Любовь в погоне за искусством - Рублева Алиса

Вечером Катя забегает к нам буквально на минуту. Спрашивает, как мы себя чувствуем, и, оставив листы с записями лекций, уходит. За вечер я всё переписываю, и на следующий день мне снова нечем заняться.

Утром Ире становится лучше, но она предпочитает практически всё время лежать в кровати. А я после завтрака утыкаюсь в телефон и часа два бесцельно сижу в интернете. Проверяю почту, соцсети, читаю новости. И снова становится скучно. Не хочется ни играть, ни смотреть фильм. Настроение не то. И тут, вспоминаю, что нам задавали курсовую. Раз уж не могу никуда пойти, то хоть проведу это время с пользой. Решаю выбрать такую тему, чтобы самой было интересно об этом писать. Ищу всякую информацию в интернете, и меня привлекают истории и легенды о необычных картинах.

Первая необычная картина, про которую я нахожу записи – это голая Мона Лиза. Прекрасно, блин! Не совсем то, что я хотела, но, всё же, читаю статью. Там говорится, что знаменитых «Джоконды» было две. Одна, известная всем своей завораживающей улыбкой – кисти Леонардо да Винчи. И вторая – её обнажённая версия, которую изобразил малоизвестный художник Салаи. Он был натурщиком и учеником великого да Винчи. Обнажённая версия называется «Мона Ванна». Но поражает меня не это. А то, что многие искусствоведы уверены, что именно Салаи, переодетый в женское платье, послужил образом самой Моны Лизы. П-ф-ф… Бросаю телефон на подушку и нервно хихикаю. Интересно, как они это вычисляли? Не хотелось бы заниматься в работе чем-то подобным.

Смотрю на Иру. Хочу поделиться тем, что прочитала, но она спит. Пусть отдыхает. Беру телефон и продолжаю поиски. Нахожу интересную статью о картине «Старый рыбак» венгерского художника Чонтвари. На ней изображён пожилой мужчина с проникновенным взглядом. Вроде бы ничего необычного. Но не всё так просто. Как пишут в статье, долгое время эта картина находилась в музее, не привлекая особого внимания. Но однажды один из работников музея заметил интересную особенность. Он внимательно изучал полотно и понял, что, если приложить зеркало к центру картины, раскроется главная задумка художника. Если визуально разделить изображение пополам, и отразить в зеркале его левую часть, то старик предстанет в образе бога, сидящего в лодке на фоне спокойного морского пейзажа. А если отразить в зеркале правую часть, сложится картинка нахмурившегося дьявола, вокруг которого бурлит неспокойное море. Таким образом, Чонтвари хотел показать, что в каждом человеке живёт как бог, так и дьявол.

А вот это уже действительно интересно! Поднимаюсь с кровати и делаю записи. Надо будет получше покопаться в этой теме. Но на сегодня с меня хватит. Устала. Горло першит, нос совсем заложило, и глаза уже болят от яркого экрана телефона. Выпиваю лекарство и тоже ложусь спать.

С каждым днём чувствую себя лучше и, наконец, неделю спустя дурацкая простуда проходит. Ира тоже в норме. Но ходит какая-то замкнутая и молчаливая. Все эти дни я была с Катей на связи. Она приносила мне лекции и рассказывала, что интересного происходило на парах. Из-за болезни я пропустила три пары Романа Дмитриевича. Следующая теперь только через два дня. И мне уже натерпится его увидеть.

Два дня я будто на иголках. Случайных встреч с Романом Дмитриевичем у меня не произошло, поэтому в среду я лечу на занятия, как на крыльях. Будто бегу на свидание с любимым, которого долго не видела. Я понимаю, что для меня обратного пути нет. Я в плену этих чувств. Мне даже не хочется думать, что произойдёт, если Кольский меня оттолкнёт. Только не теперь – я этого не вынесу.

Прихожу на занятие Романа Дмитриевича за двадцать минут до начала. Сажусь в первый ряд. Чуть позже подходит Катя. Мы болтаем ни о чём. Она рассказывает мне последние сплетни. Каждый раз, когда дверь в кабинет открывается, моё сердце подскакивает в надежде, что это Роман Дмитриевич. Но каждый раз это оказывается кто-то из студентов. Я начинаю слишком часто поправлять на себе одежду, непонятно зачем каждые полминуты смотреть на часы. Вдруг он опять не придёт?

