Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна

Карелин идет к багажнику, закрывает его и садится за руль. Заводит двигатель и срывается с места, оставляя меня полулежать возле горки сырой земли.

Я провожаю машину взглядом до тех пор, пока не перестаю различать блики металла на солнце. Встаю, припомнив предостережение мамы, что на холодном сидеть опасно. И очень глупо улыбаюсь собственным мыслям. Подхватить простуду, конечно, неприятно, но вряд ли это может стать моей главной проблемой.

Итак, я в лесу. Моя сумочка осталась в машине Карелина, пакет провизии – на кладбище. От меня несет потом. Я грязная и зареванная. Единственное, что изменилось в лучшую сторону – значительно потеплело.

Это я в вакууме. Что по окружению? Дерьмо полное, вот что. Меня уже дважды чуть не убили и столько же раз похитили. Оба похитителя мертвы, один, не исключено, будет мертв дважды, а обвинят в обоих случаях меня. Доказать обратное хотя бы в одном из случаев уже не получится. Как скучно я жила раньше. Но и «весело» будет недолго.

Карелина, несмотря на то что он оттаскал меня за волосы и бросил, по-человечески жаль. Он в отчаянии, и я прекрасно понимаю его состояние. Я уже пережила нечто подобное и врагу не пожелаю лишиться ребенка. Даже если разлучит не смерть, а обстоятельства.

Размышлять продолжаю, двинувшись в ту же сторону, в которой скрылся автомобиль. Лес совсем редкий, идти, если бы не общая усталость, было бы даже приятно. А колея такая заметная, что заблудиться я не боюсь.

Так что у него случилось? Из обрывков фраз ясно, что у него пытаются отобрать дочь и украли какую-то флешку. Рискну предположить, что два этих события связаны. Возможно, на флешке была информация, которая могла бы помешать разлуке. Что еще? Во всем этом как-то замешана его бывшая жена, раз уж он обвиняет меня в сговоре с ней. И очевидно, он сам подстроил собственную смерть. И это пока самое любопытное.

Зачем ему это? Первое, что приходит в голову – чтобы выжить. Не слишком-то в это поверили, учитывая, как мы уехали с кладбища. Хотя… кто сказал, что пришли именно за ним? Там похоронены мои близкие, не его. И это меня гнали ночью по шоссе. Машина другая, да, но пока все слишком запутано, чтобы делать однозначные выводы.

Еще интересный факт – его абсолютная убежденность в моей причастности. Записи с камер в отеле, святая вера криминалистам, задействованным в расследовании его «смерти». Кажется, он неплохо знает их. Даже доверяет. Ну и понятно, что убедить следствие, что мертв, будучи живым, не сможет даже фокусник с мировым именем. Значит, они все в деле. Они все ему помогают. А единственный шанс выжить для меня, как ни прискорбно, сесть. И надеяться, что он все-таки найдет, что ищет, решит свои проблемы и воскреснет. Тогда и только тогда я смогу вернуть свою жизнь.

К шоссе выхожу довольно быстро. Машины проносятся на огромной скорости, а голосовать у дороги откровенно страшно, но выбора нет: пешком я точно не дойду.

Вижу приближающуюся фуру и выставляю руку вбок. Автомобили проезжает мимо, не сбавляя скорости, но я не отчаиваюсь и, по-честному, даже немного радуюсь. От мысли, что придется сесть в машину к незнакомцу, ощутимо потряхивает. Что там ему в голову придет? Одинокая молодая девушка в неприглядном виде. Без денег и документов. А платить чем?

Я пропускаю несколько машин, делая вид, что прогуливаюсь. Справляюсь с волнением и, когда вижу очередную фуру, поднимаю руку. Не знаю почему, но к дальнобойщикам больше доверия. Люди на работе, а значит, возможностей (да и наверняка желания) совершить какую-нибудь глупость гораздо меньше. Да и не заедешь на такой махине в лесок, подальше от людских глаз.

Где-то на пятой мне везет. Причем, несказанно. Машина тормозит в десятке метров от меня и включает аварийные огни. Я подбегаю, кое-как взбираюсь по ступенькам и вижу за рулем миниатюрную блондинку с задорным хвостиком на макушке. Ненадолго впадаю в ступор, а когда распахиваю дверцу, она досадливо морщится и говорит неожиданно низким голосом:

– Черт, подруга, что с тобой случилось?

– Вам лучше не знать… – бормочу я и поджимаю губы. – Подбросите поближе к городу? Денег нет.

