У любви есть время (СИ) - Шерив Екатерина

– Дорогой мой… – произнесла она и уткнулась в его плечо. – Ты – самый лучший подарок, который сделала мне жизнь.

– Я очень рад, что это у нас с тобой взаимно, – услышала она его тихие слова.

Больше говорить о чём-то не было смысла. Она ощущала тепло его тела, чувствовала биение его сердца, слушала его дыхание и её поглощало бесконечное чувство нежности в моменты, когда соприкасались их руки, сжимались пальцы…

Время вдруг стало течь новым для неё образом: она растворилась в нём, забыв, что существуют секунды, минуты и часы.

Каждый раз, когда она произносила его имя, чтобы сказать что-то, чего она сама не знала, он тут же отстранялся от неё, а потом, прикасаясь своими губами к её губам, не давал договорить.

Этот вечер был словно полёт в космос прямо на земле. И она не хотела приземляться.

            ***

С этого дня Аэлита стала вести счёт своей счастливой жизни. Ей казалось, что времени прекраснее она ещё не переживала.

Спустя неделю после их сказочного вечера в саду, когда Павел ещё был на работе, а Эмма – в детском саду, Аэлита решила испечь бисквитный пирог. На него её вдохновила случайно обнаруженная баночка клубничного варенья, сваренного прошлым летом Марго. Аэлита сходила в магазин и купила недостающие продукты.

После похода по магазинам она почувствовала усталость и решила сначала полчасика отдохнуть, а потом приступить к приготовлению пирога.

Оказавшись в спальне, Аэлита прилегла на кровать и от души потянулась. Тишина стала действовать на неё убаюкивающее, и она почувствовала, что её клонит в сон.

Неожиданно в состоянии этой дремоты у неё перед глазами появился образ мамы. Сначала она не обратила на это внимания: желание уснуть секунда за секундой уносило её в сон всё больше. Но в какой-то момент у неё в груди будто что-то кольнуло. Она приподнялась и задумалась.

Потом Аэлита выдвинула ящичек из тумбочки и достала оттуда белый слегка потрёпанный конверт.

В этом конверте она хранила чёрно-белую фотографию Изабелл. Ей нравилось это фото, потому что оно было сделано в Испании. Здесь её маме было всего семнадцать лет. Она стояла на фоне реки и, улыбаясь, махала рукой. Её густые чёрные волосы развивались в разные стороны от сильного ветра, а лицо было сильно сморщено видимо от яркого солнца.

Но не только испанские пейзажи привлекали Аэлиту в этом фото. Здесь лицо Изабелл излучало необычную уверенность. Такую уверенность излучают дети, которые не сомневаются в своём могуществе и в том, что у них непременно будет всё так, как они мечтают. На этой фотографии мама была запечатлена до того как жизненные трудности изменили её.

Аэлита приложила фото к груди. Ей захотелось помириться с мамой. Для неё больше не имело значения, кто из них был прав и виноват, ведь у неё всё было хорошо.

Вдруг она услышала шаги за дверью. Интуитивно почувствовав, что это был Павел, она ринулась к двери.

Он вошёл в комнату и улыбнулся ей:

– Привет, Эл!

Она порывисто обняла его и поцеловала.

Павел продолжал смотреть на неё с улыбкой, но спустя пару секунд, его лицо помрачнело. Наверное он заметил беспокойство на её лице.

– Что-то случилось?

Аэлита показала ему фотографию и произнесла:

– Мама.

Павел медленно перевёл взгляд с Аэлиты на фото и спросил:

– С ней всё хорошо?

– Надеюсь. Я не знаю…

Он положил свою большую ладонь на её голову и, поцеловав в висок, спросил:

– Когда вы последний раз говорили по телефону?

– Не помню… Может месяц или… больше.

Собственные слова привели Аэлиту в ужас. Правда обрушилась на неё внезапно как гром среди ясного неба. Она ничего не знала о собственной матери. Её взгляд снова остановился на фото, и она взяла его из рук мужа.

Аэлита отошла на небольшое расстояние, глаз не сводя с фотографии, а потом резко развернулась к Павлу и воскликнула:

– Мама здесь на моей второй Родине! В Испании! Город Монтихо. На фоне реки Тахо.

Павел усмехнулся, почесав затылок:

– Так ты по маме скучаешь или мечтаешь посетить места своих предков?

Она звонко засмеялась.

