Порочные цели (ЛП) - Кейн Мила

— Что это, блядь, было? — потребовал я, стоя на том же самом месте, где несколькими часами ранее Ари задала мне похожий вопрос.

— Родительское собрание. Ты что, не слушал? — ухмыльнулся Коул.

— Серьезно. Ты шантажируешь декана, чтобы вернуть меня в команду? Зачем? Я думал, ты хотел, чтобы я стал Гончим и забыл всю эту хоккейную фигню? — Это был тот же спор, который возникал у нас снова и снова, когда я был младше. — Я думал, ты не хочешь, чтобы я играл? Что я трачу время впустую? — напомнил я брату.

Коул со вздохом прислонился плечом к стене, достал из кармана сигарету и прикурил. За его спиной на меня смотрела табличка «Не курить».

— Ты думаешь, я пожертвовал стольким... чтобы мой брат не попал в НХЛ? — Он выпустил длинный клубок дыма. — Хрена с два.

— Извини, но в этом здании курить запрещено. Как и на всей территории кампуса, к твоему сведению. — Колкий голос разнесся по коридору.

Чертова Изабель. Я не знал, что она затевает, пытаясь познакомиться с Коулом, но для нее это плохо кончится.

Она шла к нам, совершенно не осознавая, что в клетчатой мини-юбке и кардигане выглядела как лакомый кусочек для моего брата.

— К твоему сведению, мне плевать, — сказал Коул, окинув ее взглядом от лоферов и гольфов до кончиков длинных рыжих волос.

— А на рак легких тебе тоже плевать? — парировала она.

Коул усмехнулся.

— Абсолютно. Все когда-нибудь умрут, милая, а для некоторых из нас чем раньше – тем лучше.

Она моргнула, не зная, что на это ответить.

— Проваливай. — Я бросил на нее предупреждающий взгляд. Я еще не закончил разговор с Коулом о том, что произошло в кабинете декана.

— Как староста, я могу написать на тебя докладную. — Она снова уставилась на Коула, который теперь даже не пытался скрыть своё веселье.

— Вперед, милая. Напиши на меня докладную, внеси в список нарушителей... У меня есть целая коллекция выговоров, и этот, пожалуй, станет самым глупым.

Брови Изабеллы поползли вверх, и я понял, что она вот-вот взорвется.

— Пошли, — сказал я Коулу и зашагал к выходу из здания.

Он неторопливо последовал за мной, и, только когда мы добрались до его мотоцикла, бросил недокуренную сигарету.

— Я серьезно, теперь ты хочешь, чтобы я попал в НХЛ? Ты что, личность сменил после травмы? Это результат пересадки мозга или последствия черепно-мозговой травмы?

Кол вздохнул и потер переносицу.

— Помнишь, как отец сказал тебе не приходить на охоту, потому что ты хреново стреляешь и никогда не научишься? Мол, ты необучаемый, помнишь?

Я кивнул. Разумеется, блядь, я помнил.

— Ты целый месяц ежедневно ходил на стрельбище. Стал лучше нас обоих. Твои координация и меткость… даже не пытайся сказать, что это не помогло тебе в хоккее.

— И что?

— А то, что стоит тебе сказать, что ты чего-то не можешь, как ты начинаешь в этом преуспевать. Ты движим злостью, Маркус, и я понимаю это, потому что я такой же. Борьба против моих планов на твою жизнь сделала тебя тем игроком, которым ты стал сегодня – тем, у кого есть реальный шанс попасть в НХЛ. Как-нибудь поблагодаришь меня, брат, когда будешь держать в руках гребаный Кубок Стэнли. — Он ткнул пальцем мне в грудь. — И лучше мне быть на том матче. Билеты для семьи зарезервированы для меня, точка.

— Я... черт, я не знаю, что сказать, — пробормотал я, уставившись на брата, словно видел его впервые. Мысль о том, что он всё это время был на моей стороне, хотел того же, чего и я, и пытался подстроиться под мой ебанутый мозг, чтобы это произошло, была непостижимой.

— О, и отец проиграл апелляцию, — сказал Коул небрежно, будто это была пустяковая новость, подбрасывая новую порцию шока.

— Что? Я же собирался прийти на заседание. Я обещал…

— В конце концов, ты там не понадобился.

