Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

— Прекрати, — шепчу я, сложив обе руки на груди. — По одной вещи за раз, хорошо? Я сейчас здесь. Я не знаю, что будет дальше, но сейчас моя первоочередная задача убедиться, что с тобой всё в порядке. Перестань думать обо мне, хорошо?

— Как? Ты — единственное, что имеет для меня значение.

— Это неправда. Несмотря ни на что, у тебя всегда будут парни.

Его выражение лица меняется от того, что я оставляю без ответа. Моё возвращение произошло так быстро, и наши эмоции зашкаливают. Я не думаю, что смогу вернуться домой — не после того, как Уэс заставил меня признать правду перед ним и собой, — но мне нужно подумать. Ложные обещания только сильнее разобьют Кэла.

— Давай я помогу тебе, — пробормотала я, потянувшись за мылом.

— Я могу сам. Он хватает свой шампунь раньше меня и выливает немного на ладонь.

Пока он моет волосы, я использую мыло на его теле. Мне приятно снова прикасаться к нему — безусловно, правильно.

Мои руки пробегают по его татуировкам, и мой взгляд задерживается на той, которая выделяется. Когда кончики пальцев касаются её, я спрашиваю:

— Почему ты сделал именно её?

Кэл смотрит на цветок лотоса на своем бицепсе.

— Чтобы помнить… — он закрывает рот, и я вижу, как сжимаются мышцы его челюсти.

— Ты не должен мне говорить, — шепчу я.

Он вздыхает.

— Это так похоже на тебя, не так ли?

— Ч-что?

Покачав головой, Кэл закрывает глаза, но не раньше, чем я вижу, как ему больно.

— Я никогда не говорил тебе об этом. И не позволял себе думать об этом. Но ты напомнила мне, каким сильным я могу быть. Ты всегда искала у меня защиты, и когда я открылся тебе о своих родителях, это… помогло мне немного разобраться во всём этом. Я понял, что прошел через многое. Очень многое. И я гордился собой. Ты напомнила мне, что я горжусь собой за свою силу. Но потом…

Я тяжело сглатываю. Но потом я ушла.

Кэл не говорит этого, поэтому я тоже не говорю.

— Одна из вещей, которую символизирует лотос — это стойкость, — продолжает он после некоторого молчания. — Я сделал его, чтобы напоминать себе, что, хотя моё детство было сущим адом, я выкарабкался. Я начал выздоравливать и научился стоять на ногах. — Его пальцы проводят по татуировке дерева на груди.

— Ты всё ещё можешь, — шепчу я.

— Я знаю, — тихо отвечает он. — Где-то внутри себя я это знаю. Я просто… я не чувствую этого.

Такое ощущение, что кто-то запустил руку в мою грудь и сжимает моё сердце. Боль усиливается, когда Кэл встречает мой взгляд. Его глаза смягчаются, и он проводит костяшками пальцев по моей челюсти.

Я так сильно по нему скучала.

— Ты надолго? — спрашивает он, вероятно, желая сменить тему.

— Я собрала достаточно одежды на неделю. Но…

Он напрягается.

— Ты хочешь, чтобы я была честна с тобой? — Мой желудок словно завязывается в узел. — Я боюсь, что правда причинит тебе ещё больше боли.

— Я не хочу, чтобы ты снова мне лгала, — отвечает он, даже не напрягаясь, и заходит под воду, чтобы ополоснуться.

— Не думаю, что смогу вернуться домой, — шепчу я. — Я думала, что получила то, что хотела, но я чувствую себя такой потерянной без вас троих. Кэл, я… ни одна часть меня не хочет снова покидать вас.

— Но? — спрашивает он, его голос царапающий и нерешительный.

Мои губы подрагивают, и я понимаю, что есть что-то, что мешает мне вернуться к ним. Но слова не слетают с моих губ, и я хмурюсь, размышляя.

Раньше я беспокоилась, что стану обижаться на мальчиков. Думаю, так бы и случилось, если бы я не выполнила свой план. Но сейчас мне кажется, что ситуация более равная. Они обидели меня, но я обидела их в ответ. Я заставила их чувствовать себя так же, как они заставили чувствовать себя меня.

Боже, это звучит так глупо, но мои сомнения отпадают, когда я понимаю, что именно это мне и было нужно, чтобы быть с ними. Я отомстила. Я вернул себе свою силу. Я больше не чувствую, что нахожусь в их власти.

