Любовница - от слова «любовь» (СИ) - Токарева Алена

— Ты о ком? — смутилась Алла.

— О тебе, конечно, — объяснил Денис. — Маленький испуганный воробушек…

Алла не знала, обижаться ей или радоваться.

— Скажешь тоже… — она не представляла, куда деваться от смущения.

— Слушай, а чего ты такая маленькая? — уже в открытую хохотнул парень. — Родители материала пожалели?

Алла молчала, смутно ощущая, что тот над ней потешается. Как-то не тянула их встреча на свидание, о котором она мечтала.

— Кстати, о родителях… — сменил тему Денис. — У тебя ведь отец — популярный рок-музыкант?

— Да… — насторожилась Алла. — А что?

«При чём тут мой отец?» — мелькнула у неё мысль.

Глава 7

Глава 7

Матвей

«И зачем только я на это пошла? — в который раз спрашивала себя Валерия Андреевна, переваливаясь с боку на бок, словно утка. — Бегала бы сейчас на работу, тонкая и звонкая, и всё бы шло, как всегда… А теперь неизвестно, что будет…»

Леру как-то не вдохновляло то, что в ней зреет новая жизнь, и что скоро родится сын (УЗИ уже подтвердило!) — её плоть и кровь. Она прислушивалась к себе, но не чувствовала по этому поводу никакой радости. Может, обрадуется потом, когда малыш появится на свет, и она возьмёт его на руки? Ведь Надежда говорила, что с ней самой так и случилось — словно в один момент перевернулся мир.

Роды были тяжёлыми, как будто сама природа Валерии Андреевны сопротивлялась её затее. Она долго мучилась — врачи уже даже хотели делать кесарево сечение — но, наконец, разродилась сама. И когда ей на грудь положили младенца, она… опять ничего не почувствовала. Лишь раздражение оттого, что он стал причиной её многомесячных мытарств.

— Ах какой хорошенький мальчик! — заворковала акушерка над новорожденным. — Мамочка, посмотрите!

Валерия Андреевна скосила глаза и увидела красное сморщенное личико малыша, который разевал беззубый ротик и вот-вот готовился заплакать.

— Что же в нём «хорошенького»? — с недоумением спросила она, разглядывая новорожденного сына. — Унесите его, я устала…

Тут же закрыла глаза и провалилась в сон.

Первый месяц Валерия Андреевна, скрепя сердце, сидела дома, тем более что и сама плохо себя чувствовала. Нет, она не ухаживала за младенцем, а только следила за тем, чтобы это исправно выполняла няня. Кстати, их было две, и они сменяли друг друга. Готовил пищу повар, все прочие дела в доме выполняла приходящая помощница по хозяйству. Собственно, у Валерии Андреевны так было заведено всегда — обеспеченная успешная бизнесвумен не стала бы тратить время и силы на подобную рутину. И теперь функция новоиспечённой матери заключалась лишь в том, чтобы вовремя дать грудь ребёнку, которого приносила ей няня. Но и это занятие вскоре стало ужасно раздражать Валерию Андреевну — сидя дома, она изнывала от скуки и однообразия.

Бесконечные кормления и сцеживания были сплошным кошмаром! «Я похожа на дойную корову, у которой единственная задача — вовремя давать молоко, — с неприязнью думала она, видя, как на домашней блузке расползаются молочные круги. — И это называют радостями материнства? Да на фиг они мне сдались!»

В детскую почти не заходила, довольствуясь докладами нянь и общением с сыном во время кормлений.

— Надь, как там у вас дела? — звонила она на работу своей помощнице.

И слушала отчёты Надежды с неподдельным интересом. Вот тут Валерия Андреевна была в своей стихии, а созданная ей компания воспринималась как любимое детище, о жизни которого она неустанно пеклась.

— А как мой будущий крестник? — в свою очередь спрашивала помощница.

Они с Валерией Андреевной уже договорились, что ребёнка, когда тот чуть подрастёт, надо будет крестить, а крёстной матерью, конечно, станет Надежда.

