меня царапнуло. Царапнуло то, как он назвал мою жену.

Я сжал кулаки и бросил взгляд в сторону. Антонио хорошо сработал. Мы оккупировали заброшку за считанные минуты, но спокойствие Руслана наводило на мысли, что здесь были еще люди. Или они были на подходе.

— Почему именно покушение? — пытался понять. — У тебя в рукаве был такой козырь. Камаль. Наследник Булата.

— Я оставил это на десерт, — ухмыльнулся Руслан. — Проваливай отсюда по-хорошему. Даю тебе ровно минуту.

— Даешь мне минуту? — уточнил я.

— Да. Забирай людей и проваливай.

— Почему моя жена? — спросил я. — Почему не Эмин Шах?

— Она унизила меня, моих братьев и сестер, мою семью.

— И ты решил отыграться на женщине? — вкрадчиво спросил я.

— Все, кто оскорбляет мою семью, будут наказаны. И повинные в смерти Эльдара тоже.

Я кивнул.

— Покушаясь на меня и на мою жену, ты выбрал свою дорогу, Руслан, — произнес я. — Ты выбрал свой путь.

Руслан сделал две ошибки в своей жизни.

Первое — замахнулся на дочь Шаха.

Второе — не выстрелил мне в спину, когда я уходил.

Выбравшись из подвала, я дал знак, чтобы подготовили машины. Антонио открыл передо мной дверь, и я забрался внутрь, держа в руках жучок, который поднял с трупа киллера. В нем сохранилась запись.

— Зачем вам жучок? — спросил Антонио.

— Пригодится на случай, когда я надумаю исповедаться о своих грехах. Очищение совести, знаешь.

— Вы приняли какое-то решение, господин Романо?

Все, что было нужно, я здесь увидел и услышал.

Виновные действительно понесут наказание. И очень скоро. Скоро все узнают, что трогать женщину Эмиля Романо — нельзя. За это неизменно последует расплата.

— Принял, Антонио.

— Уверен, оно единственно верное, — кивнул Антонио.

— В детстве мы все считаем, что наши братья всегда будут самыми любимыми. Что они будут с нами. Вечно.

— Это правда, — согласился Антонио, выруливая на трассу.

— А потом появляются дети, Антонио. И вот за детей, оказывается, мы готовы убить. Потому что дети — это продолжение нас.

— Наверное, вы правы, господин Романо.

— А если еще и женщина — что надо, то расплата будет вдвойне страшнее. Ты поймешь позже, Антонио. Ты поймешь. Такова жизнь, Антонио.

Эпилог

София

— Почему ты улыбаешься? — недоумевала я.

Эмиль бросил на меня быстрый взгляд и вернулся к дороге. Слава богу, с помощью лечения и реабилитации ему удалось достичь правильного сращения костей, и, пусть и не быстро, но Эмиль постепенно возвращался за руль.

— Нет, ну почему? Разве бы ты не хотел двоих детей?

— Я и сейчас хочу, — строго сказал Эмиль. — Даже больше. Четверых хочу.

— Что? Четверых? — я широко открыла глаза. — Даже не проси. Я не смогу. Ты видишь, как мне тяжело? А это ведь всего пятый месяц, Эмиль!

— Твоя мама смогла, и ты сможешь, — решительно сказал Эмиль.

— Ну, уж нет!

— Да, принцесса.

— Эмиль! — взмолилась я. — Давай двоих. Ну, следующим я рожу тебе сына, обещаю.

— Нет, принцесса. Четверых, — настаивал Эмиль. — Понимаю, сложно. Но я хочу от тебя много детей. Ты справишься.

— Много ты понимаешь, — протяжно вздохнула я.

Я откинула голову на сиденье, мысленно продолжая спорить с мужем.

Упрямый Эмиль. Прямо как мой отец. Только с небольшой лишь разницей — перед медовым месяцем мама тихонько сказала, что я буду намного счастливее с Эмилем, чем она в свои годы с папой.

Я давно поняла, что папа не ангел.

Только любить его меньше все равно не могла.

Это была любовь к отцу — самая сильная из всех. Главное не говорить об этом Эмилю, иначе его ревностное настроение потом аукнется на мне.

— Лучше бы тогда сразу двойня была, — призналась я.

— Нет. Это риски, — помрачнел Эмиль. — Хорошо, что один. Это самое главное, о чем я хотел знать на исследовании.

Это было так. Эмиль еще несколько раз у врача переспросил, а точно ли там у меня один ребенок, а не двойня.

Будто бы от этого что-то изменилось.

Три недели назад, когда мы были на втором скрининге и нам сказали, что с малышом все в порядке, врач разрешила полет, и Эмиль купил билеты.

В Турцию. Как и обещал.

На три недели, потому что опасался из-за беременности. Муж вообще боялся за этот период больше моего. Вероятно, сказывались свои личные трагедии детства и история его матери, поэтому в этом плане я никогда не спорила с Эмилем и не отстаивала свою позицию.