Теперь ты моя - Бриджес Морган

Харпер прислоняет метлу к прилавку, на ее лбу выступает пот.

– Я убрала все, насколько это возможно, не задевая Калисту, – она улыбается мне, но ее губы дрожат. Когда я выдавливаю улыбку ей в ответ, она вытирает слезы с глаз.

Я пугаюсь от того, что кто-то колотит в дверь. Себастиан хмурится, а Харпер бросается к выходу, чтобы впустить Хейдена. Через витрину я вижу, как он врывается в кафе и ошарашенно распахивает глаза, когда видит масштабы бедствия.

– Калиста?!

У меня сжимается сердце, когда я слышу его голос. Отчаянный и яростный. Я одними губами произношу его имя, не в силах нащупать свой голос.

В несколько шагов Хейден огибает прилавок с непроницаемым лицом. Но его волосы взъерошены, а костюм помялся. Он бежал сюда?

Я смотрю на него, замечая его отсутствующее выражение лица и то, как он сжимает и разжимает кулаки, как будто не хочет дотрагиваться до меня. Может, Хейден и подбежал ко мне, но он здесь не для того, чтобы утешить меня.

– Какого хрена тут произошло? – спрашивает он.

Вдалеке звучит нарастающий с каждой секундой вой сирен, но все, что слышу я, – это гнев Хейдена. Он разозлился, потому что я оторвала его от работы? Учитывая, как сильно этот мужчина хочет обладать мной, он может быть в ярости из-за того, что я сломала его любимую игрушку.

Себя.

Себастиан поднимает спокойный взгляд на Хейдена.

– Мистер Беннетт, у нее случилась паническая атака, и она упала в обморок. Насколько я вижу, у нее нет сотрясения.

– А кровь? – спрашивает Хейден.

– Это, должно быть, порезы от разбитого стекла. Я не двигал ее, чтобы точно определить глубину порезов. Но думаю, что они поверхностные. – Когда Хейден подходит ближе, Себастиан поднимает руку: – Мистер Беннетт, пожалуйста, не подходите. «Скорая» вот-вот приедет.

Все тело Хейдена напрягается.

– Не забывай, на кого ты работаешь.

– Помню, поэтому забочусь о ней.

Я вздрагиваю от взгляда, которым Хейден окинул его. Себастиан просто ждет, не меняя своего решения, пока в кафе не врываются парамедики. Как только они появляются, Харпер, Алекс и Себастиан отступают в сторону, не сводя с меня глаз. Хейден не шевелится. Он просто смотрит на медицинских работников, словно бросая им вызов.

Они начинают осматривать меня, задают мне кучу вопросов, на которые я отвечаю с трудом, продираясь сквозь боль и шок. Хейден остается рядом. И мне было бы легче от этого, если бы он не выглядел так, словно готов выплеснуть свой гнев на кого-то.

Я стискиваю зубы, когда меня перекатывают на бок и боль пронзает плечо. В этом положении я теперь вижу кровь, собравшуюся подо мной, пока я лежала на полу. К горлу подкатывает тошнота, желудок сжимается, когда я борюсь с рвотными позывами.

И уже второй раз за день у меня темнеет в глазах.

Мерный звук просачивается в мое сознание, пробуждая меня.

Я сжимаю зубы от раздражения, готовая разнести свой будильник, чтобы он заткнулся, но голос Хейдена удерживает меня.

– Жозефина, освободи мое расписание до конца дня, – сделав паузу, он продолжает: – Да, с Калистой все нормально, но я не оставлю ее одну до завтрашнего заседания суда.

Я украдкой смотрю на него из-под ресниц, стараясь не выдавать, что я подслушиваю. Этот мужчина чрезвычайно честен – больше, чем мне бы хотелось в сложившейся ситуации, – но мне он не всегда говорит то, что я так отчаянно хочу от него услышать. Теперь я понимаю, насколько он обеспокоен моим состоянием. Учитывая, что он не проявил ни капли нежности по отношению ко мне с того момента, как вошел в «Сахарный кубик», это неплохой сдвиг.

– Я буду в офисе завтра утром, чтобы подготовиться к делу Монро, – говорит он. – А после него я возьму срочный отпуск. Сделай так, чтобы все бумаги для этого были на столе у Питера уже сегодня.

