– А я? Я не на кону? – её голос дрожит. – Или мне снова сидеть рядом как помощница, пока все будут думать, что твоя настоящая женщина это она?
Я подхожу к ней медленно. Осторожно. Как к дикому зверю, который вот-вот сорвётся с цепи. Она стоит у макета, руки сцеплены, глаза смотрят куда-то в пол. Такую Алесю я вижу редко. Не дерзкую, не раскованную, а ранимую. Обнажённую душой.
Я подхожу ближе и обнимаю её сзади, аккуратно, без нажима. Чувствую, как она сперва напрягается, но не отстраняется. Я прячу лицо в её волосах, вдыхаю запах.
– Алесь, – шепчу в самый изгиб её шеи. – Один вечер. Всего один. Потом всё будет по-настоящему.
Она не отвечает. Я обнимаю крепче.
– Я поговорю с Надей. Она будет просто… Тенью. Скажет дежурную фразу и уйдёт, а ты останешься. Все увидят это. Ты центр моего мира, ясно?
Наконец Алеся медленно оборачивается. Её взгляд смягчается, но в нём ещё прослеживается недоверие.
– Ты точно… Не передумаешь?
– Нет, – я качаю головой. – Всё решено. Ты моя женщина. И всё остальное… Это просто переходный этап. Мы пройдём его. Вместе.
Я глажу её по волосам, по щеке. Она наконец позволяет себе опереться лбом мне в грудь.
– Ладно… – тихо говорит она. – Но только потому, что я…
– Я знаю, – перебиваю я. – Я тоже.
Я закрываю глаза, крепче прижимаю её к себе. И в глубине себя понимаю: завтра, на том ужине, начнётся новая глава.
Старое уйдёт.
Надя уйдёт.
Алеся останется.
Навсегда.
Глава 14
Надя
Я сижу в кухне, прислонившись спиной к стене.
Воздух тяжёлый, пахнет тишиной и пережитым. Плакать больше не хочется. А в груди осталась лишь звенящая пустота.
Я поднимаюсь медленно, как человек после тяжёлой болезни. Подхожу к кладовке, достаю мусорные мешки. Чёрные, плотные. Такие, в которые обычно выбрасывают обрывки старых жизней. И коробки. Большие, картонные. Из-под вещей, что мы когда-то берегли.
Теперь же я не хочу, чтобы от них осталась даже пыль.
Поднимаюсь наверх. В спальню. Открываю шкаф.
На первой полке расположились его галстуки. Сложенные идеально. По цветам, по рисункам. Большую часть из них, я выбирала ему сама. С любовью.
Я беру их и без колебаний, и с ненавистью бросаю в мусорный мешок. Бросаю быстро, порывисто. Даже не смотрю на узоры. Все туда!
Открываю следующую дверцу.
Здесь уже ровными рядовыми расположились его рубашки. Особенно меня интересует одна. Голубая, в которой он вчера поцеловал её.
Бросаю её в мешок с особой силой, будто ударяю прошлое кулаком. Запах его парфюма шлейфом тянется за тканью, и меня мутит.
Нет.
Всё.
До свидания.
Я подхожу к его тумбочке. Записная книжка с пометками по проекту.
Туда же. В мусор!
– Предатель, – шепчу я, едва касаясь стеллажа с его книгами.
Он всегда оставлял их повсюду: на подоконнике, на стуле, на лестнице. Теперь они летят одна за другой в мешок. Том за томом. Ярость нарастает.
Я стою посреди комнаты, с руками по локоть в пыли, в старой футболке, прилипшей к телу от пота.
Сначала я просто хотела выкинуть его рубашки. Но сейчас уже не могу остановиться. Каждый предмет в доме будто кричит его имя. Ядовито выплевывает по слогам то, что он говорил мне уходя.
Я кидаю в мешки галстуки, книги, стопки чертежей, его дурацкую любимую чашку с треснутой ручкой, которую он никогда не разрешал выбросить. И с каждым новым движением… я будто вытаскиваю из себя осколки.
Мне не хочется просто убрать их с глаз, мне хочется, чтобы они исчезли. Вместе с воспоминаниями о нем.
Я почти бешеная, с остекленевшим взглядом, вытаскиваю мешки к входной двери.
Один, второй, третий.
Картонная коробка с его книгами рвётся, и томик «Проектирование городов будущего» падает на пол. Я поднимаю, швыряю обратно с таким размахом, будто швыряю самого его.
– Убирайся, – говорю вслух, хрипло, – убирайся из моей жизни.