– Я сейчас позвоню маме и приглашу её к нам в гости. Ты не против?

– Не против, – он подошёл к ней и убрал её волосы за уши. – А потом мы могли бы слетать в Испанию и заглянуть в город Монти… Как ты только что сказала?

– Монтихо… – открыв рот, произнесла Аэлита, почти не двигая губами. – Ты что, серьёзно?

– Конечно серьёзно. Я возьму отпуск на работе.

– Боже мой! – вскрикнула Аэлита. – Паш… это так неожиданно. Мне не верится! Это же моя мечта!

– Мечты должны сбываться, на то они и мечты!

– Ты прав, – она улыбнулась. – А как же Эмма?

– Отправим её вместе с бабушкой посмотреть Североуральск. Она будет в восторге. А на следующий год съездим куда-нибудь втроём.

– Ооо… это будет прекрасно! Я согласна с тобой на все сто! Невероятно… Монтихо… Родной мой! Я вправе его так называть, ведь я столько читала про этот город. Я обожаю его! Боже… ведь там возможно живут мои родственники. А вдруг нам удастся их найти…

– Возможно. Если конечно у нас получится выудить из твоей мамы хоть каплю информации о них.

– Я кое-что знаю!

Аэлита бросилась к своей тумбочке и, порывшись в ящике, вынула еще одну фотографию.

– Смотри! – она подбежала к Павлу. – Здесь мама сидит за праздничным столом с мужчиной и женщиной. Возможно это её родители. Мама здесь совсем маленькая, лет пять или шесть. Но на обороте есть адрес. – Аэлита перевернула фото. – Видишь! Это скорее всего название улицы и номер дома.

– Да… точно, – произнёс Павел. – Откуда у тебя эти фотографии? Ведь ты уехала из дома без вещей.

– Но сумка-то моя была со мной. Эти фотографии я давно у мамы забрала. Она терпеть не могла вспоминать об Испании и когда я попросила забрать себе фотографии, она была не против. Эти фото я берегу как семейные драгоценности. Ведь у меня никого не было кроме мамы… Мама… я же хотела ей звонить.

– Позвони. Я пока схожу в душ, а потом посмотрю варианты поездки. Вечером обсудим?

– С удовольствием! Ой… я же ещё хотела испечь пирог. Совсем забыла…

– Пирог?

– Да, мне вдруг захотелось самой испечь пирог. А когда Эмма придёт из сада, мы все вместе попьём чай. Аня вроде бы здесь… Отправлю её за Эммой, а сама пойду на кухню… но сначала позвоню маме! Да… и ещё. Паш, подожди. Не уходи пока в душ.

– Что?

– Я знаю, тебе это не понравится, но… мне нужно последний раз поговорить с Максимом.

Его зелёные глаза сиюсекундно потемнели.

– Я надеялся, что это имя в своём доме я больше не услышу.

– Прости… – она стала делать поглаживающие движения по его груди, – я знаю, как это тебе неприятно, но…

Павел остановил её, поймав за руки.

– Зачем тебе это?

– Пойми, мне необходимо поставить точку в наших с ним отношениях. В тот день, когда я ушла от него… тогда он сказал мне о своей жене и сыне… я практически не выслушала его. Я была шокирована и ушла, не дав ему возможности всё объяснить… Сейчас, я чувствую, что должна поговорить с ним.

– Ты видимо никогда не успокоишься…

Он резко выхватил полотенце из шкафа и быстрым шагом направился в ванную.

Аэлита последовала за ним:

– Паш, подожди.

Она обогнала его и заградила путь, встав перед дверью ванной комнаты. Он избегал её взгляда.

– Паш, посмотри на меня, пожалуйста.

Она подошла к нему вплотную.

– Прости, что я доставляю тебе такие неприятные эмоции по этому поводу. Но посмотри же на меня! Я здесь. Я рядом с тобой. Неужели ты до сих пор во мне сомневаешься?

– В тебе я не сомневаюсь. Но меня приводит в бешенство даже упоминание об этом человеке. А ты собралась к нему на встречу.

– Я хочу расстаться с ним по-человечески. Как бы не была горька правда, но он не чужой мне человек и у меня есть причины волноваться о нём. Но… если ты не сможешь отпустить меня, я обещаю, что не буду с ним встречаться. Этот человек по-своему мне дорог, но ты в миллион раз дороже и я не причиню тебе боли, если эта встреча будет для тебя совершенно невыносимой.