В голове все еще скапливается туман, а все конечности кажутся тяжелыми, поэтому мне несложно сохранять спокойное выражение лица, но при других обстоятельствах мое любопытство уже взяло бы верх. Срочный отпуск? Я не так сильно пострадала, чтобы ему нужно было уходить в отпуск. В чем же тогда дело? Может, кто-то из близких Хейдена попал в беду? Он не упоминал, что у него есть братья или сестры, но это не значит, что их нет.

Я столько всего не знаю об этом мужчине. И хотя информация о прошлом другого человека не обязательное условие для того, чтобы он стал тебе небезразличен, она может помочь, когда размышляешь, стоит ли связывать с этим человеком свое будущее. Я еще не решила, что делать с Хейденом, но я точно знаю, что он намерен удержать меня.

Я вдыхаю медленно, чтобы не привлекать к себе внимания, и стерильный запах больницы щекочет мне ноздри. Темноту в палате рассеивает только свет, который пробивается сквозь щели задернутых плотных штор, и неоновое мерцание лампочек аппарата рядом с моей койкой. А присутствие Хейдена нависает надо мной, словно тень, готовая поглотить меня.

Он заканчивает разговор с секретарем и набирает другой номер. После двух гудков кто-то берет трубку. Я не слышу, что говорит мужчина на другом конце провода, но его голос звучит молодо, легко и беззаботно. А вот голос Хейдена, мрачный и упавший, – полная противоположность.

– Зак, мне нужно, чтобы ты кое-что проверил сейчас же. Калиста сегодня на работе получила посылку, которая сработала, как спусковой крючок. Я хочу узнать, кто и зачем отправил ее. Внутри было какое-то зашифрованное послание и нижнее белье. Я уже все тебе выслал. Курьер будет у тебя в течение часа, – Хейден проводит рукой по своим и без того растрепанным волосам. – Я еще не спрашивал ее, но когда спрошу, сразу позвоню тебе. Она спит, так что мне нужно подождать, – он бросает на меня взгляд, и я ясно вижу, в каком он смятении. – А пока просмотри записи из «Сахарного кубика», отследи курьера и покопайся еще, чтобы найти зацепку о том, кто стоит за всем этим. Пересмотри всю имеющуюся у нас информацию о ее отце, может, там найдется что-то связанное с этим. Мне плевать, чем ты там занят. Это дело у тебя единственное в приоритете.

Хейден прячет телефон в карман и закрывает глаза, его челюсть напряжена, а руки стиснуты в кулаки. Как бы мне ни хотелось позвать его, я не могу. От одного только упоминания о посылке мое тело сжалось в ужасе.

Звуки аппарата становятся громче, они сигнализируют о моем учащенном сердцебиении и привлекают внимание Хейдена. Он окидывает меня взглядом, подходя к койке. Я прекращаю притворяться спящей и открываю глаза. Дергаюсь вперед, чтобы сесть, но он останавливает меня, дотронувшись до моего предплечья.

– Тише, Кэлли. Не двигайся, – он убирает руку, а я прикусываю щеку изнутри, чтобы не броситься к нему. Одного лишь короткого прикосновения Хейдена хватило, чтобы успокоить мое сердце. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

Я смотрю на него, замечая тупую боль у меня в спине и повязку на плече. Слава богу, аппарат перестал пищать.

– Нормально, – говорю я севшим голосом. А затем прочищаю горло и пробую снова: – Я нормально.

– Тебе больно?

– Не очень, но чувствую себя разбитой.

– Это от лекарств. Нужно было наложить пару швов, но у тебя нет никаких серьезных травм головы.

Я киваю, не зная, что говорить и как себя вести в его присутствии. Вчера вечером я выяснила, что Хейден мой сталкер, и это уничтожило меня. Сегодня я получила посылку, из-за которой у меня случилась паническая атака, и в итоге я оказалась в больнице. Последнее никак не уменьшает вину Хейдена, но, должна признать, его поступок меркнет по сравнению с посылкой. Особенно когда он делает все, что в его силах, чтобы выяснить, зачем и кому это нужно.

С одной стороны, мне хочется отблагодарить его за то, что он взял дело в свои руки, а с другой, мне плохо уже от одной мысли, что придется обсуждать это с ним. Я никогда не хотела переживать снова события той ночи, но, судя по выражению лица Хейдена, он это так просто не оставит. Хоть он и не спрашивает о трусиках сейчас, все равно начнет выпытывать позже.