— Но ты хотел, чтобы папа вышел. Хотел разделить нагрузку…

— И я на секунду забыл, что этот человек всегда был лишь дополнительным бременем, а не облегчением. На мгновение мне показалось, что всё может быть по-другому, но ничего бы не изменилось. Он такой же, как всегда. Пустая трата плоти и крови. Мне не нужна его помощь. Мне никто не нужен, — резко сказал Коул.

— У тебя есть я, — предложил я.

Ари не раз говорила, что меня любят намного больше людей, чем я думаю. Коул всегда любил меня. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы вырастить меня и дать мне дом. В конце концов, он поддерживал мое увлечение хоккеем. Мое сердце наполнилось теплом.

Коул задумчиво кивнул.

— Да, у меня есть ты. А у тебя есть я, всегда. Папа будет отсутствовать еще какое-то время, даже после того, как ты закончишь университет и уедешь отсюда. Может, он прочитает о твоей победе в Кубке Стэнли из тюрьмы. Вот это было бы зрелище, — ухмыльнулся Коул.

— Он правда не выйдет? — Я не мог в это поверить. Внезапно исчез непредсказуемый фактор, связанный с возможностью того, что отец вернется и разрушит мою жизнь. Это выбивало из колеи.

Коул покачал головой.

— Похоже, остались только ты и я, брат.

Я не смог сдержать ухмылку и крепко обнял своего несговорчивого, крутого брата.

— Звучит идеально.

45.Арианна

Сбор вещей в «Ночной сове» не занял много времени. Я, по сути, так и не распаковала свои чемоданы. Вернее, мне изначально почти нечего было распаковывать. По крайней мере, в Хэйд-Харборе. Я приехала сюда, терзаемая призраками прошлого, без гроша в кармане – и каким-то образом сумела построить жизнь.

Вещи были несущественными. Номер в мотеле и хлюпающая водяная кровать значили для меня больше, чем годы, прожитые в сравнительной роскоши у бабушки с дедушкой. Скромный набор одежды был дороже, чем когда-то забитый дорогими брендами гардероб. Тогда мне было всё равно, во что я одета – лишь бы мое тело было прикрыто и я не привлекала внимания. Сейчас же каждая поношенная вещь хранила в себе воспоминания. Джинсы, в которых я была в «Чикади». Топ, надетый в ту ночь, когда я встретила Маркуса. Хоккейный джерси на проволочной вешалке, хранящий в своих складках тысячи счастливых моментов.

Я смотрела на упакованный чемодан. Я планировала уехать из Хэйд-Харбора этой ночью. Собиралась взять на себя вину за всё, что произошло в университете, чтобы обеспечить Маркусу возвращение к той жизни, которую он заслуживает, – и исчезнуть. Решение уйти вырывало душу, разбивало сердце, подходило под любое самое ужасное и окончательное определение, но я была готова к этому.

Ради него. Чтобы он мог начать всё с чистого листа. Чтобы знакомство со мной не стоило ему всего.

Теперь же я не знала. Меня не уволили, как планировалось. Это оставило меня в странном подвешенном состоянии. Однако одно было точно: мне нужно было завтра доставить Маркуса на тренировку и вернуть его в команду. Тренер Уильямс будет в ярости из-за его отстранения, но он не захочет его терять. Маркус лучший вратарь, которого я когда-либо видела. Он был рожден для хоккея.

Телефон пропищал, когда пришло сообщение. Будет ли это последний раз, когда Маркус пишет мне? Сможем ли мы перешагнуть через всё плохое, что произошло между нами? От травмы и операции Коула до того, что в конце случилось с Дейлом, – знакомство со мной подбросило бомбу в жизнь Маркуса. Чувство вины и стыда навалилось тяжелым одеялом, осев на плечах и не давая вздохнуть.

Я взяла телефон, и дрожь пробежала по телу при виде его имени. На экране была отметка на карте. Место казалось смутно знакомым.

Я встала, перекинула сумку через плечо и взяла ключи. Будет это последней нашей встречей или нет, одно было точно: я сделаю всё, чтобы он пришел на тренировку завтра.

У меня оставалось время на последнюю игру, и больше всего на свете я хотела сыграть ее именно с ним.

Отметка привела меня к дому, который я посещала несколько недель назад. Казалось, это было в другой жизни. Тот день был полон контрастов: от восторга осознания, что я хочу пустить корни в Хэйд-Харборе, и робкой надежды, что смогу остаться с Маркусом (по крайней мере, пока он не устанет от меня), до горькой реальности, когда объявился Дейл.