Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

О Боже.

— Может быть, нам следовало догадаться, что именно к этому всё и приведет, — продолжает Келлан, в его голосе звучит сожаление. — Думаю, никто из нас не хотел этого признавать. Мы должны были обратиться за помощью ещё несколько недель назад, но когда мы попросили о терапии, он отказался.

— Это не твоя вина, — мягко говорю я. Это моя.

В груди становится тесно, как будто что-то давит на неё, угрожая раздавить. Я отомстила. Это именно то, чего я хотела, — заставить их почувствовать то, что они заставили почувствовать меня.

Так почему же у меня разбито сердце?

Я никогда не хотела, чтобы они причинили себе боль.

— Я… — Келлан останавливается и делает глубокий вдох. — Это то, через что мы заставили тебя пройти? Такой уровень депрессии?

Я поворачиваю голову так, чтобы смотреть в окно. Почему он спрашивает об этом сейчас?

— Раньше, — говорит он, — я думал, что всё понимаю. Когда ты говорила, что у тебя суицидальные наклонности, я думал, что полностью понимаю, что ты имеешь в виду. Но это… Боже, Телия, я бы никому не пожелал такого. Нам всем больно, но Кэл… он почти неузнаваем.

Я закрываю глаза и прислоняюсь головой к окну. Стекло прохладное, и я стараюсь сосредоточиться на этом, а не на растущем беспокойстве за Кэла.

— Телия. Так вот что мы заставили тебя почувствовать?

— Да, — шепчу я.

Келлан молчит, и я тоже. Слишком многое хочется сказать, но нет правильного способа.

Поездка обратно в Пембертон — самые долгие четыре часа в моей жизни.

***

— Он, наверное, спит, — говорит Келлан, отпирая и тихо открывая входную дверь. — Если хочешь, можешь спать в моей кровати, а я могу устроиться на диване внизу.

— Я не собираюсь красть у тебя кровать.

Когда я захожу внутрь, меня охватывает неожиданное чувство. Возвращение в этот дом странно похоже на возвращение домой. Я скучала по этому месту. Я скучала по ним.

Келлан закрывает за нами дверь.

— Я не против, Телия. Это я притащил тебя сюда посреди ночи.

— Мой диван всё ещё в моей комнате?

— Мы его не трогали.

— Тогда я буду спать…

— Какого хуя она здесь делает?

Голос Уэса испугал меня, и я перевела взгляд на него, стоящего на верхней площадке лестницы. Его взгляд убийственен, а скрещенные руки выглядят так же устрашающе, как и на самом деле.

— Она может ему помочь, — говорит Келлан.

— Нет. Она только ещё больше сломает его. Уведи её отсюда, пока он не услышал её голос.

— Он ещё не спит? — спрашивает Келлан.

— Он то приходит в себя, то уходит. Мы разговаривали.

Надежда наполняет моё сердце. Я никак не могу уснуть, не увидев его.

— Я не хочу его ломать, — говорю я.

Уэс сжимает челюсть. Увидев его снова, я испытываю столько чувств. Я хочу прикоснуться к нему, снова оказаться в его объятиях и почувствовать его губы на своих. Но в то же время мне хочется отпрянуть и спрятаться за Келлана, чтобы оградить себя от того, как Уэс смотрит на меня.

Почему я всегда воюю сама с собой?

— Что-то должно измениться, — Келлан скрещивает руки и встречает взгляд Уэса. — Мы не можем круглосуточно следить за Кэлом. Дай ей шанс.

— Ни в коем случае.

К чёрту все это.

Я поднимаюсь по лестнице.

— Послушайте, я знаю, что всё вам испортила, но я дала вам шанс. Самое меньшее, что ты можешь сделать…

— Правда? Я думал, это всё фальшивка, — Уэс вздергивает бровь. В его взгляде читается насмешливый вызов.

— Я… неважно! — пытаюсь протиснуться мимо Уэса, но он отталкивает меня назад, крепко удерживая, чтобы я не упала с лестницы. — Просто дай мне его увидеть.

— Нет.

— Уэс. Я хочу помочь ему. Он такой из-за меня. Позволь мне попытаться все исправить.

Кажется, он не собирается уступать, но потом говорит:

— При одном условии.

— Каком?

— Скажи чертову правду.

У меня перехватывает дыхание.

