Не родись красивой. Манекенщица - Королева Мария

— Девушка, вообще-то это частный клуб! — Она окинула презрительным взглядом дешевые Нинины ботинки в белесых соляных разводах.

— Я… у меня назначена встреча, — растерялась Нина.

— Вот как? И с кем же? — Администраторша изумленно приподняла безупречно выщипанную бровь.

— С Александриной Павловной Шустряк.

— О, извините, пожалуйста, меня о вас предупреждали, — улыбка Мисс Америки стала сладкой, как патока, — еще раз извините, но у нас такие строгие порядки. Дайте, пожалуйста, ваше пальто!

Александрина ждала ее за столиком у окна, перед ней стояло фарфоровое блюдечко, на котором возвышался шедевр какого-то венского дорогого кондитера — шоколадный чиз-кейк с малиновыми взбитыми сливками.

— Милая Нина, ты точна, как часы на Биг-Бене. Что тебе заказать? Само собой, плачу я.

— Ну… — Нина присела на краешек тяжелого стула с чугунной спинкой, — я бы, наверное, тоже съела такое пирожное…

— Принесите девушке стакан минеральной воды и зеленый салат без масла, — скомандовала Александрина подошедшей официантке. — Детка, я пошутила, когда спросила, что ты будешь заказывать. Профессиональная модель обязана сидеть на строжайшей диете, а тебе, кстати, не помешало бы сбросить пару килограммчиков.

Нина опустила голову и уткнулась взглядом в свои худые колени, обтянутые дешевыми колготками. В последнее время она питалась почти одной гречневой, кашей — на другое денег не хватало.

— У меня сорок четвертый размер! — на всякий случай сообщила она.

— А надо сорок второй. — Александрина отправила в свой густо накрашенный рот очередную порцию шоколада со взбитыми сливками. — Как же хорошо, что я больше не работаю. А когда работала, вообще почти ничего не ела. Знаешь, какой звездой я была в семидесятые?

— В семидесятые? — недоверчиво прищурилась Нина. — По моему, в семидесятые у нас вообще не было модельного бизнеса. И сколько же вам лет?

— Как ты бестактна. Впрочем, я не скрываю свой возраст, мне почти сорок. Кстати, нам пора перейти на «ты». Можешь называть меня просто Алей. Все девочки так меня называют. А про свою карьеру я тебе как-нибудь расскажу!

Нина удивленно уставилась на красивое лицо президентши. Гладкий лоб, смугловато-персиковый румянец и полное отсутствие мимических морщин. Неужели за все свои «почти сорок» она ни разу не расплакалась, не расхохоталась? Такого не может быть. Скорее всего, эта спокойно-кукольная красота всего лишь результат стараний какого-нибудь модного пластического хирурга.

Александрина словно прочитала ее мысли.

— Да, я сделала подтяжку, — улыбнулась она, — ну и что? Для меня это важно. Я и тебя со своим доктором познакомлю, он волшебник.

— Меня-то зачем? — бестактно удивилась Нина.

— А у тебя щеки слишком круглые, — добродушно объяснила Аля, — и дело тут, должно быть, не в лишних калориях. Просто такой тип лица. Немодный типаж. Поэтому тебя никуда и не берут.

— И что же мне теперь… эту… липоксацию делать, что ли? — перепугалась Нина.

— Ну зачем так радикально? Просто можно удалить четыре крайних зуба с каждой стороны. Получится эффект впалых щек, как у Марлен Дитрих. Все так сейчас делают.

— Добровольно лишиться восьми зубов?! — ужаснулась она. — Нет уж, я на такое не пойду.

— Еще как пойдешь, — грустно улыбнулась Александрина Павловна. — А куда же ты денешься? С работой-то у тебя негусто!

Что верно, то верно. В Нинином кошельке остались последние крохи, да и те были ей одолжены сердобольной Гулей. Нину, конечно, продолжали приглашать на многочисленные кастинги, но для съемок почему-то всегда выбирали других. На ее долю оставалась только вежливая улыбка да ничего не значащие слова утешения:

— Всего доброго, надеемся, что в следующий раз вам повезет больше.

К тому же у Нины до сих пор не было портфолио. На кастинги она приходила с любительскими фотографиями, упакованными в дешевенький картонный альбомчик. А гордые обладательницы неподъемных кожаных папок с профессиональными снимками смотрели на Нину с. явным чувством собственного превосходства и едва уловимым презрением.