Так почему же я не могу получить мальчиков, в которых влюбилась? Хулиганы, нет, бывшие хулиганы, но они те, кто мне нужны.

— Телия, — шепчет Кэл, и на его лице появляется трепет.

Моя улыбка становится водянистой, когда я смотрю на него.

— Нет никаких «но».

Глава пятьдесят пятая

Кэл

Ателия задыхается, когда я хватаю её за плечи и прижимаюсь губами к её губам. Моё тело становится больше её, когда я прижимаю её к стене душевой кабины.

Это все, что мне нужно было услышать от неё. Она вернулась. Она снова наша.

Пока я целую её, мои руки ласкают её грудь. Такая мягкая, такая соблазнительная.

— Телия. Телия, ты нужна мне.

— Думаю, нам стоит подождать, — выдыхает она, даже когда её пальцы проходят по моему телу. — Ты всё ещё расстроен…

— Абсолютно нет, — мои губы опускаются к её плечу, где я осыпаю её влажную кожу десятками мелких поцелуев. — Ты не лишишь меня этого ни на одну чертову секунду, малышка.

Она стонет, когда мои пальцы проскальзывают между её ног. Я погружаю в неё два пальца, желая почувствовать её тепло, окутывающее меня. Как только я это делаю, она сжимается вокруг моих пальцев, и весь воздух вырывается из её легких.

— Пообещай, что больше не уйдешь, — требую я, нащупывая большим пальцем её клитор.

— Кэл, — задыхается она.

— Скажи это, Телия, — я прижимаю пальцы к её точке G, не утруждая себя нежностью. Это не то, что нам сейчас нужно.

— Я больше не уйду, — её рука сжимает мою шею, пока вода бьет по нам. — Я хочу тебя, Кэл. Ты мне тоже нужен.

Я снова захватываю её рот в отчаянном поцелуе. Мой язык погружается в её рот, и она хнычет, вытягиваясь вверх в моей хватке.

Чёрт. Мне нужно быть внутри неё. Мне нужно трахнуть её так сильно, чтобы она чувствовала меня неделями. Но ещё больше мне нужна уверенность в том, что она говорит правду. Может быть, если я смогу почувствовать её тело на своем, почувствовать, как моя кожа скользит по её коже, как её тугая киска обхватывает мой член — может быть, тогда всё встанет на свои места.

Я перекрываю воду и поднимаю Ателию на руки. Задыхаясь от шока, Ателия прижимается ко мне, пока я выхожу из душа. Я беру чистое полотенце из шкафа в ванной и быстро вытираю нас обоих.

— Кэл, ты уверен? — спрашивает Ателия. — Если это слишком рано…

— Я никогда в жизни не был так уверен в чем-либо.

Снова подхватив её на руки, я несу её в свою спальню. Она вполне способна идти, но я хочу, чтобы она прикасалась ко мне как можно больше.

Я не могу поверить, что она здесь.

Последние два месяца в моей груди было пусто, пустота в самом худшем, самом болезненном смысле. Когда она снова здесь, я чувствую, как боль ослабевает.

Опустив её на кровать, я забираюсь на неё сверху. Мои губы сразу же приникают к её шее и крепко посасывают. Ателия стонет. Когда её ноги обхватывают моё тело, она выгибается дугой.

Я отстраняюсь, улыбаясь зарождающемуся синяку, который уже образовался на её коже.

— Прекрасно. Так чертовски красиво.

Ухватившись за меня, Ателия притягивает меня к себе в долгом, жарком поцелуе. Наши языки переплетаются, а её руки обвивают мою шею. Она прижимается ко мне, словно боится отпустить, и это именно то, что мне от неё нужно.

— Трахни меня, Кэл, — шепчет она. — Сделай меня своей снова.

Встав на колени, я ввожу свой член в её киску, всего на пару дюймов.

— Ты готова ко мне?

— Мне всё равно. Трахни меня.

На мгновение я смотрю на неё, застыв в нерешительности. Какая-то часть меня хочет быть с ней грубой, хотя я знаю, что это, скорее всего, причинит ей боль. Но другая часть хочет быть с ней нежной — обнять её и лелеять.

— Сейчас, Кэл, — говорит она.

Грубо. Я могу быть милым и заботливым позже.

Вонзаясь в неё, я хватаю её за горло. Ателия вскрикивает, на её лице появляется боль, но она кивает, подбадривая меня. Другой рукой я хватаюсь за изголовье кровати, чтобы удержать равновесие, когда выхожу из неё, а затем снова вхожу.