— Ч-что?

— Скажи, что все это не было ложью.

— Серьезно? — выдавила я из себя.

Уэс пожимает плечами.

— Твой выбор, Харпер.

Я не хочу возвращаться в это место с Уэсом — постоянная борьба за власть. От осознания того, что он вернулся к этому без раздумий, у меня болит сердце, хотя в этом есть смысл. Я причинила ему боль — всем им. Неважно, что это было в отместку. Самое логичное, что он должен сделать, — это отгородиться.

Но если это то, что я должна сделать, чтобы добраться до Кэла, значит, так тому и быть.

Подняв взгляд и встретившись с жесткими тёмными глазами Уэса, я говорю:

— Это не было ложью.

Я никогда по-настоящему не признавалась себе в этом. Частично, конечно, но я всегда находила способы отрицать это. Я бредила, путала секс с любовью, прорабатывала травму, плохо соображала — что угодно, лишь бы оправдать чувства, которые я не хотела признавать.

Теперь Уэс заставляет меня. Я ожидала, что признание станет бременем, но вместо этого я чувствую себя на пятьдесят фунтов легче.

— Я не должна была влюбляться в вас троих, — продолжаю я. — Всё, чего я хотела, — это причинить вам боль. Но… все изменилось.

Всё ещё находясь у подножия лестницы, Келлан испускает долгий, звучный вздох. Я хочу повернуться, сказать ему, что я говорила серьезно, что я люблю его, но не могу заставить себя остановиться. Но меня перехватывает взгляд Уэса.

На его лице отражаются противоречивые эмоции, пока он наблюдает за мной. Его рука движется, потянувшись ко мне, но в последнюю секунду он засовывает её в карман.

— Пожалуйста, Уэс. Просто дай мне увидеть Кэла.

— Хорошо. Но не смей причинять ему боль, — говорит Уэс, его голос низкий и угрожающий.

Меня пробирает дрожь.

— Не посмею.

Глаза Уэса смягчаются, но также быстро становятся жесткими. Он хочет мне верить, но не может. Часть меня чувствует себя оправданной его болью, но в данный момент меня больше не волнует месть.

Когда Уэс отходит в сторону, я одариваю его благодарной, но неловкой улыбкой и прохожу мимо него. Я столько раз ходила по этому коридору, но здесь всё по-другому.

Внизу дом казался мне домом, но после встречи с Уэсом я чувствую себя не в своей тарелке. Как будто я незваный гость.

Неужели я только усугубляю ситуацию? Я задаюсь вопросом, открывая дверь Кэла.

В его комнате темно и царит разруха, как будто кто-то все перерыл. Нож, который он обычно держит на тумбочке, исчез.

— Кэл? — тихо говорю я, закрывая за собой дверь. Я едва могу различить его тело, свернувшееся калачиком на кровати.

— Я бы предпочел, чтобы меня не преследовали, — бормочет он.

Я не могу сдержать веселого вздоха, когда подхожу к его кровати и включаю лампу.

— Я не преследую тебя. Посмотри на меня.

Медленно Кэл переворачивается. Увидев меня, он сужает глаза.

— Привет, — шепчу я.

Но Кэл только пару раз моргает, словно думает, что я исчезну, когда его зрение прояснится. Он машет передо мной рукой, а потом наконец-то тычет в меня. Когда его палец ударяется обо что-то твердое, он поднимается.

— Телия?

— Единственная и неповторимая, — Я улыбаюсь, хотя на глаза наворачиваются слезы.

Кэл в замешательстве. Он бледнее обычного, его волосы нужно подстричь, и я не думаю, что он менял постельное белье с тех пор, как я ушла. Не говоря уже о привычной искре, которая пропала из его глаз.

— Телия.

Кэл, спотыкаясь, поднимается на ноги и обхватывает меня руками. Он прижимает меня к своей груди и зарывается лицом в мою шею, глубоко вдыхая.

— Дай мне дышать, — хриплю я, когда он только крепче прижимает меня к себе.

— Ты вернулась, — его голос срывается, когда он хватается за мои плечи, чтобы держать меня на расстоянии вытянутой руки. В одно мгновение его улыбка исчезает, и на его лице появляется сомнение.

— Подожди. Почему ты вернулась?

— Я…

Я не знаю.

Кэл отпускает меня и отходит назад.