— Между прочим, Иван Калмык все еще интересуется твоей персоной, — вдруг сказала Аля.

— Кто?

— Иван Калмык, — спокойно повторила президентша, — предприниматель, владелец небольшой сети бистро. Я тебе о нем как-то говорила.

— А, эскорт, — уныло усмехнулась Нина.

— Он заплатит двести долларов. Двести долларов за то, что ты поужинаешь с ним в ресторане.

— Нет! — словно для большей наглядности, Нина решительно отодвинула от себя стакан с недопитой минералкой. — Нет, я к этому не готова.

— О’кей! Не буду тебя уговаривать. Но, по-моему, ты совершаешь ошибку, и все-таки ты странная девушка. Портфолио у тебя нет, деньги зарабатывать ты не хочешь. Должно быть, скоро я решу, что нашему агентству невыгодно снимать квартиру для такой модели, как ты.

Нина прикрыла глаза. Скорее всего, так оно и будет. В один прекрасный день сама Аля или Олег Верещагин, какая разница, выставят ее вон. И тогда ей придется вернутся в Егорьевск, поступить в педагогический… Если еще Гуля или Таня одолжат денег на билет.

— Может быть, — мягкая, холеная ладонь Александрины накрыла Нинину неухоженную руку, — может быть, ты передумаешь? Кстати, тебе не помешало бы сделать маникюр… Ну а как ты относишься к перформансам?

— Что это?

— Акции, которые устраивает богема. Показы мод на дне высохшего бассейна или в развалинах полуразрушенного здания. Там не требуется умения правильно ходить. Ну как? Правда, платят всего пять долларов…

— Согласна, — бодро улыбнулась Нина Орлова. — Сейчас мне и пять долларов не помешают!

…Модельер с концептуальным псевдонимом Вася Сохатый считал себя гением. Об этом он сообщил собравшимся, на репетицию манекенщицам — вместо привычного приветствия. Вася так и сказал:

— Я, девочки, гений. Самый настоящий. А вам, значит, придется проводить мое высокое искусство в неблагодарные массы. Уверяю вас, когда-нибудь вы будете хвастаться своим внукам, что были знакомы с самим Василием Сохатым. — Он задумчиво помолчал. — Внуки, конечно, вам не поверят. Но вы-то знаете, что это чистая правда.

Девушки переглянулись. «Псих какой-то», — шепнула Нине соседка слева — ее рыжеватые волосы были заплетены в многочисленные африканские косички.

Василий Сохатый внешне напоминал сумасшедшего авангардиста Пабло Пикассо — такой же невысокий, абсолютно лысый, подвижный, с горящими темными глазами.

— Сейчас будем распределять костюмы, — засуетился он, — потом быстренько отрепетируем на подиуме, накрасимся — и вперед!

Подиумом он называл сомнительного вида шаткое сооружение, наскоро построенное из подгнивших досок и огромных грязноватых листов фанеры. Показ мод должен был проходить на одном из заброшенных московских заводов. Коллекция «гениального» Васи Сохатого называлась «Спиной к городу». Чего там только не было — юбка из старых, дурно пахнущих молочных пакетов, платье из спичечных коробков, мятые бумажные шляпы с широкими полями, длинные обтрепанные марлевые шарфы. Создавалось впечатление, что материалы для своих творений Вася находил на самых грязных городских помойках.

— Так, для платья из полиэтиленовых пакетов нужна девушка с формами, оно же почти прозрачнoe, — бормотал Сохатый, прогуливаясь вдоль шеренги уныло посмеивающихся манекенщиц. — Пожалуй, ты сойдешь. Так, а у тебя личико невзрачное, получай шляпу с густой вуалью. Ну-ну, не обижайся, я же не со зла. Так, блондинке с длинными волосами подойдет плащ из мешковины. Будет стильно. — Внезапно Василий остановился напротив Нины Орловой и замолчал. — Ты… — выдохнул он после грамотно выдержанной паузы, — ты… просто красавица! Какое лицо! А кожа! А волосы! Неужели некрашеные? — Он схватил растерявшуюся Нину за руку. — Вы только посмотрите на нее! принцесса! богиня! Такая тонкая, бледная, богемная. Итак, ты будешь моей Музой. С большой буквы! Я давно искал такую девушку, как ты. Я сделаю тебя звездой. И тебе достанется главное платье этой коллекции. Мое лучшее платье!