У любви есть время (СИ) - Шерив Екатерина

Она сползла со стола и подошла к двери.

– Теперь я уже точно не смогу пойти на это заседание… – Аэлита прислонилась к дверному косяку.

– Представь себе, я вообще не собирался в нём участвовать, – услышала она его голос.

– Ты меня прости, пожалуйста… – выдавливая из себя, проговорила Аэлита. – Если сможешь конечно, но… несмотря ни на что, я должна сейчас уйти.

Повисла мучительно долгая пауза. Аэлита уже хотела открыть дверь и выйти из кабинета, как вдруг Павел подбежал к ней и схватился руками за её плечи.

– Аэлита, я не понимаю тебя! Почему ты должна уйти? Какая сила заставляет тебя идти к нему? Я думал, мы сказали друг другу всё самое важное, но ты опять чего-то не договариваешь. Скажи мне всё прямо сейчас.

Его тёмно-зелёные, почти чёрные глаза умоляли её, несмотря на властные ноты в его голосе. Ей казалось, что своим поведением она была способна довести его до слёз.

Аэлита чувствовала себя расколотой на две части. Она боролась со своим противоречивым состоянием, но это отзывалось только жжением в груди. Внутри неё горел настоящий пожар. Она видела из этого единственный выход – быть откровенной до конца.

Она глубоко вздохнула, а потом невыносимое, мощнейшее и непреодолимое желание обнять его распустилось в ней как утренний цветок. Вдруг её голова оказалась на его плече, а руки заёрзали по его спине как карандаши по бумаге в неуклюжих детских руках.

– На самом деле я не хочу уходить. Я хочу остаться с тобой, – сказала она, касаясь губами его плеча через рубашку, – но я… начинаю ненавидеть себя за это.

Вдруг пальцы её расслабленных и мягких рук резко сжались, и она хотела оттолкнуть его, но Павел практически вплотную подвёл её к двери, одной рукой обнял за талию, а второй – приподнял за подбородок.

– Объясни.

Он создал ей такие условия, в которых трудно было в чём-то объясняться. Но, несмотря на это, она чувствовала себя так хорошо и безопасно, как под крышей во время проливного дождя или в тёплой куртке в зимний мороз. Окутанная ощущением уюта, Аэлита вдруг заговорила свободно и уверенно:

– Я хотела быть с Максимом… хотела жить простой и понятной жизнью. Но вы с мамой вмешались в это и превратили мои мечты в ноль. Вы заменили мои мечты своими. Я не могу простить вам этого! Не могу! Вы решили, что жизнь с Максимом – не моя жизнь. И сейчас… боже мой… это подтверждается! Но мне невыносима мысль об этом. Мне нужно то, во что я верила, а не навязанное и приписанное мне тобой и мамой!

– Аэлита, ты думаешь, я и твоя мама были уверены, что у нас с тобой всё сложится? Конечно же нет, – его пальцы скользнули от подбородка вверх по её щеке, медленно сделав несколько поглаживающих движений. – Твоя мама хотела для тебя лучшего. Она сразу поняла, что он тебе не подходит…

– Откуда она могла это знать? Одна я имею право распоряжаться своей жизнью! Вы же до сих пор не понимаете насколько сильно задели моё чувство собственного достоинства. Я же чувствовала себя никчёмной… как будто у меня собственных мозгов нет и за меня всё вынуждены решать другие. А у меня есть ум, есть индивидуальность, а вы растоптали это! Как я могу простить вас? И как ужасно понимать, что я оказывается прогнулась под ваши с мамой представления о моей жизни. И сейчас… глупо это отрицать. Я и не отрицаю… но я не могу, не могу смириться с этим!

Она попыталась вырваться, но Павел не отпустил её, и от бессилия её голова повисла на собственном плече.

– Аэлита, я и представить себе не мог… – Павел изумлённо заморгал. – Я не знал, насколько глубоко ты это переживала… Но ты должна понять, что… искалечишь себе жизнь, если разорвёшь то, что есть у нас с тобой…

Аэлита подняла голову и вцепилась в его большие ладони своими тонкими острыми коготками.

– Вы переписали мою жизнь по-своему, а я хочу свою жизнь обратно. Мне не нужна жизнь в вашем представлении. Мне нужна моя. Только моя!