Я открываю дверь. Ветер врывается в дом. Такое чувство, будто он хочет выдуть из него всё, что застоялось. Я выношу мешки на крыльцо. Ставлю аккуратно. Один за другим. Как подарок.
Забери. И больше не возвращайся.
Сердце в груди стучит гулко. Я выставляю за порог последний пакет и медленно сползаю на пол, осознавая сколько сил я потратила на то, чтобы очистить этот дом от его присутствия. Руки гудят от усталости, пальцы в пыли и порезе, кровь подсохла у ногтя.
Я выдохлась. В прямом и переносном смысле. Ни слёз, ни слов. Лишь усталое, тяжёлое молчание.
И вдруг эту звенящую тишину разрушает внезапный щелчок замка.
Я вздрагиваю, резко поднимаю голову, отползая от входа. Дверь медленно открывается и на пороге появляется Ильдар.
Он стоит ровно. Невозмутимо, впрочем, как и обычно. Лицо чуть бледное, взгляд перескакивает с мешком на коробки. Он в шоке. И не скрывает этого.
– Что… это? – выдавливает он, не заходя дальше.
– Это твои вещи, – спокойно, даже удивлённо, отвечаю я. – А ты что здесь забыл? Ушёл, так уходи. Я думала, ты теперь у своей музы ночуешь.
Он делает шаг вперёд. Потом ещё один.
Осторожно, как будто боится, что я в него чем-то кину.
– Надя, – говорит он уже тише, – нам нужно поговорить. Серьёзно.
– О чём? – я встаю, опираясь о стену. – Всё уже сказано. Ты сам мне об этом напомнил утром. Ты уходишь. Оставляешь мне дом, а себе забираешь молодость, вдохновение, или что ты там еще говорил…
Он отводит взгляд.
Молчит. А я тут же понимаю, что явился он не просто так. Ильдару что-то надо.
– Ну так зачем ты пришел? – произношу я. – Говори. Только быстро. У меня мешки с твоими манатками. Хочу выставить их за ворота до вечера, пока мусорка не приехала.
Он морщится, будто от удара. Видно, что слова про мусор его задевают.
Ну и пусть! Пусть чувствует. Пусть хоть немного осознает, каково это, когда тебя выкидывают из жизни, как старую ненужную вещь.
– Надя… – он делает паузу. – Это… касается не только нас.
И тут у меня внутри всё замирает. Что ещё? Что может быть хуже предательства, чем эта затянувшаяся агония?
Но я стою. Я не плачу. Я даже не дрожу. Сейчас я ледяная оболочка той, кто вчера ещё не знала, как дышать без него.
– Говори, – повторяю. – Или уходи.
Глава 15
– Мне нужно, чтобы ты пошла со мной на ужин с мэром, – говорит он наконец.
Спокойно, почти официальным тоном, как будто я его подчинённая.
Я моргаю. Ощущение, будто меня окатили ледяной водой.
– Ты издеваешься? – голос мой звучит на удивление тихо, но в нём звенит сталь. – Веди свою Алесю. Покажите мэру, как у вас всё прекрасно. Можешь прихватить букет и шампанское. А я, прости, – больше в этом не участвую.
Я поворачиваюсь, будто собираюсь уйти обратно вглубь дома, но он делает шаг за мной.
– Надя, подожди. Это же просто формальность. Я обещаю, что после этого ты меня больше не увидишь, но сейчас я не хочу устраивать сцены разборок перед главой города. Мне нужна моя жена и доказательство стабильного партнерства.
– Я не твоя жена, – оборачиваюсь я резко. – Юридически – пока да. Но морально ты нас уничтожил. И партнёрство тоже. Хочешь карьеру с Алесей, так строй её с ней. Что ты тянешь меня за собой? Зачем тебе я?
Он вздыхает, сцепляет пальцы, как будто не знает, как объяснить. Но он всегда знал. Он просто привык, что я соглашусь.
– Надя, ты умная женщина, – говорит он чуть мягче, – пойми, сейчас не время для скандалов. Ужин с мэром – это важный шаг для проекта. Он консервативен. Он хочет видеть «семью». А Алеся – он запинается, – она слишком молода для этих формальностей. Ты должна просто… побыть рядом. Улыбнуться. Сказать пару слов. Поддержать.
Я чувствую, как злость снова начинает закипать внутри. Он называет это «поддержкой». А я – унижением. Очередной попыткой использовать меня, как удобную маску для его новой жизни.