– Виол, ты чего такая нервная?

Блин, ещё и Катя заметила.

– Да всё нормально.

За пару минут до начала в кабинет заходит Роман Дмитриевич. И я сразу чувствую такую лёгкость. Будто камень с души упал. И в животе порхают бабочки.

– Доброе утро, студенты! – Он приветливо улыбается и садится за свой стол.

Мы встречаемся взглядами на несколько секунд. Внутри у меня разливается тепло. Как же я скучала! Решаю, что после занятия обязательно задержусь под предлогом обсуждения курсовой.

Часть 10

Пара по теории искусства заканчивается, и я уже собираюсь подойти к Роману Дмитриевичу, но неожиданно он сам просит меня задержаться. Сердце в груди тут же заходится гулкими ударами. Я говорю Кате, чтобы не ждала меня. Остальные одногруппники тоже покидают аудиторию.

Сажусь напротив преподавателя. Мы с Романом Дмитриевичем серьёзно смотрим друг на друга. Он не выдерживает и улыбается первым. И эта реакция меня не удивляет. Мы давно не виделись. Я скучала. Он скучал. Столько эмоций накопилось со дня нашего знакомства. Поэтому я отлично понимаю, почему он не прячет улыбку. В этом больше нет смысла. Нет обратной дороги. Неважно, что происходило до этого, почему меня не было на занятиях, почему он себя так холодно вёл. Теперь всё это ушло на второй план. Есть только наши чувства. И я знаю – они взаимны!

– У вас сегодня ещё есть занятия? – спокойно уточняет он.

– Нет.

– Тогда у меня к вам кураторское задание.

Мои зрачки расширяются от удивления. Что он имеет ввиду?

Роман Дмитриевич смотрит на наручные часы.

– Задержу вас на пару часов, если вы можете.

– Могу. – Я начинаю часто кивать. Как бы всё не было очевидно, я всё ещё робею в его присутствии. Надо успокоиться. Перевожу дыхание.

– Только перед этим хотел зайти за кофе. Составите мне компанию?

Ну всё! Сердце у меня сейчас выпрыгнет из груди. Мне становится жарко, но отвечаю спокойно:

– Конечно, давайте.

Мы вместе идём, как оказалось, не в университетский кафетерий, а в кофейню через дорогу.

– Нравится их кофе. – Поясняет свой выбор Роман Дмитриевич. В этот момент мы как раз заходим в заведение. – Бывали здесь?

Мотаю головой и неосознанно всё крепче сжимаю ручки своей сумки. Как же тяжело успокоиться, когда рядом такой мужчина. Чем я заслужила его расположение? Вдруг я ошибаюсь и это всё ничего не значит? А я так себя накрутила. Надумала что-то. А он ведь просто попросил меня помочь на кафедре.

– Очень рекомендую медовый раф.

Я просто киваю. В итоге Роман Дмитриевич заказывает нам два кофе.

– Подождите меня за столиком.

Сажусь за столик у окна с видом на здание университета. Через пару минут Роман Дмитриевич подходит с двумя порциями кофе и коробкой пирожных. Он смотрит на меня и делает глоток из своего стаканчика. Кивает мне.

– Попробуйте.

Я тоже делаю глоток. Приятный кофейно-молочный напиток отдаёт медовым вкусом. На секунду прикрываю глаза. Теперь этот раф до конца жизни будет ассоциироваться у меня с Романом Дмитриевичем. Я решаю, что больше нет сил переживать. И нет смысла. И будь что будет. Мне хочется получать удовольствие от момента. Я открываю глаза и смотрю на него.

– Согласна. Очень вкусно.

Пока я наедаюсь пирожными, Роман Дмитриевич рассказывает, что будет требоваться от меня на кафедре.

– Надеюсь, часа в два уложимся, не больше.

– Да хоть три. Я с радостью.

Мы приходим в маленький кабинет нашей кафедры. На первом курсе я была здесь раз пять. Сейчас у них свежий ремонт. На стенах краска приятного зелёного цвета, вроде бы даже шторы новые. Здесь очень светло и уютно. Шесть столов из тёмного дерева, каждый завален кипой бумаг. И один длинный, широкий стол в центре.

– Нам нужно пересортировать эти документы. – Роман Дмитриевич указывает на три огромных шкафа с папками. Интересно, почему заниматься этим выпало именно ему?