– Аэлита, это же было триста лет назад. Зачем тебе возвращаться в прошлое? Его больше нет. Ты сделаешь себя несчастной. Ты этого хочешь?

Он практически вдавил её в дверь. Если бы сейчас кто-то открыл дверь с той стороны, они бы расшиблись от удара об пол.

– Я хочу почувствовать себя человеком, а не куклой. Пожалуйста, дай мне возможность разобраться в этом самой. Отпусти меня!

– И ты собираешься уйти с ним? – его руки крепко обхватили её запястья.

– Прости, но мне больше некуда уйти…

– И ты предпочитаешь разбираться в себе рядом с ним, а не со мной? – его неожиданно ровный и бесстрастный голос напугал её до жути. Она в панике попыталась найти ответ.

– Да… потому что рядом с тобой это невозможно. В последнее время… все наши разговоры заканчиваются одинаково.

– А ты не боишься, что и ваш с ним разговор может закончиться также?..

Этот вопрос прозвучал для неё, как будто под «закончиться» он имел ввиду чью-то жизнь. Аэлита собралась с силами.

– Не дави на меня! Я ничего ещё не решила! Ты что не видишь, в каком я состоянии? Вы тянете меня каждый в свою сторону, а я не могу разорваться на две части!

– Аэлита, я уверен, ты теперь не сможешь позволить ему даже обнять себя как следует. Но, чёрт возьми, я в нём не уверен! И поэтому, как ты меня не просила, но простить тебе этого я не могу. Это практически измена. Теперь иди! Желаю удачной разборки! – он сделал от неё несколько шагов. Аэлита сразу почувствовала лёгкое головокружение. Она снова могла дышать полной грудью.

– Прошу, не злись на меня… – проговорила она, нащупывая рукой дверную ручку. – Возможно, я прошу слишком многого… возможно я веду себя через чур неприемлемо, но… давай не будем делать друг другу ещё больнее. Давай не будем ещё больше всё усложнять…

Он стоял к ней спиной, и Аэлита ждала, когда он повернётся. Как только он это сделал, она сразу разглядела на нём маску притворного безразличия. А потом он, скривив лицо в ухмылке, произнёс по слогам, показывая зубы:

– Да-вай!

***

Аэлита пронеслась по коридору со скоростью ветра и, схватив Максима за руку, выбежала вместе с ним из здания суда.

– Увези меня отсюда! Пожалуйста, скорее… – сквозь слёзы сказала она.

– Аэлита, да что с тобой? А как же суд?

– Суда не будет. Я всё объясню тебе дома. Поехали скорее!

Максим привёл её к машине и посадил на переднее сиденье. Потом он сам сел за руль и, включив мотор, заставил машину сдвинуться с места.

– Лита, сейчас же скажи мне, что он тебе сделал? Он тебя ударил?

– Нет, Максим, всё нормально. Мне просто нужно успокоиться и привести мысли в порядок. Пожалуйста, дай мне время, а потом мы поговорим.

Аэлита отвернулась от него и стала смотреть на проплывающий за окнами пейзаж.

Ей казалось, что на улице шёл дождь. На самом деле дождь был из её слёз.

***

– Аэлита, скажи мне, наконец, что произошло? – спросил её Максим, когда они приехали и вошли в квартиру.

Она прошла в комнату и посмотрела в окно. На небе собирались густые тучи. Несмотря на дневное время, в комнате был полумрак.

– Пойми, мне трудно даётся разрыв с дочерью… – разглядывая вид из окна, произнесла Аэлита. – Мне очень её не хватает.

– Но ведь тебе трудно не только из-за этого?

Аэлита кивнула.

Максим на это тяжело вздохнул, а потом она услышала от него:

– Почему мы сбежали с заседания суда? Ведь ты его так ждала. Ты всё-таки передумала?

Она не отвечала.

– О чём вы с ним говорили?

Её снова начали душить слёзы. Как же она устала всё время плакать!

– Аэлита, посмотри на меня, пожалуйста.

Максим подошёл к ней сзади и стал ждать, когда она повернётся к нему.

Она медленно развернулась. В выражении его лица было много тоски и сочувствия.

– Аэлита, если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю…

Он взял её лицо в свои ладони. Она заплакала сильнее.