– Конечно, забирайся! – она приветливо машет мне рукой, а я чуть не плачу от благодарности. – Куда тебе?

– В Следственное Управление, – говорю я решительно. – Ну или хотя бы до города, – теперь мямлю, сообразив, как нелепа моя просьба.

– Управление, говоришь… – задумчиво бормочет девушка и стальная махина под ее управлением неохотно трогается. – По какому району?

– Да центральный, чего уж. – Я пожимаю плечами и невольно облизываюсь на бутылку воды, лежащую на сиденье рядом. – Извините, можно попить? Как-нибудь из ладошки. Я аккуратно, обещаю…

Сердобольная девушка, зовут которую Марина, разрешает пить из горла, обращаться на «ты» и съесть ее бутерброды с подтаявшим сыром на куске вареной колбасы. Я в благодарность развлекаю ее историей о шизанутом бывшем, от которого еле унесла ноги. Рассказываю о ее храбрых коллегах, выручивших меня ночью, и всю дорогу до города мы обсуждаем незавидную женскую долю. Когда прощаемся, она пишет на бумажке свой номер, крестит и сажает в такси, которое вызвала со своего телефона.

Через сорок минут я прохожу в здание Следственного Управления. Ловлю косые взгляды, сощуриваюсь и прямым ходом следую к первому же, кого вижу в форме.

– Я – главный подозреваемый по делу об убийстве Карелина, – сообщаю я просто. – Хочу написать признание.

Мужчина недоверчиво сужает глаза и заметно принюхивается. Затем молча достает из кармана телефон, не сводя с меня взгляда, и начинает копаться в нем, а на мое плечо вдруг опускается тяжелая рука. Я дергаюсь в сторону, а чьи-то пальцы больно вонзаются в кожу.

Первая реакция – бежать. Мой пульс взлетает до небес, а сердце в моменте будто взрывается. Кровь приливает к ногам и, очевидно, отливает от головы, которую от испуга я даже не поворачиваю.

– Она пошутила, – со смешком говорит незнакомец. – Котенок, почему ты в таком виде?

– Шутница, – недовольно бурчит мужчина в форме, к которому я подошла. Мажет по мне сердитым взглядом, прячет телефон в карман и, кивнув тому, который удерживает меня, отходит.

– Пойдем-ка, – шипит мне оставшийся. Разворачивает обратно к входным дверям и принуждает двигаться в нужном ему направлении.

Иду, как овца на закланье. И посмотреть, кто там, страшно, и это его «котенок» сбивает с толку. Когда выходим на улицу и покидаем обнесенную забором и кажущуюся спасительной территорию следственного начинаю паниковать. Я заставляю себя повернуть голову, и вся обмякаю.

Во-первых, этот мужчина тоже в форме. Есть как минимум один свидетель, видевший нас вместе, плюс камеры, а значит, он точно меня не убьет. Во-вторых, он тот, с кем я хотела пообщаться еще утром. И тот, кому я хотела покаяться в грехах, чтобы получить хотя бы еду и кров на неопределенный срок. Он – тот самый брат Тихона.

Родство буквально бросается в глаза: они с Тихоном здорово похожи. Овальная форма лица с четко очерченными скулами. Губы красивые, с выразительным контуром. Густые, немного изогнутые брови, открытый взгляд. Глаза только голубые, у Тихона какие-то болотные.

– Лапуля, в тюрьму захотела? – почти пропевает мужчина, затолкав меня на заднее сиденье стоящего неподалеку от управления автомобиля и сев рядом.

– В общем, да, – отвечаю я честно.

– Болеешь? – он огорченно упускает уголки губ, иронизируя на каком-то совершенно новом для меня уровне. Клянусь, если бы не контекст, я бы поверила в его искренние переживания касаемо моего физического состояния. Но речь явно о душевном.

– А какой вы мне выбор оставили? – немного округляю я глаза.

– Ты лишаешь себя последнего.

– Вы разберетесь со всем, Тихон чудесным образом воскреснет, и с меня снимут обвинения, – упрямо талдычу я свое.

– Дура, – брякает он беззлобно. – Он бы мог воскреснуть, только вернув флешку. Ты самой себе подставила подножку.

– Сами вы два дурака, – огрызаюсь я и смотрю на него волком. – Ладно он, кровь кипит от перспектив, но ты-то! А еще криминалист, – кривлю я губы и демонстративно отворачиваюсь.