— Да нормально… — тусклым голосом сообщала новоиспечённая мать. При этом её настроение заметно падало. — Что ему сделается? Ест, спит и пачкает подгузники… Всё одно и то же…

— А ты как думала? — посмеивалась Надежда. — Что он родится и сразу пойдёт на работу? Терпение! Дети быстро растут — скоро малыш станет совсем другим…

— Да нет у меня больше никакого терпения! — взрывалась Валерия Андреевна. — Сижу тут, как в тюрьме, и ни конца этому ни края… Вот, сама пока еле ползаю, а то наведалась бы к вам — хоть глотнула свежего воздуха…

— А ты больше гуляй — какие проблемы? — недоумевала Надежда, понявшая её буквально. — У тебя же большая территория! И, кстати, ребёнку это тоже полезно…

— Да я не о том… — досадливо поморщилась Валерия Андреевна. — Гулять-то можно, но что толку? Меня на работу тянет, аж руки чешутся…

«Во даёт Лерка! — подумала Надежда. — О ребёнке ни слова, как будто он для неё лишь досадная помеха… И всё на работу рвётся… Может, зря я её уговорила оставить малыша? Похоже, мать из неё никакая… Бедный Матвейка!»

Вскоре у Валерии Андреевны начался мастит. С одной стороны, это, конечно, было, плохо, но, с другой, тут для неё имелся и несомненный плюс — врач запретил ей кормить ребёнка, а, значит, она могла облегчённо вздохнуть и уже не заморачиваться с этими бесконечными сцеживаниями. Матвея перевели на искусственное вскармливание, и Валерия Андреевна теперь могла уезжать из дома. Молоко у неё быстро пошло на убыль, а потом и вовсе пропало, чему она несказанно обрадовалась. Немного оправившись от своих заморочек, Валерия Андреевна, наконец-то, смогла вернуться к привычной жизни.

Матвея полностью «повесила» на нянь, а сама вышла на работу, как будто в её жизни ничто не изменилось.

— Тебе Матвейка совсем безразличен? — в минуту откровения с грустью спросила Надежда.

— С чего это ты взяла? — разобиделась Валерия Андреевна. — И как можешь такое говорить?

«Да вижу я, вижу… — подумала Надежда и тут же прикусила язык. — Тяжёлый случай… Вот уж не думала, что Лерка окажется такой…»

— Прости… — спохватилась она. — Болтаю невесть что… Не бери в голову…

В конце концов, у Леры своя жизнь, а у неё, Надежды, своя. И провоцировать сложности в её планы не входило. А то с Лерки станется — закрутит гайки, и Надежде придётся туго.

Месяц покатил за месяцем, год за годом. Матвей рос, но всё на чужих руках, хотя и жил с матерью в одном доме. Мальчик не видел ничего другого, поэтому думал, что так и должно быть. Холод в отношениях воспринимался им как норма. Он привык скрывать свои чувства, боялся душевной привязанности к кому-либо, особенно к женщинам, ведь те легко могли его отвергнуть или просто держать на расстоянии, не подпуская близко. А уж что такое мужчина в семье он вообще не представлял. Мать так и не дала ему внятного объяснения насчёт того, кто его отец, и где он находится. Всякий раз этот вопрос вызывал у неё раздражение, и мальчик перестал интересоваться.

Единственный, кого он любил, и кто любил его, был пёс по кличке Марс — обыкновенная дворняжка, которую ещё щенком он подобрал на улице. В тот день они с няней вышли за ворота и решили прогуляться по посёлку, как вдруг откуда ни возьмись к ним подбежал весёлый щенок и прямиком направился к Матвею.

— Не трогай его, Матвейка! — испуганно замахала руками няня. — Он какой-то беспородный и, похоже, ничей… А вдруг у него лишай?

Но маленький Матвей ничуть не испугался и протянул щенку руку, а тот её облизал.

— Фу, фу, пошёл вон! — всполошилась няня и стала отгонять щенка.

— Не надо! — попросил Матвей. — Он добрый! Пусть идёт с нами.

Щенок и, правда, вёл себя дружелюбно и всё норовил лизнуть мальчику руку.

— А давайте его возьмём домой! — вдруг предложил Матвей.

— Ни в коем случае! — воскликнула няня. — Валерия Андреевна будет очень недовольна…

— Почему? — удивился Матвей.

Он видел мать, как говорится, по большим праздникам, и ему казалось, что она, вообще, не заметит присутствия в его жизни какого-то там щенка.

— Понимаешь, это дворняжка — беспородный пёс с улицы… — терпеливо стала объяснять няня. — К тому же неизвестно, здоров ли он…

— А что, разве порода собаки так важна? — удивился мальчик.