Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна

– Следователь, – поправляет он.

– Тем более, – откровенно язвлю я. – Не я это. Не. Я, – вдалбливаю я, снова повернувшись к нему. Второй Карелин закатывает глаза, а я продолжаю настаивать: – Не я. Не я, не я, не я, не я, не… – Мужчина закрывает мне рот ладонью и сурово сдвигает брови. – Вы что-то упустили, – мычу я ему в руку, но получается вполне разборчиво. Освобождаю свой рот, надавив на кисть мужчины и говорю с жаром: – Я хочу помочь. Это в моих интересах. И я точно знаю, что ничего не крала. Прошу, дай мне посмотреть те видео с камер, должно быть что-то еще. Обязано, понимаешь?

– А ты настырная, – говорит он немного удивленно. – И добралась быстро.

– Тихон был джентльменом и не вырубил меня лопатой, прежде чем уехать. – Мужчина с трудом давит улыбку и немного склоняет голову. – Ну что вы потеряете, если я их просмотрю? – негодующе всплескиваю я руками.

– В общем-то, ничего, – бормочет он задумчиво. Пока он размышляет, не свожу с него полного надежды взгляда. – Жди тут, – все, что он говорит, прежде чем выйти.

Уходит он минут на двадцать, за которые я успеваю облазить все кармашки в поисках хоть чего-нибудь съестного. Два бутерброда – это прекрасно, но в пустой желудок они провалились со свистом и только раздразнили обитающее там чудовище. Теперь оно громко требует добавки, но, увы, так ничего и не получает.

Мужчина возвращается с папкой, садится за руль и бросает ее на соседнее кресло. Заводит двигатель, пристегивается и трогается.

– Куда мы? – спрашиваю я негромко.

– В СИЗО, – отвечает он просто, а я разочарованно цокаю языком и откидываюсь спиной на сиденье. – Что? – хмыкает он. – Ты ж за этим и пришла.

– Я думала, ты мудрее, – бурчу я себе под нос.

Второй Карелин тихо смеется.

– Я зайду один, – поясняет он уже без подколов. – Займу очередь на аудиенцию с заключенным, выйду покурить и можно не возвращаться. Надо же было как-то с работы слиться.

– Почему можно не возвращаться?

– Потому что, чтобы попасть к кому-то, нужно приезжать с утра. К вечеру, если повезет, дойдет очередь. А в обед, – он фыркает и беспечно взмахивает рукой. – Без шансов.

Потом он протягивает мне свой телефон через плечо. Я забираю его, вижу на экране нас с Тихоном в черно-белом цвете и несколько секунд грустно смотрю на горячий кадр с поцелуем.

Так тоскливо вдруг становится. Тело-то еще помнит. Каждое нервное окончание помнит взрыв в груди, разрушивший стены приличий. Стало вдруг плевать, что мы незнакомы. Что не увидимся больше, как тогда казалось. Я просто чудовищно сильно захотела этого мужчину. Побыть с ним хоть сколько-нибудь. Утащить в свою унылую серую жизнь хотя бы воспоминания о том, какой может быть не обремененная лишними мыслями близость.

Стоило мне только раз побыть плохой…

– Ты реветь будешь или смотреть? – со смешком говорит второй Карелин.

Я вздрагиваю от неожиданности, вытираю слезы, которые даже не замечала, и решительно нажимаю на плей.

Глава 5

– Что думаешь? – слышу голос второго Карелина.

Машина остановилась с минуту назад, он вышел, оставив дверцу немного приоткрытой, но я продолжаю смотреть видео, не поднимая глаз. Осталось совсем немного, а куда он меня привез – вопрос, в сложившейся ситуации, второстепенный.

– А черт знает, – задумчиво отвечает ему Тихон, а мое сердце вдруг начинает биться чаще. – До сих пор смотрит видео с камер?

– Вся там. Я просматривал их трижды, Тих. Никто к номеру даже не подходил. Не знаю, на что она рассчитывает.

– Запудрить нам мозги?

– Вариант, конечно, но… Ты только глянь на нее. Лапушка.

– Лапушка, – соглашается Тихон как-то отрешенно.

– Горячая?

– Так я тебе и сказал.

– Тихони всегда самые горячие, – хмыкает второй Карелин, а я стыдливо прикрываю часть лица ладонью, делая вид, что тру глаз.

Я досматриваю последнюю минуту и перематываю на момент, который показался интересным. Потом поднимаю взгляд и обнаруживаю себя у небольшого бревенчатого домика, окруженного типичным деревенским пейзажем. Выхожу из машины и подхожу к стоящим в паре метров от нее мужчинам.

– Ну что, лапуля? – подкатывает ко мне второй Карелин, нагло закинув руку на плечо. – Чем порадуешь?

– Может, и ничем, – бурчу я и поднимаю руку с телефоном. – Разблокируй, пожалуйста. – Мужчины обмениваются удивленными взглядами, Тихон встает рядом со мной, невзначай скидывая руку брата с моего плеча, а я запускаю видео. – Вот, – тыкаю я пальцем в экран.

Из номера напротив того, который занимали мы с Тихоном, выходит блондинка. Вульгарно поправляет грудь, идет по коридору модельной походкой, а потом от испуга дергается. В кадре появляется сначала тележка, а вслед за ней и горничная, выходящая из номера, соседнего с тем, в котором были мы. Женщины обмениваются скупыми улыбками и вскоре вместе входят в лифт.

Я останавливаю видео и смотрю на каждого по очереди. Братья переглядываются между собой и выглядят, мягко говоря, разочарованными.

– Горничная же! – восклицаю я с круглыми от нервного возбуждения глазами. – Она не входила! То есть, входила, но еще до того, как мы поднялись на этаж. Она провела в номере всю ночь. Это же странно, разве нет?

– Это странно, – грохочет Тихон, строго глядя на брата. – Особенно, если она поднялась после того, как я повысил класс номера, Мирон.

– Проморгал, – огорченно морщится Мирон. Делает несколько шагов в сторону, потом идет обратно, смотрит куда-то мимо нас и размышляет вслух: – А говорить может о разном. Первое, самое вкусное. Лапулю за кудряшки ты оттаскал напрасно. Кстати, почему она кудрявая? – спрашивает он у Тихона и хитро сощуривается. – Она разве была кудрявой?

– На это ты внимание обратил. – Тихон скрещивает руки на груди, а его брат флегматично ведет плечом:

– В копилку женского коварства.

– Прекрасно, – закатываю глаза я. – Виновна, потому что накануне сделала укладку. Ты точно следователь?

– Точно, – хитро улыбается Мирон, а потом и вовсе подмигивает мне.

Я недоуменно подаюсь назад и хлопаю ресницами.

– Мирон, соберись, – осаживает брата Тихон.

– Я собран, – мгновенно посерьезнев, отвечает Мирон.

– Тихо-мирно… – бормочу я себе под нос. – А с юморком у вас предки.

– У бати похоронное бюро, – отмахивается от моей ремарки Мирон, а мое лицо вытягивается. Он смотрит на меня пару секунд и коротко гогочет. – Обожаю этот момент.

– Мирон! – повышает голос Тихон.

– Лапуля не при делах, между номерами есть дверь, – проговаривает Мирон быстро. – Замаскированная подо что-то, раз уж ты ее не заметил, – ненавязчиво бросает он камешек в огород брата, а Тихон в раздражении смыкает зубы, играя желваками. – Вариант два. Дверь все еще есть, но девчонки работали в паре. Заходила горничная в номер или нет – большой вопрос. Вариант три. Горничная воспользовалась пустующим номером в личных не преступных целях. Или ублажала гостя. Есть в этом случае дверь или нет – плевать.

– Пока логично, – соглашается Тихон, степенно кивнув.

– Теперь о том, что можно проверить, не посвящая следователя по делу, – деловито продолжает Мирон. – Наличие двери. И то при условии, что нужный номер свободен. Ну и потыкать в сотрудников стоп-кадром, на котором видно лицо горничной. Но что-то мне подсказывает, она там не работает. Форма размера на два больше, обувь на каблуке, – перечисляет он и кривит губы.

– А почему нельзя посвящать следователя по делу? – спрашиваю я наивно и зябко веду плечами, отреагировав на порыв ветра. – Потому что есть варианты два и три, и вы не хотите смещать фокус следствия с меня на неизвестную? – догадываюсь сама.

– Не поэтому, – говорит Тихон, подойдя ко мне почти вплотную и заслонив собой от ветра. – Под раздачу в этом смысле ты попала случайно. Флешки нет, а значит, велика вероятность, что до дома я уже не доеду. Пришлось умереть, чтобы не умереть. И чтобы достать видео с камер.

– Тогда почему? – не унимаюсь я. Обнимаю себя за плечи и топчусь на месте в ожидании ответа.